Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 24

— Ладно, топай за мной, не спорить же с тангерами, они самого принципа дискуссии с низшей расой не поймут.

Малолетка не послушалась, более того, заскулила и попробовала отползти в сторону. Я присмотрелся внимательнее прежнего и осознал хотя бы часть причин, по которым её выбросили с привилегированного верхнего уровня сюда, в средний трюм.

Тангеры почти не болели, редко получали серьёзные травмы и человеческая хрупкость, наверняка казалась им чрезмерной и неудобной. Вот и у этого несчастного подростка всего лишь было растянуто сухожилие, а хозяева уже решили, что он ни на что более не пригоден. Я мигом присел, ощупал опухшее место, вывиха не нашёл, вот и славно. Должно быть, я нечаянно причинил боль, да и забыл объяснить девочке, что ничего плохого ей не сделаю. Впрочем, находясь в состоянии истерической взволнованности она и не вняла бы увещеваниям. Она тряслась так, что стучали зубы, а потом словно умерла на время. Отключилась. Я видел, как бессмысленно застыл устремлённый в угол взгляд.

Пока она не пришло толком в себя после целительных манипуляций, я поднял на руки и отнёс на свой матрас. Делиться единственной привилегией не хотелось, но другого подходящего лежбища в трюме не было. Девочка немного пришла в себя по дороге и, когда я пристроил её на место, начала отчаянно вырываться, так что пришлось рявкнуть на неё уже зло. Любезность явно не срабатывала в данной ситуации, а лечение ведь ещё не закончилось. Порвав на ленты одно из изношенных полотенец, я туго забинтовал ступню.

— Лежи спокойно, дай ноге зажить как следует и через несколько дней сможешь бегать как раньше. Когда исцелишься, тебя, наверное, опять заберут наверх и вернут прежнюю работу. Здесь ты мне совершенно не нужна, так что не дрожи, и извини, если я тебя ненароком испугал.

Не знаю, поняла она или нет. В глазах плавали дикие огни, тело оставалось угловато-напряжённым. Разбирала ли она вообще человеческий язык или выросла среди хозяев и знала лишь команды? Мысль эта пришла в голову сама собой и вовсе не показалась дикой, да и вопрос звучал не праздно. В нашей вселенной случалось и не такое. Я заговорил по-тангерски:

— Все хорошо. Я не обижу. Сейчас поедим, и я пойду работать, а ты отдыхай.

Она не оттаяла после дружеских заверений на двух языках, но мне показалось, что взгляд стал чуть более осмысленным, не само понимание так путь к нему наметился, потому я решил сделать перерыв, сходил за миской и накинулся на пищу. Кормили меня теперь лучше и обильнее, чем вначале, не иначе капитан распорядился поощрить за усердие. С его стороны это был любезный жест, потому что еда человеку, работающему в ограниченном пространстве, полагалась бесплатная. Различай я вкус, наверное, отметил бы и его улучшение, но калорий хватало, и о большем я не помышлял.

Употребив половину порции, поставил миску возле матраса и опять же спросил по-тангерски, не нужно ли девчонке справить нужду, сама она до ватерклозета вряд ли бы добралась. Она ответил быстрым резким жестом отрицания, опять же не человеческим, а жабьим и я оставил её в покое.

Занявшись повседневными обязанностями я и забыл о квартирантке, вспомнил лишь вернувшись в свой закуток. Еда осталась нетронутой, а сама негодница спала, собравшись комочком. Не иначе упрямство оказалось занятием утомительным.

Я доел кашу, вымыл посудину и отнёс её к границе сектора, а потом устроился рядом с непрошенной компаньонкой и задремал. Несмотря на мою нечеловеческую природу совсем без отдыха я обходиться не мог.

Проснулся от взгляда. Девочка, должно быть, пробудилась совсем недавно, потому что таращилась на меня скорее ошеломлённо, чем внимательно. Не иначе я её опять чем-то шокировал.

— Проблемы? Надо помочь?

Она разинула рот, просипела непонятное, так что я усомнился, умеет ли он вообще говорить. Впрочем, иные вещи легко понять и без слов, и всякому живому существу требуется иногда избавление от отходов, так что я поднялся, поставил девочку на здоровую ногу и аккуратно придерживая отвёл куда требовалось. Она даже и не сопротивлялась, как видно, припекло основательно.

В нужном закутке я оставил её одну, чтобы лишний раз не смущать и как раз размышлял за дверью, сможет ли она меня окликнуть, призывая на помощь для обратного путешествия, если немая и вообще не способен вербально общаться, когда голос она всё-таки подала.

— Я справилась.

По-тангерски она объяснялась, глотая определённые звуки, но понять было можно. Обратно мы шли тем же порядком. Малышка прыгала на одной ноге, даже не пытаясь наступить на другую, а я запоздало сообразил, что историю исцеления и благоприятный прогноз на будущее излагал, пользуясь человеческим языком, и потому вряд ли был понят. Усадив бедолагу на матрас, я сел напротив и внятно повторил всё заново.

Сообразив, что её не пытали, а лечили, она несмело потрогала повязку пальцами и даже переспросила, точно ли сможет ходить. Я уверил, что проблем в дальнейшем не предвидится, заодно напомнил о необходимости в ближайшие дни поберечь ногу, и моя новая приятельница мотнула башкой на тангерский манер, что соответствовало человеческому кивку. Ну и ладно, раз достигли первичного взаимопонимания, пришла пора продвинуться чуть дальше. Я опять же объяснил, что ничего худого не сделаю, да и досугом для злодейств не располагаю, потому что основательно занят. Не знаю, поняла она меня или нет, глядела всё так же насторожённо, но у меня и времени на разбирательства не осталось.

Грау пришёл весьма довольный собой, в знак особого расположения похлопал по плечу и рассказал, что мы отправляемся в дальний рейс и серия прыжков предстоит частая и сложная. Я от души поблагодарил за предупреждение, а потом прямо спросил про девчонку.

Капитан уставился на меня в недоумении. Большие со сложными веками глаза застыли, как всегда бывает у озадаченных тангеров, а потом он сказал внятно, словно сомневался, что я действительно знаю их язык.

— Другой человек — для ложа.

До меня опять не дошло, то есть, не сразу и я тоже замер, вдумываясь в странные слова, пока не сообразил, что люди должны казаться довольно воздержанным тангерам настоящими похотливыми чудовищами. Полное незнание этой стороны жизни часто ставило меня в тупик. Я попытался лихорадочно сообразить, как следует преподнести чужому свою инакость, но потом махнул на это рукой и сказал только:

— Девочка ещё ребёнок, я не стану с ней совокупляться, потому что нельзя так обращаться с детьми, я откажусь сожительствовать даже если она сама пожелает, не говоря уже о том, чтобы брать силой. Всему есть предел.

Грау моя отповедь как видно поставила в тупик, но и заинтересовала тоже. Я неплохо разбирался в мимике тангеров и без труда угадал, что размышления выдались не из лёгких.

— Моральная концепция? — уточнил он минуту спустя.

— Можно сказать и так.

Он знакомо мотнул головой и вместо того чтобы рассердиться ещё раз хлопнул меня по плечу.

— Хороший принцип. Молодняк нужно воспитывать придирчиво, но не ставить ниже себя.

Я едва не растрогался и даже сам предложил ему сделать массаж, но он отказался и уже на ходу, раздеваясь и топая к аквариуму пояснил, что его народ — племя воинов. Одно дело устранять непорядок, мешающий достойно исполнять обязанности, другое — позволять себе лишние удовольствия, тем проявляя непозволительную слабость.

— Но спасибо, — закончил он свою речь совершенно неожиданным пассажем.

Я удивился, а потом философски пожав плечами занялся текущими хлопотами.

Тангеры валили один за другим, так что свободного времени у меня не было даже на еду. Я забрал миску с кашей, не выясняя кто её принёс и отдал девочке, попросив и мне что-то оставить. Она на этот раз пищу не отвергла и честно поделила порцию поровну. Я проглотил свою долю, забежав в закуток на несколько минут.

На объяснения времени не было, но присмотревшись к девочке, я сообразил, что она и так слышала наш с капитаном разговор. Страх и напряжённость не рассеялись совсем, но заметно поблекли, взгляд сделался если не приветливым, то хотя бы останавливался на мне пытливо, а не враждебно. Я решил поговорить с подопечной позднее, когда справлюсь с работой, но, притопав поздно вечером в комнатушку, опять застал её спящей.