От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 9

— На год? — Кея почувствовала, как всё внури неё перевернулось. Год прожить с нелюбимым чужим мужем! Целый год до побега с Саем! Это так жестоко! Она зарыдала, громко всхлипывая.

— Ну полно. Полно. Нас могут услышать. — Саймон гладил её по волосам, успокаивая. — Не печалься, дорогая. Я буду писать тебе каждый день. А ессли что-то случится — напиши мне и я приеду, сбегу со службы, лишь бы быть рядом с тобой.

— Я не выдержу, Сай! Я сойду с ума, — всхлипывая говорила Кея.

— Не сойдёшь. Всё будет хорошо. Только не плачь!

— Знала бы, что так будет, никогда бы не вышла замуж, никогда! Надо было сбежать с тобой, Сай! — Кея взяла его руку в свою и, откинув вуаль, красными от слёз глазами, проникновенно посмотрела на него, а потом горячо продолжила. — Почему ты такой жестокий? Почему не позволил мне убежать с тобой?

— Ну… Кея… — Саймон растерялся. Потом перевёл разговор. — Тебя, наверное, уже хватились. Надо идти.

— Но я не хочу! Я хочу остаться с тобой!

— Ты же знаешь, что это невозможно. Любимая, иди! Я всегда буду рядом, — и Саймон нежно поцеловал её в голову.

— Я постараюсь, Сай, ради тебя! — Кея вздохнула и вытерла слёзы. Надо было идти, хотя сердце заходилось от страха и боли. Потом сняла фату и вытащила шпильки из причёски, позволив волосам лежать так, как они этого хотят. Надо же было чем-то оправдать такое долгое отсутствие. Она выбежала в сад. В мокром тумане издалека было видно красные, как кровь, поздние розы. Они подходят сейчас под её настроение. Кея сорвала несколько роз. Одну вплела в волосы, другие приколола к платью, потом умылась из небольшого фонтана и уже спокойно, медленными шагами, пошла к бальной зале.

Она почти не запомнила, о чём говорили на празднике и какие тосты возглашал дядя. От новости Саймона было так страшно и плохо, что она не знала, куда деваться. Уже, наверное, было далеко за полночь, а гости всё не расходились. Вино лилось рекой, дядя, уже изрядно захмелевший, всё желал и желал им счастья, правда каким-то злым голосом. Кея видела это всё как в тумане. Она хотела спать, но страшилась нового дома и собственного мужа. А он, кажется заметил, что она чувствует себя не в своей тарелке.

— Келинда, ты плохо себя чувствуешь? Не прошла голова? Может быть, уедем? — Обеспокоенно спрашивал он, наклоняясь к ней. От него совсем не пахло вином, а бокал стоял рядом, даже не пригубленный. Кею успокаивало это, но она представляла, что окажется одна в чужом доме, наедине с ним и отчаянно мотала головой.

— Нет, всё нормально. Я просто устала.

Но, бесконечный праздник всё же закончился. Гости начали разъезжаться. Дядя подошёл к ней, обнял и пожелал счастья, потом что-то сказал её мужу, и попрощался с ними. И опять Кея тряслась в экипаже. Страх снова завладел ей. Скорее бы этот бесконечный день закончился! О, скорей бы!

Они приехали. Кея смутно разглядела в темноте громадину старинного дома. Ни в одном окне не светился огонёк. Дом был как будто нежилым, и от этого казался ещё мрачнее. Муж открыл перед ней дверь ключом, пропустил её и вошёл следом. Она услышала, как щёлкнула дверь, отрезая все пути к отступлению.

Мистер Рихтер зажёг свечи, взял подсвечник и повёл её куда-то вверх по большой старинной лестнице. Кею трясло от страха, ноги заплетались. Она спотыкалась о подол свадебного платья. Муж поддерживал её. Может быть он что-то говорил, она не помнила и не слушала. Ей было страшно. Наконец он привёл её к двери какой-то комнаты.

— Келинда, ты, наверное, очень устала. Отдыхай. Это твоя комната. И не бойся. Ты здесь теперь полноправная хозяйка. — Кея скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается. — Если что-то надо — зови меня, или служанку. Мадам Берс — добрая женщина. Она поможет тебе разобраться во всём. Я, надеюсь, скоро ты привыкнешь и освоишься здесь.

Муж подал ей одну свечу, чтобы она зажгла остальные у себя в комнате, пожелал ей спокойной ночи, и ушёл. Кея видела, как удалялось пятно света, сылшала его шаги. А когда они затихли в ночной темноте, юркнула к себе в комнату, закрыла задвижку на двери и, упав на кровать, разрыдалась.

ГЛАВА 5

Всю неделю, оставшуюся до свадьбы, Грегор ходил как в тумане. После подписания брачного договора, который дядя с таким трудом выбил у Друфарса, он решил, что дольше тянуть нельзя, и известил мадам Берс о скорой свадьбе, а так же письмом — немногих дальних родственников. Домоправительница, поохав для порядка, тут же пошла чистить и скоблить дом к приезду новобрачной, пожелав ему счастья от всего сердца. Родственники ответили, что приедут на свадьбу. Теперь надо было готовиться ему.

Грегор нервничал так, будто решалась его судьба, хотя всё вроде бы было уже решено. Он то принимался за свои записи и свитки, то бросал их, то снова садился писать. В ночь перед свадьбой он не мог сомкнуть глаз. Дядя, догадываясь о его состоянии, сам заказал ему парадный костюм на свадьбу и взял на себя решение всех бытовых вопросов. Грегор был ему за это безумно благодарен. Но дядя сделал для него ещё больше — он предложил заменить на свадьбе отца, и Грегор не знал, как его отблагодарить.

Наконец, наступил день свадьбы — туманный и мокрый. Они с дядей приехали на церемонию заранее и видели, как одна за другой подъезжали богатые кареты с гостями. Их старенький экипаж терялся на фоне роскоши, а в нём самом никто не узнал бы счастливого жениха. Грегор не знал, почему, но сердце точила какая-то странная печаль. Он был чужим для всей этой роскоши. Дядя увидел знакомых и отошёл поговорить с ними, а Грегор стоял, у стены свадебной залы, волнуясь и краснея, ожидая появления Келинды.

— О, Грег! Вот ты где! — Грегор обернулся. Перед ним стоял Элси — профессор академии древних языков. Они часто пересекались на научных диспутах, но дружба у них не завязалсь. Грегор знал, что его считают чудаком не от мира сего и не желал это мнение опровергать. Да к тому же, Элси, наверное, завидовал ему. Он не имел состояния и вынужден был с утра до ночи учить непослушных и избалованных студентов академии, вместо того, чтобы заниматься любимыми науками. — Ты у нас сегодня жених! Поздравляю! Я то думаю, почему Рихтер никак не женится, а ты себе, оказывается невесту растил. Девочка хороша! И состояние у неё что надо. Ты умеешь сливки снимать, однако, — и Элси подмигнул ему. Грегор поморщился, вспомнив, мимоходом, что почти все профессора были уже женаты, и, как правило, не по одному разу. Он на их фоне выглядел действительно странно. — Только вот знаешь, невеста твоя слишком уж молода. Я бы поостерёгся, а то ещё рога наставит, — последнюю фразу Элси сказал совсем уж злобно.

Грегор промолчал и отвернулся от него, чувствуя свою беспомощность, как всегда в таких ситуациях. Дядя сейчас нашёл бы меткое слово, да такое, чтобы этому профессору вовек не захотелось зубоскалить. Но пока он придумывал достойный ответ на эту мерзость, Элси уже ушёл куда-то, и Грегор вздохнул с облегчением.

Наконец, все гости собрались, и в зале воцарилась тишина. Он поднял глаза и увидел свою невесту, впервые, со встречи на балу. Она была прекрасна, но какой-то неестественной красотой. У Грегора сжалось сердце, когда Друфарс с гордым видом вёл её, разодетую в пух и прах (проклятый губернатор не упустил возможности пустить пыль в глаза) и такую беззащитную. Ему захотелось распустить всё это сложное плетение волос, а на плечи накинуть плащ, ведь сотни человек пожирали её глазами. Но Грегор сдержался. Когда началась церемония, он медленно вошёл в круг. А в голове была одна мысль — защитить её, спрятать, увезти. Скорее бы это закончилось!

Наконец, они подписали свидетельство о свадьбе и вышли на воздух. Грегор не видел лица невесты (Нет! Теперь уже жены!) — она так и не сняла фату, но чувствовал, как она растерянна, испуганна и расстроенна. Скорей бы увезти её домой, где она будет полноправной хозяйкой! Но Друфарса и гостей нельзя обижать. Когда он заикнулся об этом дядюшке, тот сурово сказал, что они должны присутствовать на свадебном пиру, иначе от слухов во век не отмоешься. И Грегор подчинился. Он видел, как тяжело было Келинде, как она то краснела, то бледнела, а потом попросилась выйти — у неё болела голова. Ещё бы! У него тоже начинала болеть — от духоты, пьяных возгласов и тостов. Когда этот пир всё-таки закончился и он, распрощавшись со всеми, усадил свою жену в экипаж, то вздохнул свободно.