Незнакомка - Деверо Джуд - Страница 14

Но каким же все это было грязным и пыльным! Прелестные комнаты выглядели как нежилые, словно в них никто не заходил долгие годы. Деревянные поверхности тускло отсвечивали под толстым слоем пыли, густые "клубы, казавшиеся особенно устрашающими в ярких солнечных лучах, вздымались в воздух при малейшем прикосновении к шторам или мебельной обивке. Николь охватило чувство стыда и жалости к этим незаслуженно обиженным красивым вещам.

Сначала она собиралась осмотреть и остальные помещения, но потом поняла, что больше не вынесет этой картины упадка и запустения. Бросив взгляд на свое муслиновое платье, Николь поспешила на кухню. Может, у Мэгги найдется лишний передник, а в прачечной наверняка есть все необходимое для уборки. По дороге ей вспомнились слова Дженни о том, что Клей не обращает особого внимания на еду. В маслобойне она случайно заметила один предмет, который явно стоял без дела, — мороженицу. Хорошо бы попросить у Мэгги сливок, яиц и заодно поваренка, чтобы крутил ручку.

Вечером Николь начала переодеваться к обеду. Она надела шелковое платье сапфирового цвета с длинными рукавами в обтяжку и низким вырезом. Пожалуй, слишком низким, подумала она, гладя в зеркало. Она безуспешно попыталась подтянуть лиф повыше, прежде чем поняла, что ведет себя, как школьница. И вообще, мистеру Армстронгу пора уже увидеть ее не в обличий лесного найденыша.

Раздался отрывистый стук в дверь, и мужской голос — голос Клея — произнес:

— Не могли бы вы спуститься в библиотеку. Нам нужно поговорить. — Сразу вслед за этим она услышала звук удаляющихся шагов.

Николь охватило волнение: ведь это будет их первой настоящей встречей. Высоко подняв голову, расправив плечи и повторяя про себя не раз слышанные от матери слова о том, что женщина должна держаться прямо и твердо смотреть в лицо опасности, что мужество необходимо женщине не менее, чем мужчине, Николь спустилась на первый этаж.

Дверь библиотеки была отворена, комната освещалась лучами заходящего солнца. Клейтон, с раскрытой книгой в руках, стоял у стола.

— Добрый вечер, сэр, — спокойно поздоровалась Николь.

Он довольно долго пристально рассматривал ее, потом отложил книгу.

— Садитесь, прошу вас. Я подумал, что нам необходимо обсудить положение. Могу я предложить вам что-нибудь выпить перед ужином? Может быть, херес?

— Нет, благодарю вас. Спиртное на меня плохо действует.

Николь плавно опустилась в глубокое кожаное кресло. При этих словах бровь Клея почему-то поползла вверх. В дневном свете она хорошо видела его лицо — невеселое, даже угрюмое, губы слишком плотно сжаты. Вертикальная складка между бровями придавала карим глазам мрачное выражение.

Клей налил себе хереса.

— Вы говорите почти без акцента.

— Благодарю вас. Признаться, мне все время приходится за собой следить, я до сих пор слишком часто думаю на французском и перевожу на английский.

— А иногда вы забываете это делать? Она вздрогнула.

— Да, когда очень устаю или… сержусь, я перехожу на родной язык.

Он сел за стол, раскрыл кожаную папку и достал какие-то бумаги.

— Думаю, нам надо вместе во всем разобраться. Сразу после разговора с Дженни я послал человека к судье — он старый друг нашего семейства, — чтобы попросить совета.

Николь кивнула. Он не стал ждать, пока вернется домой, сразу же начал хлопотать о разводе.

— Сегодня от судьи пришел ответ. Но прежде я хочу задать вам несколько вопросов. Сколько человек присутствовало при церемонии?

— Капитан — он проводил церемонию, первый помощник, который замещал вас, и судовой врач — свидетель.

— А второй свидетель? На документе две свидетельские подписи.

— Нас в каюте было всего четверо.

Клей удовлетворенно кивнул: несомненно, подпись была подделана или добавлена позже. Еще одно нарушение закона. Он продолжил:

— А когда тот человек, Фрэнк, вам угрожал, врач при этом присутствовал?

Николь спрашивала себя, откуда ему стало известно имя помощника и что именно он ей угрожал.

— Да, он все видел. Все это происходило в каюте капитана и заняло всего несколько минут.

Клей поднялся и пересел в кресло напротив Николь. Он все еще не снял рабочей одежды. Вытянув длинные ноги в высоких сапогах, он лениво крутил в руке бокал, разглядывал напиток на свет.

— Я боялся, что получу именно такой ответ. — Его глаза встретились с глазами Николь, скользнули по обнаженной шее и остановились на глубоком декольте. Николь усилием воли подавила желание прикрыть грудь рукой.

— Судья прислал мне свод английских законов о браке, которые, наверное, до сих пор действуют и у нас. Здесь перечислены основания для развода, например, — он заглянул в книгу, — душевная болезнь, неспособность к деторождению. Я полагаю, ни один, ни другой пункт к вам не относятся?

Николь усмехнулась.

— Полагаю, что так.

— Тогда остается только одно — доказать, что вас принудили к этому браку. — Он не дал Николь перебить себя. — Именно доказать. Мы должны представить свидетельство того, что к вам применили силу.

— Разве моего слова недостаточно? Или вашего? Разве одно то, что я не Бианка Мейлсон, ничего не значит?

— Если бы в документе стояло имя Бианки, то значило бы. Но там стоит ваше имя.

Николь вспомнила, как поддалась охватившему ее желанию взбунтоваться против капитана.

— А врач? Он был добр ко мне. Разве он не может быть свидетелем?

— Я тоже на него надеюсь. Но он сейчас на фрегате, плывущем в Англию, — том самом, который грузился, когда пришел ваш пакетбот. Я послал за ним человека. Но прежде чем он вернется, пройдет несколько месяцев. А без свидетеля нельзя начать процесс. Я точно это знаю. — Он допил херес и поставил бокал на стол, ожидая ответа Николь.

Склонив голову, она внимательно рассматривала свои пальцы.

— Значит, до его возвращения вы связаны этим браком.

— Мы связаны. Дженни рассказала мне о том, что вы хотели стать совладелицей модной лавки, и о том, как вы работали по ночам, чтобы скопить денег. Я знаю, что мои извинения вам не очень-то помогут, но все же — простите меня.

Николь встала, положила руку на спинку кресла.

— Конечно, я принимаю ваши извинения, но мне хотелось бы попросить вас об одной услуге. — В глазах Клейтона появилось настороженное выражение.

— Все, что угодно.

— Поскольку мне придется задержаться в Америке, я хочу найти работу. Я здесь никого не знаю. Может быть, вы мне поможете? Я образованна, говорю на четырех языках. Мне кажется, из меня выйдет неплохая гувернантка.

Внезапно Клей поднялся и отошел в другой угол комнаты.

— Об этом не может быть и речи. По закону вы — миссис Клейтон Армстронг, моя жена, и я не позволю, чтобы с вами обходились как с наемной прислугой. Нет, пока не вернется врач, вы останетесь здесь. А потом мы поговорим о вашем будущем.

Николь удивленно подняла брови.

— Вы собираетесь решать мою судьбу?

— А почему бы и нет? Раз уж все так случилось, я несу за вас ответственность. — Он вдруг повеселел.

Николь вздернула подбородок.

— Это случилось не по моей воле и не по моей вине. Я хочу найти работу. Мне придется оплатить множество счетов.

— Счетов? Вам здесь что-нибудь не хватает? Я могу выписать из Бостона. — Увидев, что она, потупив глаза, водит пальцем по синему шелку юбки, он взял со стола бумагу. Это было ее письмо. — Полагаю, вы имеете в виду одежду. Еще раз простите, что я посмел обвинить вас в воровстве. — В его глазах появились веселые искорки. — Примите эти вещи вместе с моими извинениями. Как подарок.

— Но я не могу. Они стоят целое состояние.

— А ваше время, а все эти неудобства и испытания разве ничего не стоят? Я вырвал вас из дома, увез в чужую страну, оскорбил. Я тогда был вне себя от гнева. Несколько платьев — ничтожная цена за страдания, которые я вам причинил. Кроме того, на кой черт мне эти тряпки? А вы в них просто великолепны.

Ослепительно улыбнувшись, блеснув глазами, она опустилась перед Клеем в глубоком реверансе.