Отрави меня вечностью (СИ) - Айдарова Олеся - Страница 11

А потом Сиглинд просто замерла. Лицо её потемнело, нос заострился…

Герти поняла, что произошло что-то страшное.

— Ммм… закончилась… — Кай с окровавленным ром оторвался от шеи любовницы и сел на кровати между её тонких ног. — Давно такого не было. Вот незадача. — вампир утёр лицо рукавом рубашки и принялся зашнуровывать гульфик. — Ещё и не кончил. Ну, этот голод утолить — не проблема.

Спрятав концы завязок под поясом, Кай текучими движениями слез с кровати.

А через мгновение в замочных скважинах потемнело.

Вампир широко распахнул дверцы шкафа.

Герти вздрогнула всем телом и резко отпрянула. Но только больно ударилась спиной о холодную, твёрдую стену.

Глава 6. Ошибка

Самый чёрный день в жизни Герти начался… «поэтично».

После завтрака она отправилась в лес, чтобы набрать желудей.

Занятие это было всего лишь предлогом — в самом деле, никто не требовал от побочной дочки ландграфа помощи в подкормке графских свиней. Делала она это обычно ради забавы. Но в то утро, после того, как весь вечер проплакала в подушку, как-то особенно невыносимо было находиться в обществе матери.

А в лесу было спокойно. Красиво.

«И грустно».

Никто не бросал на Герти взгляды, полные молчаливого упрёка. Никто не выбирал слова, лишь бы не разразиться новой нравоучительной тирадой.

«То же мне, выискалась Ханна благочестивая,» — Герти и сама знала, что виновата.

Им с Ламмертом следовало быть осторожнее.

Лес скидывал с веток сухую листву, которая медленно кружилась в тумане.

«Деревья грустят по ушедшему лету. А я — потому что Ламмерт меня обидел».

Чем именно он её обидел, Герти и сама не могла сказать. Но перед глазами то и дело вставала довольная собой Мирабелла, и внутри Герти всё переворачивалось от возмущения!

Она всё думала и думала о Ламмерте. И намеренно громко ворошила носками сапог сухие листья, чтобы не вслушиваться в болтовню Дедрика.

«Увязался же. И с чего он взял, что я не могу гулять одна? Огромный замок высится на холме. Да тут при сильном желании не заблудишься… А если и потеряюсь, Ламмерт возглавит поисковый отряд. Он первый найдёт меня и… поцелует,» — сердце девушки начинало сладко щемить при мыслях о будущем примирении.

«Конечно же, я не стану теряться — нет ничего глупее, чем просиживать осенью в лесу. Тем более, без съестного. К тому же, к вечеру воздух станет морозным… Но помучить Ламмерта всё же следует. Пусть попросит прощения, прежде чем лезть ко мне снова. Нет. Пусть трижды попросит прощения!» — Герти торжествующе улыбнулась.

— Смотри, какая коряга! — Дедрик с восторгом сжимал в руке полуметровую суковатую палку. — С такой можно и на медведя.

— Куда тебе на крупного зверя? Папа говорит, ты и в оленя с трёх шагов не попадаешь, — Герти нагнулась, зачерпнула рукой горсть листьев и кинула в мальчишку.

— Вот ты как? Ну, погоди! — Дедрик нагрёб огромную охапку листвы и кинулся догонять Герти.

Та с визгом припустила. Она долго убегала от него, прячась за деревьями, петляя и ускоряясь. До тех пор, пока в боку не закололо и в груди не запекло от холодного воздуха. Наконец Дедрику удалось запустить в сестру изрядно поредевшую кучку дубовой листвы.

— Дедрик! Смотри, что ты сделал с моими волосами! — Герти с возмущением рассматривала белые пряди, в которых запутались мелкие сухие кусочки листьев. — Теперь на меня ни один жених не посмотрит!

— Слушай… Я хочу тебе кое-что сказать.

— Ну, — девушка надула губы, старательно вытаскивая сор из волос.

— Герти… оставь Ламмерта. Я сам о тебе позабочусь.

— Глупости. Я скоро выйду замуж.

— Все знают, что тебе здесь никто не нравится, кроме… — Дедрик принялся ковырять пальцем кору ближайшего дерева. — А Ламмерт — наследник.

— Чтобы бы ты понимал в моих сердечных делах.

— Может, в сердечных и не понимаю, но через 4 года я получу свою долю наследства. Деньги, земельные наделы, большой дом на юге.

— И что?

— Я смогу забрать тебя с собой. Или дать средства и отпустить. Ты поедешь, куда захочешь. И выйдешь замуж за того, кто полюбишь.

— Я желаю жить в замке. И быть его хозяйкой. А любовь… Моя мама жизни не видит без Джереона. Много ей счастья принесли эти чувства?

— С Ламмертом у тебя всё равно ничего не выйдет. Герти, подумай. Я написал договор о намерениях. Он защитит тебя, даже если что-то… случится… Отец сегодня же поставит печать, если мы придём к нему.

— Договор? Уже?

— Отец не вечен. Я просто… Всё время думаю о твоём будущем.

— Всё время думаешь за меня? — Герти хотела возмутиться, но слова младшего брата её тронули. — Это лишнее, Дедрик. Отец молод, силён и ещё долго сможет меня содержать. Раз он не ищет достойного жениха, то пусть и несёт это бремя до самой смерти! — девушка нервно хохотнула.

— Он ищет. Вот только…

— Что? — Герти оторвалась от своих волос и во все глаза уставилась на напряжённое лицо сводного брата.

— Никто не хочет…

— Жениться на бастарде? — она сама не ожидала, что при этих словах болючий комок изнутри сдавит горло, а изо рта сам собой вырвется тонкий всхлип. — Но у меня же приданое…

— Герти, — Дедрик стоял растерянный и с красным лицом. — Я хотел только… помочь, — парень нерешительно потянулся к ней, видимо, чтобы утешить.

— Да ну вас всех! — девушка развернулась и побежала к замку, забыв про корзинку, наполненную на треть желудями.

В тот день она решила не разговаривать с Ханной.

«Это ей за вчерашнее. И вообще».

Но когда подбегала к крепостной стене, то увидела, что от главных ворот отъезжают конные охранники и крытая повозка, запряженная двумя лошадями. На козлах вместо кучера сидел сам Джереон Кёрбер.

Среди провожающих не видно было Одиль и сестёр.

«Значит, он едет с матерью».

Герти не хотелось лишний раз попадаться на глаза отцу, и она спряталась за углом крепостной стены, чтобы дождаться, когда родители отъедут на приличное расстояние.

В кухне ей выдали обед и сказали, что его сиятельство вместе с Ханной отправились в город.

— Пусть едут. Я всё равно с ней в ссоре, — Герти доверяла кухарке Марте. Особенно с тех пор, как Одиль выписала из столицы нового повара и назначила его главным. — Надоело её кислое лицо хуже горькой редьки.

— Часто же ты лопаешь горькую редьку, — усмехнулась Марта.

— Ты и сама так говоришь, хоть не деревенская, — парировала Герти и мечтательно улыбнулась. — Хорошо, что Ханна укатила в город. Когда она приедет, то уже забудет, на что дулась. К тому же, всё равно привезёт мне что-нибудь новенькое. Или вкусное.

Однако к вечеру родители не вернулись.

И назавтра.

И через два дня.

И даже через неделю.

Со дня отъезда ландграфа зарядили дожди. Герти сама топила камин и сидела в башне с вышивкой, глядя через мокрое окно на дорогу.

Ламмерт от неё прятался.

Сама Герти почему-то избегала Дедрика.

Утром седьмого дня Марта сказала, что Одиль поднялась задолго до рассвета и отправила поисковые отряды во все стороны, потому что в замке никто не знал, куда поехал ландграф.

Услышав это, Герти отодвинула блюдо с куском холодного пирога, не в силах проглотить ни кусочка.

К вечеру вернулись поисковики с востока с новостью о том, что в Серых горах обрушился узкий серпантин. Маленький отряд его сиятельства вместе с повозкой рухнул в глубокую пропасть…

— Новенькая… — Кай высился над Герти, высокий, чёрный, нечеловечески-сильный…

От него тошнотворно несло свежей кровью. А рукав рубашки мокро блестел.

— На т-тебе кровь Сиглинд, — проговорила зачем-то Герти, — Ты убил её.

— Нечаянно.

«У него радужки глаз стали тёмными».

— Ты и меня убьёшь? — ныла ударенная правая лопатка, но это сейчас казалось такой мелочью.

— Не знаю, — Кай обернулся на кровать и долго смотрел на посиневшее тело своей любовницы.

— Убийцы всегда избавляются от свидетелей, — обреченно прошептала Герти.