Опиум. Вечность после - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 5

Интересно, думаю, зачем он вечно полощет свой рот?

Мужской разговор длится так долго, что я напрочь извожусь. С утра руки просто тряслись, теперь их бьёт припадочный тремор. Мать это замечает:

– Ева, всё будет хорошо. Успокойся! – кладёт тёплую ладонь на мои ледяные сцепленные руки.

– У тебя есть что-нибудь от нервов? – спрашиваю.

Она задумывается на мгновение.

– Да, есть. Пойдём.

В их с Дэвидом спальне мать достаёт из ящика комода далеко спрятанный пакет, вынимает банку с незнакомой надписью.

– В Европе купила, там получилось без рецепта, – сознаётся, вынимая для меня одну капсулу.

– Давай две! – требую.

– Их по одной принимают, – сообщает нерешительно, но посмотрев ещё разок на мои руки, меняет мнение. – Возьми ещё одну, они всё равно не настолько сильнодействующие.

Я проглатываю, запивая водой из крана в ванной.

– Ева! – морщится мать. – Могла бы и на кухне!

Да уж, конечно, повеселить тётку и её муженька. Зачем вообще было их приглашать? Но тут палка о двух концах: с одной стороны, посторонние, а с другой, в массовке неловкость всегда сглаживается.

Мы возвращаемся в гостиную, но мужчин всё ещё нет.

– Уже половина шестого! – сообщает Грейс с недовольством. – Вот и шоу моё закончилось. Будем садиться за стол?

– Да, конечно, Грейс, – отвечает ей мать с натянутой улыбкой. – Вот только хозяина дождёмся.

Не успевает она договорить, как дверь открывается и входит Дамиен, за ним Дэвид и Вейран.

У меня предынфарктное состояние. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что настолько. Смотреть страшно, но и в то же время дико тянет. Мой взгляд мечется: с Дэвида на Дамиена, и обратно. Я стараюсь дышать спокойно и сфокусироваться на ком-нибудь одном. На Дэвиде? Нет. На Дамиене? Нет… Но… на Дэвиде?

– Дамиен, руки можешь на кухне помыть или в гостевой внизу, в прошлом году мы сделали и в ней небольшую ванную.

Да, точно. Только теперь замечаю: руки Дамиена испачканы в чём-то чёрном. Наверное, автомобильное масло или что-нибудь вроде этого. Какая-то техническая хрень, в которой он пачкался и раньше, когда мы встречались. А запах бензина – один из вечных ароматов моего Дамиена.

Моего? Давно уже нет.

Наконец мать приглашает всех ужинать. Не успев сесть, я роняю вилку и, вынырнув из-под стола, чувствую на себе взгляд. Но смелости ответить не хватает, поэтому бросаюсь усердно протирать её салфеткой.

– Если хочешь, возьми новую, – комментирует мать.

Могла бы и не заметить! Чёрт.

Я бросаю один несмелый взгляд в ЕГО сторону и одно короткое, буквально микроскопическое мгновение мы смотрим друг на друга. Он сразу отводит глаза, но сердце успевает воткнуться мне в горло. Никаких шуток, я не могу дышать. Хватаю стакан с водой и пью большими глотками, надеясь протолкнуть это глупое сердце обратно, на своё место.

Дальше мы просто ужинаем. Мать нахваливает свои блюда, то и дело вставляя реплики о замечательном сыне, который научил её вот тому и вот этому, а ещё досрочно закончил учёбу в Университете и уже получил диплом по специальности «Режиссура».

– А что, ты теперь будешь фильмы снимать? – интересуется тётка.

– Посмотрим, – коротко отвечает Дамиен.

Он изменился. Его и не узнаёшь, и узнаёшь одновременно. Он больше не молодой горячий парень с дерзким беспокойным взглядом. Теперь он – смелый, знающий себе цену мужчина. Мужчина, научившийся скрывать свои чувства: его лицо не выражает ни единой эмоции. Его позвали на ужин, и он ест, ему задают вопросы, и он отвечает, не давая при этом ответов.

– У тебя уже есть задумки по поводу первого фильма? – интересуется Вейран.

– У любого человека есть планы в деле, которым он занимается.

– А как с работой? Киностудии набирают молодых режиссёров? – не унимается тётка.

– Я над этим работаю, Грэйс, – отвечает, холодно улыбаясь, но даже от его неестественной улыбки тётка тает.

Я замечаю, что Триш разглядывает Дамиена слишком внимательно. Даже вызывающе. Браки между кузенами тоже запрещены, неужели она не знает?

Мой взгляд снова скользит в том самом направлении, и я вижу, что он смотрит на мою руку, сжимающую ножку бокала.

На моем пальце кольцо. Мы купили его на мосту Понте-Веккьо во Флоренции, по обеим сторонам которого расположены старинные ювелирные лавки. Не планировали, просто мимо шли, и Дамиен, заметив мой истинно женский заинтересованный взгляд, предложил зайти.

– Нееет! – был мой нервный ответ.

Денег-то у самой не было, я и без того в том путешествии развлекалась целиком за его счёт.

– Ну же! – подталкивает меня к первой попавшейся двери. – Я же вижу, что хочешь!

И мой взгляд почти сразу находит его – кольцо с рубинами и чёрными бриллиантами, искусно имитирующими цветок мака.

– Опиум, – кивает продавец, одобрительно улыбаясь моему вкусу. – Цветок сна и смерти. Но у него есть и другой смысл – одержимость, страсть.

Корявый английский итальянца действует как заклинание:

– Попробуем? – заглядывает он в мои глаза.

– Нет! – отрезаю. – Мы только посмотреть!

– Да! – а вот Дамиен настроен серьёзно.

В тот день он сам надел это кольцо на мой безымянный палец. И когда я попыталась снять, остановил:

– Не снимай!

Затем, оторвав взгляд от действительно необычного украшения, добавил:

– Это моя предварительная заявка. Чтобы место застолбить, – криво улыбается, а в глазах странная тень.

Кажется, он чувствовал. Так сильно любил, дышал любовью, нами, что предвидел, знал, чем всё закончится.

Предварительная заявка стоила состояние: Дамиен расплачивался всеми своими картами и кредитной в том числе. Я вогнала его в долги, но выглядел он счастливым, как никогда. Потом, вечером из-за разницы во времени, ему звонил Роялбанк, чтобы подтвердить покупку: слишком внушительной оказалась сумма.

Я возмущалась, не могла успокоиться до самого конца нашего отпуска, утомляя Дамиена своими причитаниями, пока он, наконец, не объяснил себя:

– Ты не понимаешь! Это как занять первое место в очереди, где тебе почти гарантированно достанется то, о чём ты всегда мечтал! Все вокруг завидуют твоему счастью и заглядывают через плечо, чтобы раздосадоваться ещё сильнее в собственной неудаче, а ты подпрыгиваешь на месте от нетерпения и даже встаёшь на носки, стараясь дотянуться и потрогать, пока не появился продавец. И тебе снова все завидуют! – морщит нос.

После этого разъяснения я умолкла раз и навсегда.

А кольцо с тех пор никогда не снималось с моего пальца – он надел, и никогда уже этого не повторит. Я почти не готовлю, а если случается – надеваю перчатки, чтобы не повредить и не испачкать. Кручу его вокруг своей оси, когда нервничаю, и это часто помогает совладать с собой. Или нежно поглаживаю подушечкой большого пальца, когда вспоминаю о Дамиене. Никто не знает, откуда у меня это кольцо, даже мать. Ни одной живой душе не известна тайна предварительной заявки, кроме того, кто сейчас на неё смотрит.

Смотрит и нервно сглатывает, если до этого держался, прятался за взрослым фасадом, то теперь почти обнажился. Медленно поднимает глаза, боясь смотреть в мои, но и одновременно нуждаясь хотя бы в одном искреннем взгляде. Так же, как и я, очевидно. И мы оба получаем то, чего так желали, потому что никто кроме нас не может нам это дать – Понимание.

Настоящее понимание боли и жестокости жизни, потому что тот второй единственный способен до конца её прочувствовать. Отражение твоего непотопляемого чувства в другом, таком же непотопляемом. Утешение, потому что ему так же плохо, как и тебе, так же тоскливо, так же одиноко и холодно.

И он так же, как и ты, тайно мечтает оказаться на необитаемом острове. На затерянной планете. В самом отдалённом и беспризорном уголке Вселенной, если только с ним будешь ты. Это – единственное условие.

Глава 4. Кто мы?

Sia – Deer In Headlights 

Ужин заканчивается, гости разбредаются по гостиной в ожидании чая и сладкого, мужчины с мужчинами, женщины на кухне.