50 способов околдовать вампира (СИ) - Айгелено Джули - Страница 43

— Я думал, ты не придешь, — пожаловался вампир.

— Подобные мысли посещали мою светлую голову, — сказала Филлис. — Однако я все-таки пришла.

— Прости, я поспешил, — повинился Виктор, — обрушил на тебя идиотский вопрос и как дурак требовал ответа.

— Вы забыли главное, — произнес девушка, — как ко мне относитесь вы так и не сказали.

— Филлис, ты дорога мне.

— И?

— Я не готов к любви, извини.

— Но?

— Но это мои проблемы и мои тараканы в голове.

— А пусть ваши тараканы подружатся с моими, и будет у нас дружная тараканья семья?

— Плохая идея, я не люблю тебя.

— Зато честно.

Приемная не изменилась. Сова снова светилась красноватым светом, переполнившись от сообщений. Часы тикали на стене, скрывая потайную дверь. В камине трещал огонь. Прямоугольный стол, заваленный бумагами, заждался хозяйку. Филлис присела на стул и принялась разбирать беспорядок, сортируя почту, наводя порядок в отчетах.

Привычная работа быстро вернула Филлис в старые и добрые времена, когда, будучи помощницей, она приставала к вампиру и всячески мешала его работе. Нет, она до сих пор верила, что советы Персепоны Стикс улучшат её жизнь и её саму. Верила, что Виктор полюбит её, разглядев её наконец. Верила, что проказы Виктории ничего не изменят. Верила, что Виктория найдет любовь. Верила, что однажды сама познает обычное женское счастье, приведя в дом отца для дочери. «Он станет моим, — пообещала себе Филлис. — Виктор полюбит меня».

Верила, что станет самой счастливой на свете полуэльфийкой. Верила, что ложь, которую она придумала, и которую ей говорили, перестанет довлеть над ней. Верила, что правда одержит победу. Раз и навсегда.

— Нравится? — раздался над ней голос мужчины, она вздрогнула от неожиданности.

— Обожаю копаться в цифрах, — съязвила Филлис.

— Дорогая помощница, я приглашаю вас на свидание, — проговорил Виктор. — Вы сходите со мной на бал?

— С превеликим удовольствием, — согласилась девушка, просияв, как серебряная монета.

— Жду вас в пятницу, — сказал ученый, — возле моего замка.

— И куда мы пойдем? — поинтересовалась она.

— Это сюрприз, — подмигнул ей Виктор.

Глава 17

В пятницу вернулись дожди. Деревушку накрыло ливнем, который превратил улочки в грязные бурные потоки воды. Филлис глядела на разбушевавшуюся стихию за окном и вздыхала. Свидание не состоится, даже, если вампир выплывет, даже, если погода утихомирится в течение двух-трех часов.

Разглаживая складки на новом платье кричаще красного оттенка, девушка расплетала прическу. Она полдня убила, чтобы выглядеть под стать Виктору — с шиком и лоском. Без толку. Из деревни вывезти девушку реально, из девушки деревню — нереально.

— Мама! — тихо позвала Талия.

Девочка претерпела значительные изменения в последнее время — стала больше читать, интересоваться местной молодежной культурой, а именно — посещать ночью кладбище, чтобы говорить с мертвыми. Как ни странно, из всех поколений ведьм, именно Талия родилась с белыми волосами и огромными синими глазами.

— Мам!

— Слушаю, — мрачно откликнулась Филлис, избавляясь от неудобного гребня в прическе.

— Феликс позвал меня на свидание. Что ему сказать? — спросила дочь.

— Что Феликсу пора искать жилье отдельно от нас, — проговорила она.

С тех пор, как Талия поцеловала лягушку, и та превратилась в миловидного красавца по имени Феликс, дочурка проводила с ним очень много времени. Феликс рассказывал ей о давно прошедших событиях, по деревне они гуляли под ручку, доводя до белого каления местных бабушек. А сама Талия резко повзрослела.

Самостоятельные поиски Филлис ни к чему не привели. То ли Феликс знал секрет и специально его не говорил, то ли магия решила окончательно, что теперь Талии исполнилось пятнадцать. Как бы не старалась она найти лекарство от быстрого взросления дочери, ничего не помогало. К спиритической доске тоже не обратиться — бабуля выходкой уничтожила магический артефакт. А Феликс продолжал жить с ними, словно сроднившись с домом. Он менял свечи, обновлял столы и оказывал содействие по домашнему хозяйству.

— Простите меня великодушно, но мне не уйти, — сказал появившийся на пороге юноша, встряхнув длинными каштановыми волосами, — магия привязала меня к этому месту.

— Я вас отвяжу! — злобно пообещала Филлис. — Из-за вас моя дочь стала взрослой раньше времени!

— Не из-за меня, — возразил Феликс учтиво, — из-за вас.

— Очередной бред, — произнесла Филлис, снимая тяжелое украшение с шеи, — Талия — человек.

— Лишь наполовину, — уточнил Феликс, — магия иногда вытворяет такое, что вам и не снилось. Вы, полуэльф, родили дочь от человека. Однако ваша дочь сама выбрала путь эльфа.

— Это противоречит элементарной логике! — всплеснула руками Филлис, избавившись от браслетов.

— В магии логики нет, — напомнил ей юноша.

Возражать больше не тянуло. Возможно, Феликс в чем-то прав. С другой стороны, она бы никогда не подумала, что Талия выберет жизнь эльфа. «Наверное, зря я ей легенды читала», — мысленно посетовала она. Настроение испортилось окончательно.

Подобрав пышные юбки платья, Филлис кое-как встала со стула. Она взяла со стола подсвечник и направилась в подвал, который находился за кухней. Держа в руках тлеющие свечи, она освещала себе путь, дрожа от холода. Выбеленные стены мрачно глядели на неё, давя.

Филлис спустилась на последнюю ступень и закашлялась от пыли. Небольшое состояние, скопленное ведьмой за сотни лет жизни, лежало в открытых сундуках. Золотые и серебряные монеты, короны и кубки, знак ордена Святого малыша, ожерелья, браслеты, многочисленные кольца теснились в запертых сундуках. Однако она пришла не за материальными ценностями.

Обойдя сундуки, она обнаружила на возвышении, на белой подушке с кисточками, зеркальце в серебряной оправе. Рядом лежало красное ссохшееся яблоко, костяной гребень и шелковый пояс. На второй подушке стояли хрустальные башмачки.

— Это правда, — ахнула Филлис, — Арамиста знакома со Злой королевой из сказки о Белоснежке.

— Ничего не трогай, — шепнул отраженный эхом голос, — если не хочешь умереть.

Филлис отошла от сказочных предметов и спиной наткнулась на деревянную конструкцию, которая тут же начала прясть. Мужской голос начал вести рассказ:

«Много-много лет назад жил да был мельник, бедный-пребедный, а дочь у него была красавица. Случилось как-то однажды, что пришлось ему говорить с королем, и вот он, чтобы придать себе побольше весу, сказал ему: «Есть у меня дочка, такая-то искусница, что вот и солому тебе в золото перепрясть сумеет». Король сказал мельнику: «Это искусство недурное, и если твоя дочь точно уж такая искусница, как ты говоришь, то приведи ее завтра ко мне в замок, я ее испытаю».

Когда мельник привел свою дочь, король отвел ее в особую каморку, битком набитую соломой, дал ей самопрялку и мотовило и сказал: «Садись-ка за работу; если ты в течение этой ночи до завтрашнего раннего утра не перепрядешь всю эту солому в золото, то велю тебя казнить».

Затем он своими руками запер каморку, и она осталась там одна.

Так и сидела там бедняжка мельникова дочь и придумать не могла, как ей спастись от лютой смерти. Она и понятия не имела о том, как солому перепрясть в золотые нити, и так пугалась ожидавшей ее участи, что наконец залилась слезами.

Вдруг дверь приотворилась, и к ней в каморку вошел маленький человечек и сказал: «Добрый вечер, мельникова дочка, о чем ты так плачешь?» «Ах, ты не знаешь моего горя! — отвечала ему девушка. — Вот всю эту солому я должна перепрясть в золотые нити, а я этого совсем не умею!»

Человечек сказал: «А ты что же мне дашь, если я тебе все это перепряду?» «Ленточку у меня на шее», — отвечала девушка. Тот взял у нее ленточку, присел за самопрялку да — шур, шур, шур! — три раза обернет, и шпулька намотана золота. Он вставил другую, опять — шур, шур, шур! — три раза обернет, и вторая готова. И так продолжалась работа до самого утра, и вся солома была перепрядена, и все шпульки намотаны золотом.