Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 80

Буря перемен встретила их блеском пурпурных и розовых молний, черными клубами туч и ужасающим шквалом, бросавшим их из стороны в сторону. Многоцветные вспышки раскрашивали дракона и его всадниц в самые немыслимые тона. Серебрянка повернула голову и Душелов увидела чешуйчатую морду с оскаленными клыками и змеиными глазами, горящими фиолетовыми пламенем. Колдунья не видела насколько изменилась сама, но зато могла полюбоваться на Дрогона. Тот стал вдвое шире и втрое длиннее, его зубы изогнулись слово кавалерийские сабли, глаза выпучились как у лягушки. Все вокруг ползло, плыло и менялось вместе с ними.

Снизу ударила молния — одна, вторая, третья. Первая миновала их, зато другие ударили прямо в пасть Дрогона. Послышался жуткий рев, но зверь не сбавил скорости.

Послышался звон ветряных колокольчиков, возвещавших о близости Отца-Древа.

— Давай, — крикнула Душелов и тут же дрогнули губы Серебрянки.

— Дракарис!

Поток багрово-черного пламени вырвался из пасти дракона, обрушившись на Древо. В уши ударил крик, полный смертельной муки и гнева. Вся долина наполнилась проклятиями и горестными воплями, оплакивая своего бога. Душелов, зажав в уши, кинула яростный взгляд на свою рабыню и та послушно повторила команду.

Новый, еще более яростный огненный шквал испепелил древо до корней. Утихла буря. Тучи рассеялись. Наступила тишина — еще более зловещая, чем все, что было раньше. И в этой тишине Душелов увидела как в черной золе, оставшейся от Отца-Древа, что-то шевелится, медленно выбираясь на поверхность.

Рука.

Длинная, кожистая, зеленоватая, вместо ногтей — обломанные когти. Слепо она шарила по земле, дюйм за дюймом выталкиваясь наружу.

— А теперь заставь чертову ящерицу пошевелиться! — рявкнула Душелов голосом сержанта, — или пожалеешь, что не сгорела вместе с чертовым деревом!

Давным-давно, даже по меркам Взятых, случилась война, подобная войне Властелина и Белой Розы. Свет превозмог тьму, но тьма оставила на победителях свой след. Чтобы завершить борьбу навеки, победители призвали существо из другого мира — молодого бога в облике ростка. Призвавшие посадили пленного бога на могиле своего великого врага, чтобы он держал его в земле.

Душелов не знала, что за тварь освободила гибель Отца-Древа, да и не хотела знать. Все что она понимала — то, что Север слишком тесен для двух Властелинов.

— Чем могла, тем помогла, дорогая сестричка, — Душелов хихикнула голосом напроказившей девочки, — надеюсь, ты сумеешь воспользоваться ситуацией. А у меня дела в иных местах. Серебрянка, ты поди рада вернуться домой.

Дракон уже летел над Морем Мук, когда Душелов произнесла заклинание, отворяющее врата между мирами. И даже когда они исчезли, в воздухе еще долго витал счастливый смех молоденькой девушки, предвкушающей новые приключения.

Королева

Рейнис Возрожденная стояла у окна замка, задумчиво глядя на море внизу. Городок, разрушенный Смаугом, отстроили, уделив особое внимание порту. Теперь в нем стояло около двух десятков кораблей, под знаменами лордов пролива — Селтигаров, Санглассов, Бар-Эммонов, Масси и, конечно же, Веларионов.

— Твое войско растет, моя королева, — подошедшая со спины Марселина, принялась разминать шею Рейнис гибкими, нежными пальцами. Только они могли касаться изувеченного тела женщины, не причиняя ей боли.

— У Эйгона было и того меньше, — бросила Рейнис и, вывернувшись из рук соратницы подошла к Расписному Столу, — напомни, кто еще прислал прошение?

— Лорд Веларион, — Марселина протянула Рейнис небольшой сверток. Та небрежно сломала печать и бегло пробежала аккуратно выведенные строчки.

— Он просит оказать ему честь, — хмыкнула королева, — и возглавить мой флот, для высадки в Королевской гавани. Что же, не вижу причин для отказа.

Молодой Монтерис Веларион был первым лордом, признавшим в страшно изуродованной женщине Рейнис Таргариен. В годы множества злых чудес, никого уже не удивило чудесное воскрешение сестры Эйгона Драконовластного, вернувшей надежду на долгожданное наведение порядка. Вслед за Веларионами к ней склонились и иные лорды Пролива — а также Раздвоенного Когтя: на этом полуострове Рейнис остановилась, возвращаясь после сожжения браавосийского флота на Тихом Острове. Вид золотисто-красного дракона, собственными словами подтвердившего претензии Рейнис, произвел огромное впечатление. Среди потомков валирийцев на Дрифтмарке и Клешне поползли слухи, что в обличье Смауга воплотился Балерион — черный бог, в честь которого было назван дракон Эйгона-Завоевателя. И что именно этот бог вернул к жизни Рейнис. С тех пор создание армии и флота новой королевы пошло быстрее.

— Пусть мейстеры разошлют воронов, — командовала новая королева, меряя шагами комнату, — пусть сто птиц, как во времена брата, полетят на запад, север и юг, возвещая Вестеросу, что вернулся законный монарх. Пусть все знают, что так называемый Эйгон — сын шлюхи и самозванец, такой же, как Серсея и прочие, так называемые, короли.

— Будет сделано, моя королева, — кивнула Марселина.

— Где Арабелла? — Рейнис подозрительно покосилась на свою наперсницу, вдруг смущенно потупившую взор, — что молчишь?

— Вам лучше взглянуть на это своими глазами, Ваше Величество.

Огромная пещера, освещенная вулканическим пламенем, не сильно преобразилась — разве что обугленных костей и прочих драконьих нечистот стало в разы больше. Бог требовал пищи — и новые вассалы Рейнис беспрекословно отсылали ему свой невеликий скот. Однако на этом аппетиты дракона не ограничивались — и лорды Узкого Моря безропотно расстались с самыми ценными своими сокровищами, — как первый задаток обещанного Смаугу. Сейчас они лежали на полу средь золотых и серебряных монет, собранных с вассалов: топор из валирийской стали и украшенный драгоценностями рог, по преданию вызывающий из моря кракена, поднесенные домом Селтигаров.

Однако сам дракон, против своего обыкновения, не обращал внимания на разбросанные по полу драгоценности, не интересовала его сейчас и пища. Его огромное золотисто-красное тело переплеталось в тесных объятьях с исполинской белой змеей с мерцающими, будто два изумруда, зелеными глазами. Громогласный рык и громкое шипение разносились далеко за пределы пещеры, когда исполинские чешуйчатые тела изгибались в причудливом и прекрасном танце: то взмывая до потолка, то вновь сплетаясь кольцами на земле. Дракон и Червь не замечали ничего вокруг себя — и Рейнис, наблюдавшая за их соитием вместе с Марселиной и человекозмеем, решила удалиться незамеченной.

— Давно это продолжается? — спросила она, когда все трое вышли на свежий воздух.

— Дней десять, — пожала плечами Марселина.

— И вы молчали?!

— Это поможет тебя, Рейниссс, — прошипел человекозмей, — мы ссс Арабеллой решили, что это еще больше привяжет Ссссмауга.

— Каким образом?

— Смауг велик и мудр, — напомнила Марселина, — но нужно ему немногое — всего лишь еда, сокровища и иные радости жизни — в этом он мало чем отличается от людей. И никто из нас не подходил лучше для того, чтобы доставить ему те удовольствия, которых он был лишен даже там откуда он явился сюда.

— Она сссделала это ради тебя, Рейниссс, — в шипящем голосе послышались издевательские нотки, — больше никто…

— Наверное, ей это было так в тягость, — Рейнис подозрительно посмотрела на змея, — или не только ей? Я до сих пор не знаю, какого ты пола.

Змей вновь зашипел — вот это точно был смех.

— Не беспокойссся, Рейнис! У меня другие способы получать радости жизни.

— Как, видимо, и у меня, — бросила королева, — мне эта радость уже недоступна. Проклятие, даже змеи могут заниматься этим — но не я. Каждое движение причиняет мне боль, а никакой мужчина не глянет на меня без омерзения.

— Уже сейчас любой из лордов Узкого Моря готов лечь с тобой в постель, — заметила Марселина, — а уж когда ты станешь королевой, их будет много больше…

— Да, — раздраженно бросила королева, — за титулы, земли, казни их врагов — они лягут с кем угодно. Но триста лет назад мужчины меня любили не за это! Я, конечно, возьму свое по праву, но радости проклятый трон мне не доставит — если только у кого-то из вас нет в запасе колдовства, способного исцелить меня.