Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 11

Ответом был единственный злобный взгляд. Тася сбрасывала с себя обнимающую руку матери и дрожала как в лихорадке. Я понял, что испытываемые ею чувства так глубоки, что она не в силах с ними совладать. Едва я сообразил это умом, как ощутил слабый отзвук вершащейся в чужой душе катастрофы. Обломки надежд плыли в потоке разочарования, а боль от потери любимого отца и предательства матери резала как ножом.

Меня-то за что опять накрыло? Я устало удивился, не привыкнув к таким потрясениям. Вообще прежде почти не задумывался о том, что люди чувствуют, и насколько сокрушительным может оказаться крутой коктейль дурных эмоций. Следовало вывести Таисию из этого состояния, а уже потом затевать разговоры. Знать бы ещё, как всё провернуть. Я не догадывался. Впрочем, кое-что предпринять мог прямо сейчас.

Пока Даниель пыталась вытянуть из девочки стоящие сведения, я достал коммуникатор и послал запрос. На планету ходили грузовые и универсальные челноки, а списки пассажиров лежали в общем доступе. Как пилот, я знал все возможные варианты развития событий. Ребёнку без сопровождающего билет бы не продали, значит наша гостья уговорила кого-то ей помочь, а с учётом того, что тревога должна была погнать её прямо в гостиницу, вычислить время прибытия судна на станцию не составляло большого труда.

Я прошерстил все разрешённые источники, подключился и к капитанскому кругу, и уже через минуту или около того имел полную роспись действий девочки. Люди обычно и не подозревают, как легко отследить каждый их публичный шаг. Сопоставив временные интервалы, я разумно предположил, как развивались события. Догадаться, с чего всё началось было нетрудно.

Даниель честно сообщила деверю и, возможно, дочери, какую и где нашла работу. Дядя и тётя наверняка обсудили эту новость в не самых благожелательных выражениях, а уж подслушать старших и сделать свои выводы (правильные или нет — другой разговор) способен любой подросток.

В целом понятно, а дальше что делать? Пришла пора принимать разумные меры. Тася не хочет слушать мать потому, что обижена на неё, считает предательницей, осквернившей память отца. Разговора с родным человеком не получится, слишком крепки тут давние связи и скопившиеся противоречия. А с чужим? Я сообразил, как полезно поступить, хотя и накрыла от этого холодная оторопь постороннего этому человечеству существа.

— Даниель, — сказал я. — Нам пора на корабль, позавтракать по пути вряд ли успеем. Ты не могла бы спуститься вниз и купить еды? И воды тоже.

Она посмотрела на меня сначала рассеянно, слишком растревоженная всем происходящим, потом на лицо набежали морщинки гнева, но я не смутился, смотрел спокойно.

— Я побуду с Таисией, заодно и познакомимся.

Не знаю, какими доводами Даниель убедила себя сделать так, как я просил. Возможно и капитанское право приказывать сыграло свою роль. Когда закрылась дверь, я полностью сосредоточился на предстоящей затее. Девчонка смотрела исподлобья, но я знал, что несокрушимого упрямства не бывает. В присутствии чужих людей дети всегда ведут себя лучше, нежели в узком кругу — их учат жить несколько напоказ.

— Я не хочу с тобой знакомиться! — выплюнула она раньше, чем я успел открыть рот.

Так ли верны оказались на проверку выдвинутые мной тезисы? Упавшего с небес стражи обучали педагогике пинками и кулаками, не слишком помогал багаж полученных знаний, а интуиция пульсировала неуверенно.

— Никто тебя и не заставляет, — ответил я, стараясь говорить размеренно и спокойно. — Мы с твоей матерью вместе работаем и потому не сторонние друг другу люди, а ты сама решай, кто и что для тебя важно и ценно. Раз достаточно взрослая, чтобы назвать себя чужим именем и воспользоваться чужим счётом для покупки билета, наверное, созрела и для взрослого понимания ситуации.

Она дёрнулась, независимо вскинула голову, но я ощутил беспокойство. Вряд ли она представляла, насколько серьёзны последствия её эскапады.

— Откуда ты знаешь?

Таисия была достаточно рослой, чтобы выдать себе за совершеннолетнюю девицу, а проезд оплатила кузина. По своей воле или нет, я пока решил не выяснять.

— Мы живём в конкретном мире, и все находимся под присмотром. Твой дядя, вернувшись со станции, наверняка выложил жене собственные измышления по поводу невестки, а ты подслушала под дверью? Постесняешься повторить, что он говорил о твоей матери?

Таисия вспыхнула, лицо пошло пунцовыми пятнами, а потом так же стремительно побледнело. Вопрос не прозвучал, но я на него обстоятельно ответил:

— Нетрудно просчитать ход событий, когда немного знаешь о том, как ведут себя люди. Ты потеряла отца, очень любишь маму, а вынуждена жить с дядей, которого терпеть не можешь и который к тому же не умеет держать язык за зубами, а мозги в узде.

— Я вас видела! — выпалила она, вновь наливаясь злостью.

Едва достигнутое спокойствие, точнее тень его, опять ухнуло в бездну. Я чуть повысил голос, чтобы достучаться до затопленного обидой сознания, заговорил с капитанскими модуляциями, которыми владеет любой пилот. В сложной ситуации ровная размеренная речь помогает успокоить экипаж, а главное пассажиров.

— Ты видела, как я обнимал Даниель, но не задумалась почему. Мы с твоей мамой не только вместе работаем, мы — напарники, товарищи, которые поддерживают друг друга в трудных обстоятельствах, а именно такими обеспечил твой дядя, грубо обвинив невестку в том, чего она не делала. Видишь эти влажные пятна на моей рубашке? Твоя мама плакала, потому что ей растревожили душевную рану, а я пытался хоть как-то утешить, пусть и не особенно в этом силён.

Я выдержал паузу, разглядывая упрямое юное существо и понимая его беды, а потом прибег к приёму, который педагоги наверняка сочли бы жестоким:

— Надо верить тем, кого любишь, иначе какая же это любовь?

Ничего-то я не смыслил в чужих горестях, прожил века среди людей, а ума так и не нажил, ходил обочь. Как же так получилось, что начал чувствовать сейчас? Вникать особого желания я не испытывал. Каждый раз находились заботы поважнее. Следовало решить проблему, которую подкинула нам с Даниель эта легкомысленная девчонка. Срочный капризный груз не мог ждать, и следовало любой ценой доставить его по назначению. Будущее Тревора и его команды зависело от моей распорядительности.

— Она не бросила бы меня на дядю, если бы любила! — выпалила Таисия, сверкая глазами. За её гневом я отчётливо ощущал отчаяние. — Дядя сказал, что предлагал хорошую работу, лучше этой и мы могли бы с мамой жить вместе, а она не захотела. Потому что, когда я рядом, она уже не кажется такой молодой, и в космосе мужиков много, и можно легко подцепить нового.

Наверное, глупая девчонка за дядей или тёткой почти дословно повторяла стандартные обвинения, уловленные в сторонней беседе, а то сказанные в лоб. Я вполне допускал такой вариант развития событий, пообщавшись немного с Шоном: не сама же девочка навыдумывала подобной ерунды. Если честно, я не знал точно, что следует ответить, чтобы слова прозвучали правильно и не растревожили и так измучившееся существо, двинулся вперёд осторожно:

— Я полагаю, твоя мама хотела обеспечить вам обоим достойную жизнь. Здесь, наверху, заработки гораздо выше. Рейсы опять же не длятся годами как в старые времена, вы бы часто виделись. В любом случае точка зрения твоих родственников — их личное дело, ты не обязана ни выслушивать их, ни с ними считаться.

— Я там живу! — выкрикнула она, опять начиная трястись и жамкать ладонями край курточки.

Успокоил, называется, ребёнка. Бестолочь я, ничему не научившаяся за долгие века. Люди — это временами так сложно. Вроде бы начал понимать их чувства, но воспользоваться этим так и не смог. Я лихорадочно искал выход, надеясь, что застывшая за дверью Даниель помедлит ещё немного, даст мне шанс погасить извергающийся сомнениями вулкан раненой подростковой души. Правды мало в такой ситуации, потому что противостоит ей давняя устаканенная ложь, слов вообще недостаточно для настоящего дела, нужен поступок, и что я мог предпринять?