Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 26

Упавших было много, человек десять, не меньше.

Маша рухнула на колени рядом с ближайшим: одетым в алый кафтан хрупким мальчиком лет десяти на вид, — коснулась пальцами шеи, нащупывая пульс…

Ребенок, прижимающий к груди миску, до краев наполненную гречневой кашей, сонно захныкал и дернул ногой.

И пульс у него, кстати, был вполне ровный, нормального наполнения.

Получается, он… спит?!

По коже от запястья до локтя словно ледяными иголочками пробежали.

Маша досадливо поморщилась, отгоняя неприятное ощущение и потянулась рукою к соседу.

А у того даже пульс щупать не пришлось. Мужчина с синей, слегка блестящей, словно свежей краской облитой, кожей, мотнул головой и громко всхрапнул.

Да что за чертовщина здесь творится?!

Спят все, получается?! В еду снотворного подмешали, что ли?..

Или это не они обедали, а только стол накрывали?..

Получается… Какая-то дрянь распылена в воздухе?!

А Маша спокойно этим дышит!

Женщина рванулась к узорчатому окну, рывком раздвинула шторы, толкнула тяжелые створки…

В комнату ворвался свежий ветер. С улицы послышалось насмешливое уханье совы…

Царский советник умчался из Навьгорода, едва солнце скрылось за горизонтом.

Сегодня перелететь Пучай-реку было легче. Создавалось впечатление, что обычно тугой, горячий воздух, дрожащий над серыми волнами и способный обжечь даже существо, созданное из пламени, нынче подостыл и стал даже как-то полегче, что ли…

Умрун уже ждал на противоположном берегу, нетерпеливо постукивая носком тяжелого черного сапога, выглядывающего из-под подола балахона.

— Ты сегодня рано, советник, — шелестнул ничего не выражающий голос. Тот же, что и ранее, или Ниян опять нового переговорщика прислал? Леший его знает. Прежних посланников хоть различить можно было, а сейчас и не поймешь ничего…

— Так какая в том твоя печаль? — огрызнулся Змей. Каждое новое путешествие выматывало его, выпивало силы, и он не видел надобности в том, чтоб вести себя вежливо. — Наоборот, радоваться должен.

Из-под капюшона послышался каркающий смешок:

— Мне тоски с того никакой, советник, да только успел ли ты по дороге свою часть обещания выполнить? Каждую ночь ведь должен делать…

— Желаешь проверить, умрун? — по-волчьи ощерился Змей. — Так полетели, если способен! Смотри только, чтоб крылья, как Злодию, не припалило.

Голос его собеседника стал холоден и ядовит:

— Проверять твою часть договора царь Ниян будет. Сам знаешь — не исполнишь, не получишь своей награды.

Змей дернул уголком рта — правая половина лица оставалась неподвижна:

— Не надо мне угроз, отдавай, что положено.

Из темноты под низко надвинутым капюшоном послышался хриплый кашель — смех:

— Ох, нравишься ты мне советник, нравишься… Сам бы тебя в услужение взял, будь на то царская воля…

— Говори, да не заговаривайся, падаль! — огрызнулся мужчина. — Отдавай, что положено!

Костлявая рука вытащила из рукава небольшую темную калиту, ловко перекинула ее советнику.

Тот поймал дар на лету, взвесил на ладони, и не глядя, не развязывая, сунул за пазуху. Смотреть, все ли на месте, не было смысла — даже через тонкую ткань чувствовался жар, идущий от содержимого кошеля. Пусть и пламени-то на самом деле не было, и зажечься ничего не могло, но калита почти реально жгла кожу, показывая, что то, что в ней, слишком чуждо для Пекла, не принадлежит ему… А пересечешь границу меж мирами, попадешь в Навьгород — и наоборот, все остынет, инеем будет кожу холодить…

— Последний дар царя Нияна ждет тебя завтра, советник, помни об этом, — шелестнул едва слышный голос.

На плечо умруну мягко опустилась сова, и тот ласково, даже нежно пощекотал птицу костлявым пальцем по брюшку: — Вернулась, красавица…

Змею и возвращаться-то уже можно было, награду он получил, но что-то заставляло его оставаться на месте:

— Что-то часто она у тебя летает.

— На мышей охотится, — хихикнул умрун.

— В Пекле?

— Значит, на мертвых мышей. У нас ведь других нет… Живая душа сюда редко заглянет, по важному делу только… Вот как ты, советник, — умрун, видно, никак не мог спокойно говорить, обязательно надо было Огненного Змея ужалить.

Советник, может и сказал что в ответ: на языке крутились ядовитые слова, но калита за пазухой жгла все сильнее…

— Почему сегодня больше? — когда идешь на сговор с Нияном и его прихлебателями, надо загодя все знать.

— Прости, советник? — в голосе умруна скользнули удивленные нотки.

— Вчера меньше было.

— Вчера меньше, — согласился посланник Пекленеца. — Сегодня больше, долг отдаем. Завтра окончательно рассчитаемся, коли ты свою часть сговора исполнишь, как полагается.

Змей на миг склонил голову, принимая ответ, и взмыл в небо огненным всполохом. Больше ему обсуждать было нечего.

Маша беспомощно оглянулась на лежащих на полу людей. Будь они без сознания — ясно было бы что делать. А теперь? Когда все спят?

И кому понадобилось в столовой слуг усыплять? Что здесь вообще творится?

Или может, усыпили не только в столовой? Что, если эту снотворную дрянь распылили по всему терему?

А самое противное — если даже здесь проветрилось, то в следующих комнатах, снотворный газ может оставаться. А у Маши не то, что противогаза, банальной повязки на лицо нет.

Значит, будем делать из подручных средств.

Подол сарафана рваться наотрез отказался. Ни у кого из спящих ножей при себе не было.

Маша уже была готова отчаяться, когда внезапно вспомнила, что на столе-то ножи должны быть! Тем более, что они, кажется, раньше периодически вилки замещали…

Орлова уже шагнула к накрытому столу, когда откуда-то из-за стены послышался странный звук. Женщина замерла, прислушиваясь, стараясь понять, что это.

Перезвон колокольчиков?

Или…Смех?

Что за бред…

Звук повторился. И теперь кощеева невеста окончательно поняла, что из-за стены, из глубины дома раздается женский смех: легкий, веселый, напоминающий перезвон хрустальных колокольчиков…

И от этого звука по коже почему-то продирал мороз…

Хотя Маша вроде бы и простывшей себя не чувствовала…

Женщина глубоко вздохнула и шагнула к двери, ведущей вглубь дома.

Другого варианта все равно не было…

Нет, конечно, можно было выскочить на улицу, позвать кого-нибудь оттуда — вон, кухарня сегодня утром и вчера вечером до отказа забита людьми была… Но опять же: достаточно было вспомнить темноту, наваливавшуюся удушливым одеялом — и всякое желание переступать порог терема тут же пропадало.

Лучше уж эту хохотушку выловить, взять ее под ручку и уговорить вместе заняться оказанием первой помощи пострадавшим. А там, глядишь, и царя найдем…

За дверью оказалась лестница, ведущая наверх. Окна в этом помещении тоже были, так что Маша тут же их распахнула — неизвестная смеющаяся дама пару минут подождать может, а проветрить, если в комнатах распылили снотворный газ, не помешает.

На втором этаже окна тоже пришлось открывать — перед дверью, ведущей в следующую комнату обнаружилось двое мирно спящих мужчин в белоснежных одеждах — их советник, кажется, рындами обзывал.

И повторившийся смех, кстати, явственно слышался из-за плотно закрытой двери.

Позвать кого бы то ни было, Маша не решилась — уж очень ей это хихиканье не нравилось, по нервам буквально било…

Прождав пару минут, чтоб проветрить комнату, женщина толкнула дверь, шагнула в следующее помещение… и замерла, пытаясь понять, что же она видит:

— Condylus occipitalis…

Комната была проходной — и у дальней двери неопрятными грудами валялось несколько тел: двое — в светлых кафтанах — и третье, едва заметное в плохо освещенном помещении — в темных одеждах. И вот именно возле этого, третьего, сейчас и находилась некая, стоявшая спиной к Маше, девица. Длинные светлые волосы незнакомки спадали до самой musculus gluteus maximus, а дальше были видны абсолютно голые ноги…