Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 43

От этой неприятной мысли дёрнуло словно током, и я поднялся, снова пустившись в бессмысленный путь вдоль линии прибоя. Я ничего не искал и ни к чему не стремился, а, пожалуй, инстинктивно хотел спрятаться. Знал, что не сумею, но устал от унижений в человеческой жизни, которых теперь вообще стало две, так что и огорчений прибавилось в той же пропорции.

На растение я не наступил по чистой случайности.

Я уже забыл о посаженном где-то и когда-то кустике, да этот пучок невзрачных нитей не походил на него ничем, но в затылке засвербело, а сердце стукнуло сильнее обычного. Я смотрел на жалкую кучку биомассы, не веря своим глазам. В голове поначалу варилась сущая каша, но постепенно мысли приходили в порядок, и помимо ясности я уловил в них и логику.

Меня наказали потому, что я причинил урон планете, притормозил славный путь будущих разумных существ, но разве так обстояло на деле? Да, в той другой реальности правили тангеры, а люди вели едва ли не рабское существование, но ведь был иной мир, и в нём именно человечество заняло ведущую роль. В обоих снах (хотя теперь я уже точно знал, что они были явью) я прожил несколько веков, изучил их досконально и теперь не понимал, как так случилось, что сбылись оба прогноза и где они существуют раздельно, если вместе я их не видел?

Прошлое не воротишь, сделанное не исправишь — так говорили люди, но я знал, как всё происходит на самом деле, точнее сказать, краешком глаза заглянул в своё низвергнутое величие и усомнился в непреложности людских аксиом. Если меня занесло именно туда, где я наломал дров, то почему бы не попытаться что-то исправить? Хотя бы сложить поленницу, если не сумею возродить сгубленное и высохшее дерево.

Я сел на влажный песок рядом с растением, робко жавшимся к полосе прибоя и внимательно его рассмотрел. Жалкий клочок сохнущих волокон будил сострадание. Этот пришелец из моря хреново чувствовал себе на неуютной суше и не скрывал своих проблем от проницательного бесовского взгляда.

— И как же я смогу тебе помочь? — спросил я, дотрагиваясь до болезненных нитей, поливать водой и закрывать от безжалостных лучей солнца? Впрочем, свет тебе нужен, он требуется всем.

Говорить с травой было невероятно глупо, но я ведь не имел поблизости иных собеседников, а тонкие волосинки словно приободрились от моей заботы.

Легонько касаясь организма, я словно делился с ним силой, желал ему крепости и процветания, хотя до цветов было ещё ох как далеко! Так я развлекался, полагая своё занятие блажью, когда заметил, что изменения мне не мерещатся. Крохотный кустик не просто выглядел здоровее и бодрее прежнего, он ещё и подрос. За считанные минуты набрал листья и стебли, хотя я и не отличил бы одно от другого.

Наблюдая это тихое волшебство, я затаил дыхание. Никогда не видел ничего прекраснее и, хотя кустик не доразвился ещё до полной эволюционной красоты, детали выглядели маловажными. Душа моя расцвела вместо него.

Понимание сути момента окрылило так, что я вновь вскочил на ноги, прошёлся, утопая босыми ступнями в песке, поглядел на солнце, начавшее изрядно пригревать.

Поправлю я испорченное, или всё останется как было, я обязан попытаться. Выбор невелик, если о нём вообще идёт речь. Единственное, что я способен сделать — это отдать себя миру, который так неосмотрительно обидел. Если стражи заплутают на непростых тропах времени, я могу успеть много. Ну хотя бы что-то, и потому неотложно возьмусь за дело.

Я прилежно обшарил берег и сумел отыскать другие проявления сухопутной жизни. Крохотные стебельки иногда были так малы, что я различал их с трудом, но я не успокаивался и наткнувшись на очередной, принимался за своё колдовство.

Энергия во мне была, я не очень хорошо понимал её суть и не слишком уверенно ею владел, но старался как мог. В человеческой ауре (или как это там называется?) отчётливо проступали иногда бесовские всполохи, но я более не пугался прошлого себя, а хватал что мог и выцеживал неподвластную смертному силу. Получалось в целом неплохо.

Управляя хотя бы крошечным промежутком времени, я мог помочь нарождавшемуся миру куда существеннее, чем пользуясь скудным людским ресурсом.

Я трудился до заката и к концу этого длинного дня ощущал себя невероятно вымотанным. Похолодало, но прохлада не беспокоила. Я отошёл подальше от воды и улёгся рядом с крупным камнем, загораживавшим меня от ветра. Жёсткое ложе не удручало, а распускавшийся вверху звёздный сад радовал истосковавшееся сердце знакомой красотой. Мысленно я опять был там, среди великолепных стихий космоса, летел сквозь них на собственном корабле и радовался каждому прожитому часу.

В этой доброй сказке рядом были Даниель и Таисия и совсем не нашлось места палачам. Я улыбался, грезя невероятным. Как много жаждут люди для счастья и как мало для этого на самом деле надо. Свобода заниматься любимым делом и близкие люди рядом. Я соглашался на этот расклад, считая, что не получил бы дара ценнее, принадлежи мне все прочие сокровища мира.

Единственный разумный обитатель не проснувшейся пока планеты я с любопытством разглядывал малознакомые светила и мысленно рисовал из них узоры созвездий, а потом прокладывал пути, доставляя грузы и радуя людей.

Я не надеялся увидеть когда-нибудь тех, кого ценил, но мысленно ведь мог насладиться их обществом, вспомнить теплоту присутствия и сохранить её в сердце.

Потом я, конечно, заснул и дрых до самого рассвета, а утром вновь занялся освоенным делом, странствуя по берегу, уходя всё дальше от того места, где очнулся и, хотя не надеялся отдалиться таким способом от судьбы, мечтал сделать как можно больше полезного до той минуты, когда меня найдут палачи и примутся методично вколачивать в девственный песок.

Во второй половине дня, перевалив гряду, ощетинившуюся зубьями устоявшей в процессе эрозии горной породы, я обнаружил настоящий оазис. В мелкой бухточке, где волны совсем обленились и лизали берег без лишнего усердия, а солнце иногда пряталось за отвесными скалами, не стремясь сжечь всё вокруг, находилось, как видно, место, самой природой предназначенное для отважного продвижения жизни на сушу. Тихий в меру тёплый, в меру влажный пляж служил приютом целой полянке и некоторое время я просто бродил по ней, осторожно ступая по нетронутым жизнью камешкам и любуясь травинками.

Тут хозяйственно обосновались не единичные экземпляры, а десятки и сотни первопроходцев, более того, я заметил среди тощих зарослей крошечных животных. Насекомые это или какие-то другие звери, я не знал, но обрадовался им как родным.

Здесь я задержался надолго, бережно обихаживая каждый кустик и наблюдая за шустрыми тварями. Я нашёл озерцо с дождевой водой, скорее конечно, лужу, чем настоящий водоём, и полил самые несчастные экземпляры, используя вместо ведра найденную на берегу раковину моллюска или панцирь трилобита — я недостаточно разбирался в предмете, чтобы верно судить.

Ночь я тоже провёл здесь, ловя запахи сухопутной эволюции временами перебивавшие сочный аромат моря. Я стал тише и спокойнее и почти ни о чём не думал. Ступни за день ходьбы и беготни вокруг растений покрывались ранами и ссадинами, за ночь привычно заживали, боли особой я не чувствовал. Брёл вдоль кромки моря, отдавал частицы тепла и растворялся в мире, который когда-то обидел, не стремясь извиняться, но поневоле это делая.

Не представляю, как долго продолжался мой путь, дни прошли или недели, но вряд ли странствие затянулось. Силы таяли поначалу незаметно, но проснувшись однажды утром я заметил, что раны не исчезли за ночь, лишь кровь на них подсохла и свернулась. Ноги опухли — не иначе пробиралась по ним, стремясь освоить весь организм, местная инфекция. Я провёл несколько минут раздумывая, есть здесь уже таковая или я притащил что-то с собой. Ни к какому выводу, естественно, не пришёл, поскольку не имел соответствующего образования, но мне ведь было без разницы, не так ли?

Этим утром я понял, что скоро умру.

Огорчился? Не знаю, мне было некогда размышлять о таких сложных вещах.