Сердечные истории - Алюшина Татьяна - Страница 2

На другой день, выйдя к завтраку, Сашка спросила с улыбкой:

– Ну что, мам, продолжим наши игры? Я смотрю, у тебя неплохо получается… Сочинение про духовные изыски вполне себе приемлемое написала!

– Нет уж, хватит! С меня семь потов сошло, пока я его вымучивала! Я уж лучше своими делами скорбными займусь…

В этот момент и зазвонил телефон, и Сашка успела мельком увидеть имя, высветившееся на дисплее, – «Максим»… И подскочила со стула, унеслась к себе в комнату и даже дверь закрыла, подперев ее плечом, – что ж теперь будет, мамочки… Вот сейчас, сейчас мама позовет ее на кухню гневно!

Время шло, но мама ее не звала. Сидела в кухне, прижимая телефон к уху, слушала… И сама не замечала, как дрожат губы, как стекают вниз по щекам теплые слезы, и конца им нет…

– Таточка, милая, любимая моя… Ты прости меня за все, дурака! Я только сейчас… Только сидя в одиночестве, понял, что ты значишь для меня, Таточка! И ты, и дети… Как же я люблю вас, господи! И я так благодарен тебе, Таточка, если б ты знала! Может, я бы не решился тебе это все сказать, если б ты… Не написала мне… Сама написала…

– Я? Что я тебе написала, Максим? Я не понимаю… А впрочем, это уже не важно…

Конечно, мелькнула у нее в этот момент мысль про Сашку… Мелькнула и пропала. Что значит вообще эта мысль по сравнению с ее слезами, с этим счастливым смятением?

– Да, это неважно, Таточка, моя дорогая. Важно то, что мы с тобой оба поняли… Нам надо обязательно быть вместе, и чем скорее, тем лучше!

– Но как же – скорее… Ведь карантин… Город могут закрыть, как же…

– Да и это неважно, Таточка! Потому что мы вместе, мы уже вместе… Разве ты этого еще не поняла?

Татьяна Алюшина

Карантинные подарочки

Зинаида и ее семья относятся к числу тех счастливчиков, которым повезло проводить карантин в собственном доме за городом. Не, совсем не дворец, если кто сразу же позавидовал, и не вилла на Рублевке ни разу, даже не коттедж новомодный – ничего подобного.

Небольшой, скромный домик, доставшийся мужу Зиночки Григорию в наследство от дедушки в старинном дачном поселке по Рижскому направлению в сорока километрах от Москвы. Такой же старый, как поселок, строившийся вместе с ним, но добротный, очень уютный, каменный, капитальный дом, со всеми коммуникациями и прекрасным интернетом, что не в последнюю очередь повлияло на их с мужем решение перебраться за город сразу же, как объявили этот самый карантин с самоудаленкой.

Дед Гриши Павел Николаевич всю жизнь проработал инженером-строителем, поэтому и дом для семьи построил настоящий, грамотный, продуманный до мелочей и реально необыкновенно удобный, да и участок земли, на котором домик тот стоял, был прямо-таки огромный по тем-то временам, да и по нынешним временам-то, для обычного человека – аж пятьдесят соток. Гуляй – не хочу – и сады с огородами разводи, что, собственно, Павел Николаевич и его жена Вера Алексеевна, бабушка Григория, с удовольствием и делали.

А вот родители Гриши садоводами-огородниками не стали, предпочитая на дачу приезжать исключительно ради отдыха. Так, что-то влегкую на грядках разводили: зеленушку всякую, редисочку, несколько кустов ягодных посадили – все, что попроще, без затей агрономических.

И не в пример им Зина с Гришей дом этот очень любили, приезжали настолько часто, насколько могли, практически каждые выходные проводили на даче, и зимой в том числе – ходили на лыжах, дышали свежим воздухом и обязательно Новый год здесь всем семейством да с друзьями близкими справляли. Не говоря уж про лето, которое практически все три месяца проводили именно здесь, а потому что у них четверо малых детей, чью кипучую энергию требовалось куда-то направлять, желательно в мирных, малоразрушительных целях, а самих детей необходимо оздоравливать на природе.

Вот и оздоравливали. На курорты таким кагалом особо не наездишься – вы себе представляете пляжный отдых двоих родителей с четырьмя детьми, младшему из которых только в апреле исполнилось четыре года? Никакого моря, никакого расслабона, никакого отдыха – одно сплошное напряженное внимание, чтобы эта банда не разбежалась, не заплыла, не наделала чего. Ну, или брать в помощники бабушек-дедушек в такие поездки.

А вот оно им надо? Когда есть прекрасный дом, огромный участок и совершенно безопасный, охраняемый поселок.

Решили, что море – тоже дело хорошее, поедут, а как же, но только когда младшие подрастут хотя бы лет до семи, а старшие уже в разум какой-то ответственный войдут.

А пока вот так – дача. Зина с Гришей посадили новые ягодные кусты, добавили к старому, вполне себе плодовитому саду, вернее, к тем деревьям, что от него остались, новые деревца. Теплицами не заморачивались – все-таки люди городские, но грядки под зелень, лук, чеснок, салаты, редиску, морковку, свеклу делали, да так еще что по мелочи сажали, в основном в виде эксперимента. В дальнем углу участка имелась поляна с дикой земляникой, на ней даже грибы белые росли, за домом сделали грядки с клубникой для детей. В общем, как могли огородничали так, чтобы и без напряга, в удовольствие, и не совсем уж балалайка три струны на веранде лениться.

Ну и кто бы при таком богатстве остался в городе? Собрали ребятню и мотанули еще в марте, когда снег, пугая, налетал.

Детям только счастье и приключение – уехать на любимую дачу неизвестно на сколько, когда в стране какой-то там пугающий коронавирус и все боятся-я-я-я… Чем не начало для страшной сказки?

Настроения эти сказочно-разгуляйные были сразу же жестко подавлены в корне системой образования, принудившей старшего Никиту девяти лет и среднего Василия, первоклассника семи лет, постигать азы учебы в режиме онлайн на удаленке.

И что-то, надо сказать, та система образования как-то офигительно на тех детей навалилась – столько задавая, что им не то что играть-бегать некогда было, а то и до позднего вечера, а порой и до самого сна с уроками разбирались. Особенно если учитывать тот факт, что Зина с Гришей, на минуточку, не безработные и на той же удаленке впахивали, мама не горюй, словно начальство сильно переживало, а вдруг подчиненные решат отдохнуть и расслабиться? Незя-я-я, надо работать с повышенной нагрузкой.

Кому надо, на кой хрен эти переработки ненормальные?

Ну, ладно, оставим эти вопросы на совести работодателей. По нынешним временам, что работа есть – большая удача, а то, что им еще и зарплату платили, в прежнем, докарантинном, объеме, так, считай, вообще повезло необычайно.

В общем, справлялись как могли. Даже младшим, четырехлетним двойняшкам Олегу и Ольге было чем заняться – няня в том же режиме онлайн обучала их всяким интересным играм: они и лепили из пластилина, и строили бумажные замки, и рисовали, и читала она им сказки, и рассматривала вместе с ними какие-то веселые картинки – не перечислить всего. Главное, дети были увлечены и заняты, пока родители работали.

Очень тяжело было первые недели две, потом как-то выправились в нужный режим, установили определенный график, с обязательной часовой прогулкой детей на воздухе днем и вечером после ужина. И как-то втянулись, разнообразили свою жизнь и совместными играми, и интересными занятиями, благо в дачной жизни их хватает, а при хорошей фантазии так и осуществлять не успеваешь все задумки. А уж, когда детям объявили досрочную «амнистию» в виде окончания учебы раньше времени, так и вовсе пошло веселье.

Для всех, кроме Зинаиды.

У нее-то как раз начало происходить что-то непонятное с памятью. Собралась утром блины гречишные печь, а молока не нашла. Куда делось? Ведь точно помнила, что вчера, планируя блины, посмотрела в холодильнике, есть ли молоко – было полпакета.

Ну, ладно, может, что перепутала, устала от слишком большого объема работы, вот и путает.

А в обед новая непонятка случилась. Утром Зинаида сделала фарш из индейки и приготовила полуфабрикат – налепив пятнадцать котлеток, чтобы днем быстро поставить в пароварку и подать горячими. Стала выкладывать в пароварку – четырнадцать штук. Да как так-то? Почему четырнадцать? Рецепт этих котлет Зина придумала сама – хоть и паровые, но получались очень сочные, вкусные, все семейство их любило, даже малыши. И уже на автомате брала для приготовления определенное количество индейки и всегда – всегда! – лепила ровно пятнадцать котлеток. А тут четырнадцать.