Беременна от отца подруги (СИ) - Дали Мила - Страница 13

— Как ты посмела?! Пошла отсюда, дворняжка! — ругается благоверная.

Показываюсь из-за угла. Яна. Сама пришла, первая. Девчонка сразу меня замечает. Я замираю, превращаюсь в ледяную недвижимую глыбу, она тоже.

— Эльвир, проводи девушку в кабинет, — оттаиваю первый.

— Но, Руслан?! — искренне удивляется, широко распахивает глаза.

— Не спорь, — отсекаю все возможные недовольства.

Иду в ванну, одеваюсь, не обращаю внимания на истошные вздохи Эльвиры, открываю дверь кабинета.

Степанова расположилась за моим рабочим столом, вальяжно откинулась на кресло, смотрит на меня так пристально, исподлобья. Я потираю руки, сажусь на место для гостей.

— Юсупов, — первая заводит разговор Яна, — ни для кого не секрет, что за свои тридцать девять лет, десяток, ты посвятил боям без правил. Верно?

— Хм…да.

— А скажи, “фляга” у тебя после этого не свистела? Ни разу? — цедит сквозь зубы, тянется к бумажному листку договора, лежащему на столе.

Я уже привык к подобному сленгу со стороны Яны, меня даже забавляет он, в какой-то степени. Молчу, клоню голову на бок.

— Почему умерла Эмма? — прямой вопрос. — Только говори правду, клянусь Святыми, если ты сейчас соврешь, мало тебе не покажется! — сгибает краешек договора.

Что ж, наверное, я понимаю суть визита милой леди. Прощупывает почву, переживает за подругу. А мне это на руку. Мысленно подбираю слова, эта тема слишком болезненна.

— Видишь ли, Яночка, — встаю, медленно начинаю ходить по кабинету, — существуют игры, для взрослых дяденек, серьезных и очень богатых…

— Юсупов! — перебивает, стучит кулаком по столу.

Ну ок.

— Я был примерно твоего возраста и хотел сбежать с Эммой за границу. Единственный вариант, быстро заработать достаточное количество денег — это ввязаться в опасный поединок с многомиллионными ставками. Подпольная контора.

— И? Не тяни кота… — волнуется, рвет краешек контракта.

— И я его проиграл. Да, проиграл! — тело пробивает дрожью от воспоминаний, хватаюсь за голову, — Проиграл! Проиграл! Слышишь?! Единственный бой, сука!

— Дальше, — краснеет, трясется не меньше моего.

— Они просрали бабки, количество которых тебе и снилось. Для меня — неделя истязаний и… грех, — прикусываю кулак, пытаюсь успокоить дыхание. — Они сказали, что вырежут тех, кого люблю больше жизни. Алину спасли.

— Но ведь теперь все позади?

— Да, после этого, я больше не женился и намеренно ждал совершеннолетия дочери. Половину из сказанного они выполнили.

Лицо Яны от чего багровеет. Еще, еще сильнее. Медленно встает из-за стола, не моргает, разрывает контракт.

— Падлюка… — самый первый тихий шепот, а дальше по нарастающей, — Падлюка, Юсупов. Я ненавижу тебя!

Резко срывается с места, толкает меня в плечо, бежит в сторону выхода. Хватаю девчонку за руку, возвращаю к себе.

— Я раскаялся в этом сотню раз, эта была моя первая и единственная ошибка, — холодно говорю, смотрю на Яну.

— Пусти! — вырывается, распахивает дверь.

Я иду следом. В коридоре Эльвира жмется к стене, пропуская девчонку беспрепятственно вон.

— Что это было, Руслан? — в изумлении шепчет Эля.

— Не знаю…

Я возвращаюсь в свой кабинет, пытаюсь переварить информацию и составить причинно-следственные связи. Эльвира охает, собирает бумажные обрывки контракта.

Не смотря на то, что уже долгое время не занимался “кровавым ремеслом”, старые травмы давали о себе знать. После обеда собираюсь в клинику.

— Руслан Тагирович, в целом картина не плохая, но следует пройти курс уколов, чтобы боль на время утихла, — говорит худощавый низенький доктор, протягивает листок с рецептом.

Благодарю врача, внимательно читаю печатный текст, иду вдоль белоснежного коридора.

— Простите, — на кого-то натыкаюсь.

— Ничего страшного, — я узнаю этот голос.

Быстро перевожу внимание. Мелочь. Тоже разглядывает бумажный листок, огибает меня, делает шаг вперед. Останавливаю Яну, кладу ладонь ей на плечо. Вздрагивает, оборачивается.

— Что там? — строго спрашиваю.

Девчонка вновь вспыхивает. Мне знакомо то выражение лица, с которым смотрит на меня Яна.

— То же самое, что и у тебя! — скороговоркой отвечает, прячет руку за спину.

— Да ну?

Тяну ее запястье, насильно разгибаю тонкие пальчики, забираю выписку. Что я испытал в первые три секунды? Не могу сказать, нет таких слов. Безумие. Сердце вырывается из груди, смотрю на Яну.

Глава 8.

***

Яна.

Собираю всю задницу в кулак, напрягаю волю. Нет, наоборот. Хотя это тоже бы подошло. Руслан стоит напротив, будто кол проглотил. Недвижим, а глаза бешеные, зрачки расширились, блестят, на лбу проявляется первая капелька пота.

— Это не твой ребенок, — выдавливаю из себя.

Рука совершенно не слушается, но я касаюсь выписки, и аккуратненько пытаюсь забрать обратно. Инвестор мертвой хваткой держит листок и мне кажется, что эта Смоль еще больше чернеет, в какой-то момент становится даже страшно. Он по привычке берет мою руку, сжимает, еще сильнее, теперь уже больно, но не настолько, чтобы я начала умолять его прекратить. Терплю, не отвожу от мужчины взгляда.

— Хочешь сказать, ты после меня еще под одним валялась? — рычит инвестор.

Я вижу, как его глаза наливаются кровью, Руслан в бешенстве, как бы не старался этого скрыть.

— Именно, на тебе свет клином не сошелся… — невнятно бормочу.

Ну же, дави мою руку еще, до искр, можешь сломать, покажи, какой ты на самом деле, чтоб я потом не удивлялась! Рефлекторно дергаюсь, инвестор приходит в себя, освобождает мое запястье.

— Да я тебя насквозь вижу, — говорит сухо, почти не слышно.

Делаю шаг в сторону, бегу к лестнице, но мужчина срывается следом. На первом этаже возле регистратуры настигает, его большие лапищи обхватывают меня сзади.

— Я спала с другим, и все, что ты рассказывал про свою жизнь, меня не касается!

— То есть, ты поверила в эту чушь? — усмехается.

Сейчас, я была готова разодрать его наглую физиономию на лоскутки. Но дышу, глубоко, раз пять. В горле сохнет, вижу кулер, иду.

— Обманул, зараза, — жадно делаю первый глоток из пластикового стаканчика.

— Нет, просто в который раз убеждаюсь, что врать ты, совершенно не умеешь.

Мне нехорошо. Обмахиваюсь ладошкой, хочу кричать, возможно, материться. На секунду висну, рассматриваю тонкую вязку на джемпере Юсупова.

— Руслан, чертов племенной бык… — вроде шепотом, но в то же время громко ругаюсь. — И что теперь? Кого зарежут? Меня?

— Я тебя умоляю, дурочка, — подходит за спину, — прошло почти двадцать лет.

Его руки обнимают меня, ладони мягко касаются живота, дышит в затылок.

Признаться, ощущаю внутри смешанные чувства, вроде как приятно, волнительно, но в тоже время, щенячьего восторга и нет.

Кидаю стаканчик в мусорку, поправляю пиджак.

Мне совершенно не понятна реакция Юсупова, то ли рад, то ли искусно притворяется. Вообще если покопаться в душе, я бы очень хотела, чтобы рядом со мной был такой мужчина как Руслан, красив, богат, за ним чувствуешь себя спокойно, даже не смотря на то, что он высокомерный циник.

Кожа горит на месте прикосновения, сжимаю его ладонь, освобождаюсь и вновь смотрю ему в глаза.

— Никто. Слышишь? Никто об этом не узнает!

— И до какого момента ты намерена скрывать? Ммм?

Юсупов как всегда. Самый умный.

Никогда не боялась смерти, до этого момента, мне было совершенно наплевать сдохну ли я завтра или через пятьдесят лет. Даже если бы попала в ад, в самое пекло, то наверняка нашла бы много общего с самим Сатаной. Мне всегда хватало смелости быть самой собой, и я уже привыкла к насмешкам, агрессии со стороны людей. Обществу просто необходимы, такие как я.

А знаете почему? Чтобы тыкать в нас пальцем и говорить: Вот он, плохой!

На фоне “плохих” любое притворство кажется возвышенностью, осуждения — гнилостным приличием. Держитесь подальше от “низшего сорта”, ведь такие люди найдут в себе силы высказать все в лицо, то, что они действительно думают.