Жениться по приказу (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 16

— Есть здесь кто-нибудь? — Собственный голос прозвучал тихо и неуверенно.

— Вам что-то нужно?

Мне навстречу вышел служитель, пожилой, почти старик.

— Да. Я хотел бы поговорить.

— Слушаю вас.

Я, путаясь в словах (что вообще мне не свойственно), описал то, что произошло между нами с Натэлией на обряде бракосочетания. Потом, помедлил и открыл самый главный секрет — то, что я чувствую её боль, а она — кажется, мою.

— И что вы хотите от меня? — Голос служителя звучал устало, в уголках глаз и губ залегли морщинки.

— Как чего? Объяснения, почему это произошло.

— Мне кажется, объяснение происшедшему вы можете найти в своей совести. Простите, но мне пора, — И служитель попытался протиснуться мимо меня к выходу.

— Да о какой совести вы говорите?! — Схватил я его за руку. Раздосадованный и разозлённый. Моя совесть чиста.

Он остановился, повернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Вы и правда не понимаете?

— Нет. Если вы и дальше будете говорить загадками, вряд ли моего понимания прибавится хоть на эльвер.

— А как погибла ваша первая жена?

Опять. Я едва не схватился за голову руками. И далась им смерть моей Вивьен?

— Она упала со скалы в море. — Ответил сухо, потом выдохнув, дополнил подробностями, насколько мог. И замолчал, чувствуя, что если скажу ещё немного, то сделаю то, чего не делал с момента её смерти — просто глупо расплачусь.

— Ясно, — служитель вздохнул. — Что-ж, не мне делать выводы. Но обряд бракосочетания мог не состояться, или вот, что-то могло пойти не так, как у вас, например, только по одной причине — предыдущий брак не был расторгнут.

— Как это? — Мне показалось, небо упало на землю и сразу стало тяжело дышать.

— А вот это уже не мне вам рассказывать. Я ведь подумал, что вы двоеженец и решил оставить этот грех на суд вашей совести. Но теперь вижу, что вы искренни. Так что думайте, что могло пойти не так тогда.

— Это значит…

Но договорить он мне не дал, прижав палец к губам.

— Думайте. — И отвернулся, видимо, желая уйти.

— Стойте! — Служитель обернулся. — Но нет ли здесь ошибки? Может быть, в том что обряд не завершён виновато что-то другое. Например, то что мы не любим друг друга.

— Нет, — он покачал головой. — Никакой ошибки. А за любовь мы часто принимаем то, что ей не является и наоборот.

И он ушёл, а я остался стоять. Потом медленно спустился по ступеням. Это что значит? То что я вот сейчас узнал. Вивьен жива? И ждёт меня где то? Но тогда почему она не дала мне знать об этом за только лет? Я не верил в совпадения и не мог даже на минуту допустить будто то, что услышал, правда, пока не увижу своими глазами живую Вивьен. И я просто не представляю, что мне теперь делать. Рассказать Натэлии что мы не женаты перед Небесами, что я двоеженец, и отпустить её? Но Марк ясно прописал в договоре отсутствие такой возможности. Драги подери, что же мне делать?!

Пока я ехал от храма до имения, шагом, чтобы обдумать всё, что только что услышал, прошло уже, наверное, больше двух часов. И я медлил. Не хотелось возвращаться к Натэлии. Даже затесалась предательская мысль — ничего не объясняя уехать домой, в столицу. Но что я там буду делать? Искать Вивьен? Но если она жива — вряд ли за десять лет не нашла возможности послать мне весточку. О том, что это значит, я не хотел даже думать, хотя мысли в голову лезли одна хуже другой. Сразу после помолвки я купил ей кристалл переговоров и научил пользоваться им. Пусть это было безумно дорого тогда для меня, но я и дня не мог прожить без того, чтобы не увидеть или хотя бы не поговорить с ней. Это было десять лет назад…

Когда я въехал на аллею, ведущую к имению, одно решил чётко — я ничего не скажу Натэлии. Она не должна знать о моих душевных терзаниях. Мне почему то было неловко и стыдно перед ней. Будто это я виноват в том, что только что мне открылось.

Жену (я ведь зарекался её так называть, но ничего поделать с собой не мог) увидел ещё только подъезжая к дому. Она играла в саду с сестрой и няней. Они перебрасывали маленький мячик и смеялись. И я вдруг остро почувствовал себя одиноким. Правда одиночество тут же сменилось изумлением, потому что, увидев меня, Натэлия прервала игру и бросилась ко мне почти бегом.

Я засмотрелся на её раскрасневшиеся щёки, на платье развевавшееся от бега, на растрепавшуюся причёску. Мне показалось, что она необыкновенно красива. Драги! Да почему же я о ней вообще думаю?

— Князь Дамьери, я видела ваш подарок, белую кобылу. Спасибо огромное. Она прекрасна! — И Натэлия прижала руки к груди так наивно и искренне, что я даже пожалел на мгновенье, что обряд в храме не удалось завершить. Какое-то секундное помрачение, не иначе.

— Вы уже покатались на ней? — я попытался скрыть улыбку, но у меня это не вышло. Натэлия так искренне обрадовалась подарку. Вивьен всегда принимала мои подарки, как должно придворной даме — с милой улыбкой на лице. Но я никогда не знал, угодил ей или нет. Точнее тогда я думал, что знаю…

— Нет. Я ещё не успела.

— Тогда давайте покатаемся вместе после обеда, — предложил я неожиданно даже для себя самого.

— Конечно. — Она благодарно улыбнулась и вернулась к сестре с няней.

После обеда я отправился на конюшню, как и обещал. Натэлии ещё не было. Я приказал седлать Арлеана и сделал несколько кругов по аллее. Когда возвращался к дому после очередного круга, увидел Натэлию. Она выезжала из конюшни верхом на Снежке. В седле держалась уверенно, правда немного напряжённо. Наверное, давно не ездила.

— Куда мы направимся? — Спросил. — У вас есть какие-то пожелания?

— Я хотела бы посмотреть на горы, если вас не затруднит, — ответила, смутившись. Смущение очень шло ей. — А то я тут уже довольно долго, но так и не выбралась в горы.

— Я знаю небольшую тропинку, подберёмся к горам поближе.

Она кивнула и мы поехали. Сначала шагом, потом постепенно перешли на рысь. Прогулка увлекла меня. Тем более я так давно не был в горах, проводя основную часть времени в столице. Когда тропинка привела нас сквозь лес к подножию Катехорских гор, я едва сам не ахнул от открывшегося зрелища. Я почти забыл, как здесь бывает прекрасно.

Позади застыл лес в багрянце и золоте уходящей осени, под ногами расстилался ковёр из вечнозелёного мха, а впереди уходили ввысь отроги Катехорских гор. Солнце уже садилось. Один из последних солнечных осенних дней.

— Как здесь красиво! — Ахнула Натэлия, озвучив и мои мысли. Потом спешилась и, оставив Снежку пастись, обернулась ко мне. — Вы, наверное, часто здесь бываете.

— Не так часто, как хотелось бы, — улыбнулся. И правда. Не так часто. Государственные дела, беседы с королём, охота — всё это занимало достаточно много времени, так, что возможности гулять и наслаждаться видами у меня почти не оставалось. Не то, чтобы дела нуждались во мне, как, впрочем и Марк, скорее после смерти (или пропажи) Вивьен я нуждался в постоянной работе.

— А почему вы не можете бывать чаще? Или у вас дела в столице? — Наивно спросила Натэлия. Вот как она может быть одновременно такой взрослой и такой наивной?!

— Да, и дела тоже, — вздохнул я. Спешился и пошёл рядом с Натэлией, которая просто брела, любуясь осенними красотами. Как она не похожа на всех тех придворных дам, которых я наблюдал в изобилии, хотя Марк и избавил меня от обязательного присутствия на балах, кроме последнего. Кстати о балах.

— Вы, кажется, говорили, что не умеете танцевать.

— Я умею. Меня учила гувернантка, но мне не с кем было практиковаться, — смутилась она.

— Отец не вывозил вас в свет?

— Нет. Ему было не до меня.

Я почувствовал печаль в её голосе. Захотелось утешить. Вспомнился мой отец, для которого мы с братом существовали только как средства к осуществлению цели, которую он видел в месте на троне или возле него. Меньшее его не устраивало. Жалко только было матушку. Я вздохнул, а потом добавил с нарочитой серьёзностью: