Незнакомка - Деверо Джуд - Страница 26

— Мэгги, будь добра, оставь нас, — сказал Клей.

Мэгги одолевало любопытство. Роджер целый час поносил эту женщину, и потребовались четыре кружки пива, чтобы его успокоить.

— Я только хотела спросить, не пора ли подавать десерт. Есть сырный пирог с миндалем, персиковые и яблочные тартинки и пирог со сладким картофелем.

— Не сейчас, Мэгги! Нам надо обсудить более важные вопросы, чем десерт.

— Клей, — мягко остановила его Бианка, — я так давно не ела ничего свежего. Может быть, мы попробуем персиковые тартинки?

— Разумеется, — сейчас же согласился Клей. — Мэгги, подай все, что есть. — Он повернулся к Бианке. — Простите меня. Я слишком привык приказывать.

Николь захотелось уйти. Больше всего на свете ей хотелось оказаться подальше от этого человека, которого она любила и который вдруг стал ей совершенно чужим. Она быстро поднялась.

— Надеюсь, вы извините меня. Я не стану дожидаться десерта. Мне пора домой. Клей тоже встал.

— Николь, пожалуйста, я вовсе не хотел…

Но он тут же отвернулся от нее, так как Бианка положила свою руку на его. Она впервые сама прикоснулась к нему.

Когда Николь увидела выражение его лица, внутри у нее все перевернулось. Она поспешила из комнаты, из дома, в прохладную ночь.

— Клей, — сказала Бианка и убрала руку сразу, как только Николь вышла из комнаты.

Но она заметила, какую власть имеет над ним ее прикосновение. Никогда этот человек не вызывал в ней никаких чувств, кроме отвращения. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, и он даже не потрудился надеть сюртук. Ей противно касаться его, ей ненавистно его присутствие, но она готова страдать, чтобы завладеть его состоянием. Всю дорогу до плантации она смотрела на дома по обе стороны реки, и этот неотесанный увалень в шлюпке сообщил ей, что все это принадлежит Клею. Да и столовая богато обставлена. Правда, мебели маловато, но она дорогая. А обои наверняка сделаны по особому заказу. Если для того чтобы стать хозяйкой всего этого, потребуется прикасаться к нему, она на это пойдет. Как только они поженятся, она тут же объявит ему, что будет жить отдельно.

Мэгги внесла необъятный поднос, нагруженный хорошо прожаренными тартинками и холодным сырным пирогом. Пирог со сладким картофелем был покрыт абрикосовой глазурью.

— А где миссис Армстронг?

— Вернулась на мельницу, — коротко ответил Клей.

Мэгги с подозрением посмотрела на него и удалилась. Бианка подняла глаза от полной тарелки. Она решила, что раз она ничего не ела за ужином, то сейчас может дать себе волю.

— Я жду объяснений.

Когда Клей закончил, Бианка доедала второй кусок пирога.

— Итак, теперь вы собираетесь выбросить меня, как ненужную вещь. Вся моя любовь к вам, все лишения, которые я перенесла, чтобы соединиться с вами, не имеют значения. Клейтон, если бы только вы велели похитителям сказать мне, кто их послал, я бы сама отдалась им в руки. Вы же знаете, как мне тяжело быть вдали от вас. — Она надула губки, и глаза ее наполнились слезами. Тут не было никакого притворства: мысль о том, что она может потерять деньги Клея, приводила ее в страшное отчаяние. Будь проклята эта Николь! Беспринципная интриганка!

— Прошу вас, не говорите так. Это ваш дом. Здесь всегда был ваш дом.

Его слова показались Бианке странными, но она не стала задавать вопросов.

— Ведь вы получите развод, когда свидетель вернется в Америку? Вы не допустите, чтобы я вернулась в Англию опозоренной?

Он поднес ее руку к губам.

— Конечно же нет.

Бианка улыбнулась ему, потом встала.

— Я так утомлена. Я могла бы где-нибудь отдохнуть?

— Конечно. — Он взял ее под руку, чтобы проводить наверх, но она отстранилась.

— Где же слуги? Где ваша экономка и дворецкий? Клей поднимался по лестнице за нею следом.

— У нас есть служанки, которые помогают Николь, вернее, помогали ей, пока она не перебралась в домик на том берегу, но они ночуют в прядильне. Что до меня, то я никогда не нуждался ни в экономке, ни в дворецком.

Преодолев последнюю ступеньку, она остановилась передохнуть и трогательно улыбнулась.

— Но ведь теперь у вас есть я. Надеюсь, вы измените свои привычки.

— Я сделаю все, что вам будет угодно, — отозвался Клей, распахивая перед ней дверь комнаты, где раньше была спальня Николь.

— Немного простовато, но приемлемо, — вынесла решение Бианка.

Клей подошел к секретеру и дотронулся до фарфоровой фигурки.

Это была комната Бесс, — проговорил он и обернулся к Бианке. В его глазах вновь появилось выражение отчаяния и безысходности.

— Клей! — вскрикнула Бианка, схватившись за горло. — Вы меня пугаете.

— Простите меня, — отрывисто произнес он, — я должен вас покинуть. — Он быстро вышел из комнаты.

— Грубый, невоспитанный мужлан, — начала Бианка вполголоса, затем остановилась, пожав плечами. Слава Богу, она от него отделалась. Обстановка комнаты показалась ей слишком скромной. Она пощупала белую с голубым ткань балдахина. Розовый, подумала она, розовый тюль с оборками. Стены тоже розовые, расписанные цветами. Ореховую и кленовую мебель заменить чем-нибудь побогаче — с позолотой.

Она медленно разделась и бросила платье на спинку стула. При воспоминании о шелковом платье Николь она пришла в ярость. Кто такая Николь, чтобы носить шелк, в то время как ей, Бианке, приходится обходиться муслином и газом? Но погодите, думала она, пройдет немного времени, и она покажет этим невежественным колонистам, что такое настоящий стиль. Она накупит себе таких туалетов, что рядом с ними платья Николь покажутся дешевыми обносками.

Она влезла в ночную рубашку, извлеченную из сундука, который поставил в комнату Роджер, и забралась в постель. Матрац был слишком жестким на ее вкус. Она задремала в мечтах обо всех изменениях, которые произведет на плантации. Дом явно слишком мал. Надо будет пристроить новое крыло — специально для нее, чтобы быть подальше от Клея. А еще она заведет выезд, достойный королевы! Крышу кареты будут поддерживать позолоченные херувимы. Она заснула с довольной улыбкой.

Клей вышел в сад. На темной воде бассейна блистала лунная дорожка. Он закурил длинную сигару и неподвижно стоял в густой тени живой изгороди. Увидеть Бианку было все равно что встретиться с призраком — как будто к нему вернулась Бесс. Только теперь ничто не сможет разлучить их — ни его брат, ни смерть. Она будет всецело принадлежать ему.

Клей бросил сигарету и раздавил ее каблуком. Он напряженно прислушивался, стараясь уловить шум водяного колеса. Но мельница была слишком далеко. Николь, думал он. Даже сейчас, когда Бианка была рядом, он думал о Николь. Он вспоминал ее улыбку, вспоминал, как она прижималась к нему, плача. Разве можно забыть ее любовь — любовь ко всем, кто ее окружает. На плантации не найдется ни одного человека, на которого не простиралась бы ее доброта. Даже ленивый старый ворчун Джонатан говорил о ней только хорошее.

Клей медленно пошел к дому.

На следующее утро Бианка долго нежилась в постели. Удобная постель и сытный ужин казались особенно роскошными после долгого утомительного путешествия. Ей не составило труда вспомнить, о чем она думала накануне: она и во сне продолжала строить планы на будущее.

Отбросив одеяло, она поморщилась. Это уж слишком! Чтобы она, хозяйка такого огромного поместья, спала на льняном белье! Меньшее, на что она согласна, — это шелк. Натягивая розовое хлопковое платье, она с раздражением подумала, что Клей оставил ее без горничной.

Выйдя из комнаты, она бросила беглый взгляд на лестницу и коридор, но сейчас ее интересовал вовсе не дом: вполне достаточно того, что он принадлежит ей. Главной целью, которую она наметила еще вчера, была кухня.

Расстояние от дома до кухни привело ее в негодование. Отныне, решила она, еду будут приносить в дом, чтобы ей не приходилось за ней ходить. Бианка величественно вступила в обширную кухню. Сбылись ее заветные мечты. С раннего детства Бианка знала, что рождена повелевать. Только недалекий отец мог посмеиваться, когда она говорила, что хочет вернуть поместье, принадлежавшее Мейлсонам. Конечно, плантация Армстронга не идет ни в какое сравнение с английскими поместьями, но разве хоть что-нибудь в Америке может сравниться с Англией?