Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 51

Васенька показываться отказался, как Маша его не звала. На все просьбы и уговоры из-под кровати раздавалось невнятное бурчание: "Пагуба идет… Пагуба…", но сколько Маша не звала коловертыша, вылезать тот оказался, так что понять, что там у него случилось, Орлова так и не смогла.

С другой стороны, ну, он же все время здесь просидел, по улице не шастал. Значит, у него все в порядке. А раз так — посидит с полчаса да и выйдет.

Нет, конечно, остается вариант, что Васенька за прошедшее время успел себе какую-нибудь ЧМТ заработать, но он же не хочет вылазить! Ловить его, что ли?

За спиной негромко скрипнула дверь:

— Здесь ты, царевна?

Женщина удивленно оглянулась: за прошедшие три дня к ней как-то никто, кроме Кощея, не заходил, а тут такая неожиданность:

— Советник? Каким ветром тебя принесло?

И вообще. Если у них тут война начинается, он разве не должен быть где-то рядом с царем? Вон, воеводу сразу вызвали… Или Огненный Змей в столь сложные вопросы не лезет?

А может, ему просто еще не сказали?

Мужчина, усмехнувшись, дернул уголком рта — в голубых глазах не было ни намека на смех:

— Ветра у нас сейчас только одни, царевна. Те, что с Пучай-реки дуют…

То есть про войну он знает.

Тогда за каким лешим вообще сюда пришел?

Может, состояние ухудшилось, о помощи пришел попросить?

— Как ты себя чувствуешь, советник? Голова не болит? Не кружится?

Новая улыбка:

— Благодарю за заботу, царевна. Вчерашняя хвороба уже прошла…

Маша только хмыкнула: да там и не только вчерашняя была. Вон, когда перед той полудохлой нудисткой в комнату влетел — на ногах еле стоял. Будто не отлеживался у себя в комнате, а где-то по своим делам шастал.

А может, так и было? Особенно, если учесть слова о предательстве…

И вот кстати. Кощей ему сказал утром зайти, отчитаться, кто там и кого предал. И вот тогда возникает вопрос: то ли еще никому ничего не говорил, то ли предательство было такое маленькое, нестрашное…

Хотя, что это за такое "маленькое и нестрашное предательство", Орлова даже вообразить не смогла.

— Тогда что ты хотел, советник? — пора было наконец разобраться с собеседником и таки заняться общественно-полезным трудом!

В чем он будет выражаться, кощеева невеста пока не решила.

— Я… — начал было Огненный Змей, но вдруг запнулся, охнул, закрыл ладонью лицо.

— Что случилось, советник?!

— Да в глаз что-то попало, — поморщился мужчина. — Пылинка какая или ресница…

— Не три рукой! — Маша перехватила запястье мужчины, потянула советника к окну: — Садись, посмотрю.

— Да не пристало, как-то царевна… — слабо возразил он, но на лавку опустился.

Маша осторожно коснулась ладонью левой щеки, поворачивая лицо Змея к окну. Кожа под пальцами была сухая, волокнистая…

Мужчина дернулся всем телом и что-то тихо зашипел сквозь зубы.

— Что? — удивленно отдернула ладонь Маша.

— Ничего, царевна, — поморщился он. — Все в порядке. Посмотришь, что попало?

Царева невеста осторожно раздвинула веки на правом глазу, вгляделась:

— Вроде нет ничего…

Мужчина на миг выпрямился, проморгался и мотнул головой:

— Все равно болит… Прошу, посмотри еще, царевна…

В дверях думной комнаты ведогонь столкнулся с воеводой. Посторонился, пропуская наружу, но от вопроса не удержался:

— Здрав будь, Черномор Святогорович! Случилось что? Али просто по дозорам докладывал?

— Случилось, — хрипло обронил воевода. — Война надвигается, постельничий. Царь еще мне во дворе сказал, я приказы отдал, а сейчас последние детали обговаривал.

Ахмыл удивленно округлил глаза:

— Неуж-то опять Ниян воду мутит?!

— А есть еще недруги? — хмыкнул воевода и, не дожидаясь ответа, поспешил прочь, а ведогонь на миг задержался у дверей, обдумывая, что же делать, а затем решительно шагнул внутрь комнаты:

— Не вели казнить, мой царь, вели слово молвить!

Задумчиво барабанивший пальцами по подлокотнику Кощей, сидевший у затянутого зеленым сукном стола, поднял тяжелый взгляд:

— Говори, постельничий.

— Воевода сказал, войско к Пучай-реке скоро выдвигаться будет.

— До исхода дня надобно на рубежах быть, — кивнул молодой мужчина.

— А как же царевна, мой царь?

— Что "царевна"? — мрачно буркнул Кощей.

— Она ведь останется одна…

— Предлагаешь взять с собой, Ахмыл Баженович?! — насмешливо фыркнул царь. — Женщинам не место на войне!

— Спору нет, мой царь, — склонил темную голову ведогонь. — Да только она ведь пару дней в Нави всего, никого не знает, челядь только и видела… Может, стоит перед выходом войска, тебе, мой царь, к ней заглянуть? Слово доброе ей сказать, объяснить, что не по своей воле ее бросаешь… Девица ведь и ведать-то не ведает, что с Пеклом война идет… Она-то из Яви…

Кощей на миг задумался, а затем резко кивнул:

— Спасибо за совет мудрый, Ахмыл Баженович.

Пусть девица и видела гонца, но лишний раз с ней словом перемолвиться не помешает.

Постельничий склонился в низком поклоне.

…Из-за двери, ведущей в опочивальню царевны, слышались какие-то голоса. Опять с коловертышем разговаривает…

Мужчина толкнул дверь, шагнул через порог… И пораженно замер.

Синий кафтан советника царь опознал сразу, пусть лица Огненного Змея-то и видно не было: мужчина сидел у окна, а над ним, загораживая его спиною, склонилась царевна. В первый миг у Кощея и были еще какие-то сомнения — может мужчине пылинка в глаз попала, а царевна по доброте душевной помочь решила! Но еще через мгновение ладонь советника по-хозяйски легла на тонкий стан царевны, подтягивая ее ближе…

Хлопнула закрывшаяся от сквозняка дверь, и царевна дернулась, попыталась отстраниться, оглянулась и, встретившись взглядом с Кощеем, смутилась…

А Огненный Змей даже наглого взгляда не отвел. Так и сидел, скаля белоснежные зубы в улыбке…

— Ой, а… — начала было царевна.

— Продолжайте, — зло процедил сквозь зубы Кощей и, не дожидаясь оправданий, вышел из опочивальни, вновь хлопнув дверью.

От удара кажется, даже дверная притолока хрустнула, но царю сейчас было не до этого…

Мужчину душил гнев. Обманула царевна! И "замуж пойду", и "по нраву ты мне", и "Ивана никакого не знаю", а сама — уже с советником милуется да лобызается!

И тот тоже хорош! Умила! Любимая! Единственная! Погибшая! А на деле…

Ни одной юбки не пропускает! Даже на царевну глаз положил!

— Всех казнить! Всех! — зло прошипел Кощей в пространство. — Его — на плаху, ее — в лягушки на веки вечные!

Массивные ступени гудели под сапогами. Кощей выскочил на порог терема, остановился, хватая ртом воздух: от ярости, мутившей голову, было нечем дышать.

Рядом, как по волшебству, появился ведогонь:

— Случилось что, мой царь?

Мужчина бросил на него бешенный взгляд:

— Измена случилась, постельничий!

— У царевны никак?! — пораженно ахнул Ахмыл. — Горе-то какое!

— Горе — не горе, а на плаху оба пойдут!.. — прошипел царь.

— Неуж-то царевна с кем-то спуталась?! И кто он?! — в голосе ведогоня звучало искреннее удивление.

— С-с-советник!

На язык просилось совсем другое. И часть из этого все-таки была высказана:

— Обоих на плаху!

Ведогонь задумчиво закусил губу:

— Прости мне смелость мою, мой царь, но не руби с горяча… Да и гневаться тебе сейчас недосуг… Скоро выступать с войском…

— И простить их?! — в голосе Кощея зазвучала злая насмешка: — Оставить ее с хахалем здесь, вернуться с похода и на радостях домой отпустить?!

Постельничий медленно поднял глаза на правителя:

— Нет, мой царь. Но судить надо на холодную голову…

Мужчина в ответ лишь зло усмехнулся, но Ахмыл и не ждал иного ответа. Помолчал пару мгновений и тихо обронил:

— Есть один способ, мой царь…