Любовь по заказу (Беседка) - Деверо Джуд - Страница 23

— Откуда я знаю? — пробормотала Элли.

— Но ты же писательница, — логично заметила Лесли.

— Если бы я знала, что случится дальше, то зачем мне писать эти романы? Когда две трети романа уже написано, и я вижу, чем все закончится, мне очень хочется бросить его и приняться за новый.

Лесли недоверчиво смотрела на нее. Как большинство читателей, она полагала, что писатель знает о своих героях абсолютно все.

— Значит, ты описала в книгах свои мечты, — подытожила Мэдисон.

— Наверное, ты права, — согласилась Элли. — Но тогда мне просто надо было чем-нибудь заполнить свои вечера. Не будешь же все время смотреть телевизор. И еще выходные… Это самое ужасное.

Лесли поставила перед Мэдисон огромную миску клубники, а рядом — тарелку с блинами.

— А как твой муж отнесся к тому, что ты стала писать романы? — спросила Лесли.

— Я ему ничего не сказала об этом, — ответила Элли. — В нашей жизни не было ничего, кроме печали Мартина. Мы жили его страданиями. Все наши разговоры — если их можно так назвать — сводились к тому, как отвратителен мир, не давший ни одного шанса такому таланту, как Мартин. Ну, как я могла сказать ему, что пока он невыносимо страдает, я пишу веселенькие любовные романы?

— И ты содержала вас обоих? — резко сказала Лесли. — Я думаю, что если женщине приходится со многим мириться в браке, то уж, по крайней мере, она может рассчитывать на то, что муж обеспечит семью.

— А Мартин как раз считал, что это он обеспечивает семью, — заметила Элли. — Время от времени он играл в разных группах, а иногда вдруг улетал на несколько месяцев в какой-нибудь штат. Но все заработанные деньги он тратил на свою аппаратуру. У нас в гостиной было всего три старых, потрепанных стула, ни одного столика — для них просто не нашлось места, но зато стояли четыре огромных усилителя, такие, что им позавидовали бы «Роллинг Стоунз». Мартин говорил, что все его покупки — это «вложения» в наше будущее.

— Я больше не могу! — сказала Мэдисон. — Как мы, женщины, живем с такими мужчинами? Вчера вечером я рассказала вам о Роджере, а теперь Элли говорит об этом… Ну да ладно…

— Ты чувствовала, что тебе плохо, и придумала для себя совершенно другую жизнь на бумаге? — спросила Лесли.

Элли улыбнулась ей.

— Да, только тогда я не осознавала, что делаю. Мне просто нравилось писать. И я написала пять книг. Все изменилось в одно мгновение. Однажды я пошла к стоматологу и случайно взяла со стола какой-то местный журнальчик. Сзади, на обложке, было объявление о том, что в городке в шестидесяти милях к югу от нас проходит писательская конференция, где редакторы из различных издательств рассматривают авторские работы.

— Ты отправилась туда, и они влюбились в Джордан Нил, — сказала Лесли, улыбаясь, будто услышала счастливый конец сказки.

— Ну, не совсем. Я еще не говорила вам, что научилась печатать на машинке только после того, как меня опубликовали.

— Значит, ты наняла кого то отпечатать твои рукописи? — удивленно спросила Лесли.

— А чем бы я за это заплатила? — ответила Элли вопросом на вопрос. — Если бы Мартин узнал, что я…

— Он бы заставил тебя сжечь все рукописи, но, конечно, «любя», — мягко закончила за нее Мэдисон.

— Да, — сказала Элли, вложив в это короткое слово все, что думала. — Мне удалось опубликовать свои романы благодаря моей исключительной наивности. Потом никто не верил, что я все сделала сама. Но издателям нужны интересные романы не меньше, чем читателям. Мой редактор убила бы меня, если бы сейчас услышала, но если ваш роман по-настоящему хорош, то будь он написан хоть углем на коре — его все равно опубликуют. Издательство само обо всем позаботится.

— По-моему, редактора очень трудно заставить прочитать рукопись, — сказала Мэдисон.

— Ты абсолютно права. И моя карьера началась из-за того, что редактор вечно опаздывала.

Элли на минуту замолчала, потом улыбнулась и начала рассказ. Ее взгляд стал удивительно счастливым.

— Я опаздываю, — сказала Дария своей помощнице Шерил, приехавшей на писательскую конференцию вместе с ней. — Мне нужно уходить!

— Но осталась только одна дама! Она прижимает к груди большую папку и, похоже, напугана до смерти.

На минуту Дария устало закрыла глаза. Шерил была новенькой. Она совсем недавно окончила престижный университет.

— Все они так выглядят, — в изнеможении сказала Дария и про себя добавила: «Пока неначнут получать деньги».

За три дня конференции она выслушала, по меньшей мере, пятьдесят начинающих писателей, но ни одна из работ ее не заинтересовала. Дария отправляла авторов к Шерил. А та снабжала их информацией по поводу публикаций научно-фантастических, любовных и других романов.

Дария посмотрела на часы. Она опаздывала не к парикмахеру, а в зал, где уже собрались около трехсот будущих писателей. Больше всего Дарий хотелось сказать им только одно: «Напишите хорошую книгу, и она станет бестселлером». Но она знала, что так нельзя. Ей придется полчаса говорить о прибылях и о том, сколько издательство может заплатить писателю, о котором никто никогда не слышал.

— Ну, хорошо. У нее есть пять минут, — сказала она, придавая лицу суровое выражение.

Шерил радостно улыбнулась и пригласила неизвестную даму в кабинет. Вошла худенькая невысокая молодая женщина. Она действительно казалась очень испуганной.

— Я не хочу отнимать у вас время, — неуверенно начала женщина.

— Ничего, — сказала Дария как можно терпеливее. — Вы написали книгу?

— Я… ну, думаю, да. То есть я не настоящий писатель, у меня в голове крутились кое-какие сюжеты, и я просто их записала. Вдруг они кому-нибудь понравятся… Хотя бы один…

Дария старалась по-прежнему улыбаться. Некоторые писатели прямо раздуваются от гордости и обрушиваются на вас подобно цунами. Они кричат, что их великолепные произведения принесут издательству мировую славу. А есть такие, как эта женщина… Дария посмотрела на табличку на груди у женщины, но смогла прочесть лишь ее фамилию — Гилмор. Имя скрывала большая голубая папка для бумаг, которую женщина прижимала к груди так сильно, что у нее побелели кончики пальцев.

— Миссис Гилмор, — сказала Дария, — можно быть с вами откровенной? Я опаздываю, я должна делать доклад и…

Женщина в испуге резко отступила назад.

— Простите… Я не знала… Мне назначено на час дня и…

Было уже полтретьего, значит, эта женщина прождала в холле… Дария по опыту знала, что автор прождет всю жизнь, чтобы отдать рукопись редактору из Нью-Йорка.

Дария почувствовала себя виноватой. Собрав свои вещи, она вручила даме визитку.

— Вот! Вышлите ваши рукописи в Нью-Йорк. Напишите на конверте, чтобы их передали мне лично.

— Вы очень добры, — пролепетала женщина, посмотрев на визитку, как на ключи от рая.

Уходя, Дария слегка обняла начинающую писательницу за плечи, пытаясь загладить перед ней свою вину, и выбежала из кабинета.

Шерил, улыбаясь, вошла в кабинет Дарии.

— Угадайте, что я сейчас получила по почте?

— Понятия не имею, — отрешенно откликнулась Дария, роясь на столе.

Она искала среди стопок книг и бумаг те пятьдесят листов, которые она только что отредактировала. К сожалению, сегодня вечером у нее ужин с хозяевами издательства, а значит, придется до полуночи читать рукописи. На ней висят три книги. Они уже вставлены в график, но их авторы сдали рукописи с опозданием, и теперь Дария должна за несколько недель сделать то, что обычно делают год.

— Помните писательскую конференцию на прошлой неделе и ту женщину, с которой вы говорили перед выступлением? Вы еще сказали ей, чтобы она пометила на конверте «лично в руки» и прислала свои рукописи сюда?

Дария подняла голову. Она была полностью вымотана и в последний момент удержалась от заявления, что во всех неприятностях виновата сама Шерил.

— Да, помню. И что же?

— Вы сказали ей: «Пришлите все, что у вас есть».