Верь только сердцу (СИ) - "Алая Роза" - Страница 14

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Он сел на стул, расшатанные ножки которого угрожающе покачнулись под его весом.

— Я страховой агент. Пришел вас агитировать застраховать ваше имущество или жизнь от несчастного случая.

Валя села на стул напротив него, сложив распаренные руки на коленях.

— Имущество, говорите, — она усмехнулась, — и какое же именно имущество Вы хотите здесь застраховать?

Он обвел взглядом всю комнату. Да, страховать здесь было абсолютно нечего. Две железные кровати, старый шкаф, небольшой стол в центре комнаты, накрытый обтертой клеенкой, у окна на допотопной тумбочке примостился старенький телевизор, в углу кресло-кровать, да два стула, на которых они сидели — это и было все имущество.

— Ну, хорошо. Тогда, быть может, вы хотите застраховать свою жизнь или жизнь своих детей?

— Если бы Ваша страховка действительно страховала жизнь от несчастного случая, пожалуй, я бы действительно застраховала своих детей. Но чему быть, того не миновать и Ваша страховка не спасет от несчастья, если ему суждено случиться, — Валя суеверно постучала костяшками пальцев по ножке стула, на котором сидела. — К тому же, у меня совершенно нет денег на страховые взносы. Вы не по адресу, молодой человек. Боюсь, что во всем нашем доме не найдется клиентов для вас.

Он смотрел в ее усталое лицо с ранними морщинками, так похожее на лицо Алены, только куда как взрослее, и видел перед собой женщину еще совсем молодую, но смертельно уставшую, измотанную безденежьем и заботами.

— Это на фотографии Вы? — спросил он у нее.

— Это моя сестренка Алена.

— Быть может, она захочет застраховаться?

— Вряд ли. Тем более, ее нет сейчас в городе. Она в Москве зарабатывает деньги для нас.

Дверь внезапно с шумом распахнулась, и мальчишка в красных колготках въехал в комнату прямо на велосипеде.

— Мам, кушать хочу!

— Сейчас суп будет. Ешь пока помидоры с хлебом.

— Не хочу помидоры. А какой суп?

— Гороховый.

— Не хочу гороховый. Хочу суп с котлетами.

— С фрикадельками, — поправила мать, — ничего, поешь гороховый. Марш мыть руки.

— А дядя будет с нами суп кушать?

— Нет, он не станет есть наш суп. Дядя торопится домой.

— Ну почему же, — подал голос Вячеслав Вадимович. — Если не возражаете, я бы с удовольствием поужинал вместе с вами. А то у меня вторую неделю жена в командировке, так я на сухомятке себе язву скоро заработаю.

— Ну… если так… Только предупреждаю, суп из рагу, мяса там нет.

— Это хорошо. Я наполовину вегетарианец. А я за это к чаю что-нибудь сейчас куплю.

Валя вздохнула, поняв, что от наглого гостя не так просто отделаться.

— Хорошо. Поужинайте вместе с нами. Только имейте в виду, что, во-первых, ужин у нас весьма скромный, а, во-вторых, страховаться я точно не буду, — и она ушла на кухню, видимо, за кастрюлей с супом.

А пока Вячеслав Вадимович познакомился со старшим мужчиной в семье Гурьевых. Выяснилось, что зовут его Валеркой, и на вопрос Вячеслава Вадимовича, что Валерка любит больше — конфеты, печенье или торт, Валерка честно признался, что больше всего он любит и конфеты, и печенье, и торт.

— Я в магазин схожу и сейчас же вернусь, — предупредил он мальчишку.

В гастрономе на углу он быстренько отоварился колбасой, конфетами, связкой бананов и тортом со взбитыми сливками. Когда опять вошел в комнату, то был встречен победным Валеркиным кличем, адресованным, разумеется, не ему, а его покупкам. За столом уже уминал суп за обе щеки еще один член семейства Гурьевых — младший сын Вали Степка, круглолицый малый с носом-пуговкой, зажатой с двух сторон пухлыми щеками. Он только бегло глянул на незнакомого дядю и, схватив еще один кусок хлеба, с удвоенной энергией принялся за суп. Когда Вячеслав Вадимович выложил покупки на стол, Валя замахала на него руками:

— Что еще выдумали! Зачем это? Нам чужого не надо!

— Не обижайтесь, уважаемая, и не обижайте меня. Раз я нахально напросился к вам на ужин, то позвольте внести в него свою лепту. Или Вы передумали кормить меня супом?

— Разумеется, нет. Присоединяйтесь. Валерка, отведи дядю в умывальник, ему, наверное, надо руки вымыть. И возьми с собой полотенце.

По пути к умывальнику Валерка доверительно сообщил своему новому другу, что конфеты и бананы ему есть приходится редко, только на праздники, а он их страсть как любит.

— У вас на стенке фотография девушки висит в рамке. Кто это?

Валерка охотно пояснил, что это тетя Алена. Она мамина младшая сестра, но сейчас живет в Москве, моет полы в доме у какого то богатого дядьки. За это дядька дает тете Алене много денег, а она присылает их на почту Валеркиной маме. Но они эти деньги не тратят, потому что мама копит деньги на квартиру. Они накопят много денег — целую кучу, продадут эту комнату и купят себе квартиру. Маме денег мало платят, потому-то и не получается у Валерки наестся конфет досыта.

— А у тети Алены есть жених или знакомый дядя, с которым она любит гулять?

— Не-а, — замотал головой пацан и пояснил, что тетя Алена любит гулять с ним, с Валеркой, и со Степкой. Она добрая, веселая, им всегда мороженое покупает и леденцы, сказки интересные рассказывает, играет с ними. Жалко, что она уехала.

Когда вернулись к столу, Степка уже доканчивал бутерброд с колбасой, кося голубым глазом на торт. Валя поставила перед Вячеславом Вадимовичем и Валеркой дымящиеся тарелки, подала ложки, и они принялись за суп.

— Давай наперегонки! — азартно предложил Валерка. Вячеслав Вадимович кивком принял пари, и ложки застучали. Валерка таки утер нос гостю, ложка так и мелькала в его руке. Потом они пили чай с тортом и конфетами, потом Валерка со Степкой, умяв по банану, выпросили у матери бутерброды с колбасой и убежали с ними в коридор травить Барсика.

— Спасибо, — от души поблагодарил гость. — Было очень вкусно.

— Спасибо Вам. Это вы нас накормили, — мягко улыбнулась Валя улыбкой, так похожей на Аленину, — а я даже и имени вашего не знаю.

— Меня Славой зовут. Извините за бестактный вопрос: вы одна детей растите? А где муж?

— Объелся груш. Все никак не мог найти работу, слонялся-слонялся, между делом попивал, а три года назад поехал за длинным рублем куда-то на север и пропал. Ни слуху, ни духу с тех пор. А по мне, то так куда лучше, без него. Как говорится: «Мужик с возу, бабе легче». Ничего, перебьемся. Сестренка помогает деньгами. Участок небольшой есть недалеко от города. Картошка, капуста, морковка, помидорчики свои. Зарплата у меня шесть тысяч, плюс детское пособие, минус квартплата и плата за детсад. Такие деньги на троих, сами понимаете, только-только с голоду не умереть. Вот и приходится сестренке батрачить в столице, а мне куда с малыми детьми с места срываться?

— И как ей там, в Москве, работается? Тяжело, должно быть?

— Да нет, не жалуется. Пишет, дом дюже богатый, огромный. Дворец целый. Хозяин бизнесмен крутой, но дядька, вроде, не вредный, с понятием. Вадимом, что ли, зовут. Платят очень хорошо, условия жизни прекрасные, у нее даже собственная комната есть, в общем, не обижают пока. А то я первое время очень переживала за нее. Сколько таких молоденьких девчонок там пропадает ни за что. А она, Аленка, хоть и взрослая уже по годам, а дурочка еще, совсем жизни не знает, даром что школу и педучилище с отличием закончила, да целый ворох грамот в столе пылиться. Кому они нужны, грамоты эти? Сейчас ушлой надо быть, пронырой, а этого в ней нет ни на грош. Ну, спасибо Вам еще раз огромное. Хороший Вы человек, видно, не зря мой Валерка Вас сразу за своего принял. Их, детей, не обманешь, они людей сразу чуют.

— Я тоже детей люблю, но вот только своих не имею, — с неожиданной для себя горечью признался Вячеслав Вадимович.

— Ничего, будут еще. Какие ваши годы.

Глава 10

Вячеслав Вадимович возвращался по пустынным темным улицам в гостиницу. Вечер был теплым и тихим. Он поднял голову и увидел усыпанное звездами бесконечное черное небо. Оно поразило его. Он даже остановился. И чем больше вглядывался в черноту, тем объемнее и выше становилось ночное небо. И вот уже не небо, а сам великий космос раскинулся над ним. Представилось, как летит в этом абсолютном мраке и вечном холоде Земля — ничтожная пылинка в бескрайности и вечности. А он — пылинка на земных просторах. Для космоса он пылинка пылинки, а его жизнь — миллиардная доля мгновения. Почему люди не вспоминают об этом? Быть может, если бы они чаще думали о себе в масштабах космоса, то не было бы ни войн, ни убийств, ни карьеристов. «Давайте жить во всем друг другу потакая, тем более, что жизнь короткая такая…» Зачем же он прячется от своего чувства, чего кому хочет доказать. Он просто прилетит завтра в Москву, подойдет к Алене, возьмет ее ладони в свои, и скажет ей: «Я люблю тебя, дорогая моя девочка. Давай вместе пролетим тот миг, что нам отпущен пока еще в этом мире»…