Бешеный волк (СИ) - Плотникова Александра - Страница 5

На пару минут воцарилось молчание. Старейшина пил вино, следил за гостем, пока тот не отложил вилку. Коротко метнул мысленный приказ, почти сразу откуда-то вынырнул молчаливый слуга, так же быстро исчез вместе с прибором. Змеиные глаза продолжали буравить Ваэрдена.

— Скажи, — Тореайдр допил вино и отставил в сторону кубок. — Ты помнишь, как стал одним из нас?

Темный вздрогнул. Но ответил:

— Смутно. Я же офицером был в королевской армии Искхана… Получил новое назначение, ехал в один из фортов на границе. Решил добраться побыстрее и не стал на ночь останавливаться в трактире. Ну и… поплатился. На дороге попал в разбойничью засаду. От пары отбился, третий мне сзади по голове дубинкой стукнул… Очнулся уже внутри гексаграммы. Кругом свечи горят, ни рукой ни ногой не двинуть, а надо мной Юфус с ножом в руке заклинание читает… Потом удар… В сердце. Больно было долго. Дальше ничего не помню. То ли полтора, то ли два месяца — полный провал, темнота… Только есть хотелось очень. Дальше помню — все, в чем хоть капля крови была, хотел сожрать. Не давали… Люди какие-то приходили… Лица…

Ваэрден запинался через слово, словно воспоминания никак не хотели всплывать наружу из тайников души. Старейшина не перебивал.

— Он тебя чему-нибудь учил? — вопрос прозвучал неожиданно мягко, голос старого ифенху сменил тембр, стал ниже, глуше, затекая в уши, как патока.

— Учил… Что нельзя попадаться, если охотишься. Я должен был… Приносить ему жертв для… исследований. И еще… я…

Волк не договорил, захлебнувшись глотком воздуха. От него плеснуло ужасом и омерзением. Змей быстро скользнул со своего места, припав на колено, обхватил младшего сородича за плечи, поймал затравленный взгляд.

— Говори, мальчик, говори…

В хватке воли Старейшины как будто забилась обезумевшая птица. Разум замкнулся сам в себе, теряясь в ворохе воспоминаний, которые Змею никак не удавалось разглядеть.

— Я был его игрушкой… Ему нравилось… показывать мне боль… чужую тоже… мужчины, женщины… Дети даже… А я…

Голос молодого ифенху становился все глуше, голова склонилась на грудь. Но ответы по-прежнему с трудом слетали с уст.

— Он тебя бил?

— Да… не только…

— Ты бунтовал?

— Да…

— Что случалось потом?

— Наказание…

Ваэрдена трясло в беззвучной истерике. Ни слез, ни криков, только намертво сдавленное спазмом горло да дрожь, доходящая до мучительных судорог. Старейшина стоял перед ним на коленях и крепко сжимал в объятиях, гладя по волосам. Подпорченная одежда и впившиеся в кожу когти — мелочь.

— Успокойся, тише, тише… Это только память. Я больше не буду ни о чем спрашивать…

Обнять взбудораженный разум, приглушить, загладить, не то, чего доброго, мальчишка кинется убивать без разбору.

— Тише, тише, — нашептывал Тореайдр прямо в мозг Ваэрдену. А сам, сузив зрачки в ниточку, глядел в высокое окно, за которым опять клубились тучи. Он не жалел Волка, не унижал ложным сочувствием. В душе, прикрытая спокойствием и нажитым за долгую жизнь безразличием к мирским делам, поднималась ненависть. К таким, как Юфус и ему подобные. К тем, кто не желает признавать твое право на существование, если ты не такой как они. Спрашивать, действительно, не было надобности — Тореайдр уже видел, как дрессировали строптивого юнца, методично и вдумчиво, как забивали в мозг, в самую сердцевину, слепой рабский инстинкт подчинения, как калечили самую суть этого сильного, но полубезумного зверя. Достаточно было коснуться краешка памяти, чтобы увидеть всю череду поощрений и наказаний, почти кабальное полуголодное существование. Ваэрден был совершенно диким. Он не знал ни правил, ни законов, ни истории своей расы. Не знал даже, почему вода жжется, а кровь наоборот, лечит. А уж что такое Темный дар…

— За тысячи лет жизни я видел гораздо больше, чем ты, — увещевал притихшего младшего древний старец. — И поверь, приятного там было очень мало. Но то, что нас не убивает — делает нас сильнее. Поэтому ты будешь жить дальше, приняв свое бессмертие, как дар от него и забыв все прочее. Неприятности кончились. Пора учиться жить так, как тебе подобает.

— Я от него сбежал, — отстранился, наконец, Ваэрден. — Когда он в очередной раз куда-то уехал по делам. Я раньше боялся света, всегда возвращался затемно или пережидал в каком-нибудь подвале. А потом решил, что больше не хочу так жить. И уехал из города.

Храбрился мальчишка. Делал вид, что побег этот ему ничего не стоил. А сам старательно гнал от себя воспоминания.

— Он тебя искал? — Тореайдр разжал руки, поднялся и отступил, сочтя, что угроза нервного срыва миновала.

— Нет. Я бы знал. Я скорее поверю в то, что он… продолжает эксперимент в полевых условиях. Ему интересно, как я выкручусь.

Ваэрден откинулся в кресле и заложил руки за голову. Жест был нервный, сам он больше напоминал натянутую до предела струну. С вожделением поглядывал на пустой кубок из-под вина. Тореайдр его понимал — самое оно, после таких воспоминаний, напиться до зеленых алденят, но молодым ифенху крайне опасно что-либо пить, кроме крови.