Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Фальк Макс - 52 Гц (СИ) 52 Гц (СИ)

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

52 Гц (СИ) - Фальк Макс - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Шум воды в душе стих, из спальни вышла Виктория в одном полотенце, придерживая его у груди. Второе было намотано на голову.

— Ты уже здесь? — спросила она, перегибаясь через перила галереи, чтобы разглядеть Хлою.

— Вик, сбрось мне джинсы! — попросил Майкл, задрав голову. — Пока ты там. И сигареты.

— Иди нахер, — отозвалась та. — Заведи прислугу и иди нахер.

Шлёпая босыми ногами, она спустилась по лестнице, оставляя мокрые следы. Она была розовая после душа, но без привычного нарисованного лица, ярких глаз и губ — какая-то блёклая. Майкл поймал себя на мысли, что скоро он перестанет считать красивыми нормальных людей без косметики, без всего этого грима. Да, кажется, он уже перестал. Без подводки глаза кажутся маленькими, губы — тусклыми. А естественные здоровые шероховатости кожи, родинки, пятнышки, даже шрамы — всё то, что делает лицо уникальным — считаются почти уродством. Их уничтожают, выбеливают, закрашивают, чтобы на фото была видна одноцветная гладкая кожа.

Майкл раздосадованно вздохнул и поднялся в спальню. Натянул те же самые джинсы, что недавно снял, однотонную футболку. Надеть пиджак, немного взлохматить волосы — и он был готов отправляться куда угодно. Чудесное свойство стрижки за пятьсот долларов: она всегда выглядит хорошо, даже если ты сам выглядишь, как кусок говна.

Когда он вернулся, Виктория бросила на него завистливый взгляд: ей предстоял долгий процесс превращения в девушку с обложки. Она сидела на высоком барном стуле, освещённая двумя лампами с обеих сторон.

— Ненавижу тебя, — протянула она, подставляя лицо под руки Хлои, которая что-то там втирала ей в лоб и крылья носа.

Майкл не стал отвечать — он устроился на диване с мобильником, положил ноги на столик. Пролистал новости. Не зная, чем себя занять, заглянул в Фейсбук, не нашёл там ничего интересного. Встал, взял из мини-бара баночку холодного тоника. Отошёл к панорамному окну, глянул с высоты на декабрьский Нью-Йорк, зажёг ещё одну сигарету. Скользнул взглядом по своему отражению. Оно стояло, слегка расставив длинные ноги, с художественно разлохмаченной стрижкой.

Старое воспоминание накрыло его вдруг, без предупреждения.

Сквозь тонированное стекло с высоты он однажды видел похожий город. Цепочки огней, растекающиеся по улицам, как золотистый спрут. Красные огоньки машин — длинные штрихи в два ряда. Стеклянную громаду выставочного центра, схваченную прожекторами.

Бирмингем.

Он попытался отбросить от себя воспоминания, картинками возникающие перед внутренним взором, вспыхивающие в голове звуками, образами, чувствами. Запах — цветочный, химический, ароматизатор для чистки ковровых покрытий, этот запах потом он вдохнёт, лёжа навзничь, царапая жёсткий ворс ногтями, пока Джеймс, голова Джеймса поднимается и опускается над его пахом. Запах — латекс и силиконовая смазка. Белые крылья распахнутой рубашки, гипнотический шёпот, звяканье пряжки ремня, холодок на затылке от новой стрижки. Шелест прохладного постельного белья. Тяжёлое одеяло. Хлопок шампанского, шипение пузырьков в бокале, холод на пальцах.

Майкл глянул на банку ледяного тоника, невольно удивился, осознав, что в руке нет бокала. Что он не «там», а «здесь». Будто время стремительно закрутилось в спираль, как водоворот, затянуло его в круговерть лет, пронеслось перед глазами мутными пятнами лиц — и вышвырнуло на берег. Ему только что было двадцать — и вот ему уже тридцать, и он звезда, и город другой, и он сам другой, и за спиной — не Джеймс, а Виктория, девушка с обложки, девушка-мечта.

Кто же знал, что в итоге Джеймс окажется таким мудаком?

Майкл поболтал тоник в банке, глотнул, морщась от пузырьков.

Срок, назначенный отцом Джеймса, истёк пять лет назад. Когда на внутренних часах стрелки остановились, отсчитав тысячу восемьсот дней, Майкл превратился в слух. Он ждал чего угодно. Оклика. Звонка. Письма. Смс. Сейчас, завтра, через неделю. Не сегодня? Наверное, завтра. Завтра, точно. В ближайшее время. За пять лет Джеймс должен был закончить свою Сорбонну и не зависеть от содержания отца. Да плевать на отца, в конце концов, пять лет назад Майкл подписал свой первый контракт с шестизначным гонораром. Джеймсу уже был не нужен отец. У Майкла хватило бы на двоих: хочешь — работай, хочешь — катайся со мной по миру.

Он ждал. Вздрагивал от телефонных звонков, подрывался на чириканье в мессенджере. Разыскал бы сам, написал бы сам, если б мог — но не мог. У старшего Сазерленда было условие: Джеймс сам должен выйти на связь. И Майкл ждал, не теряя надежды.

У него было много надежды. Пять лет он жил надеждой, что Джеймс придёт к нему. Пять лет он готовил свою жизнь к его приходу. Хватался за любые роли, что предлагали, строил карьеру, карабкался вверх, зарабатывал себе имя, чтобы потом, когда Джеймс вернётся, дать ему настоящую жизнь, красивую жизнь. Дать ему всё, к чему Джеймс привык.

Путь наверх Майкл пробивал лбом. Терпением и упрямством. Он брал роли в рекламе, в музыкальных клипах, в низкобюджетных экспериментах молодых режиссёров, играл в сериалах «вон того парня» с ролью из трёх строк. Но всё, что он делал, он делал идеально. Если режиссёр капризничал и пятьдесят раз переснимал дубль, Майкл пятьдесят раз говорил свою реплику и не ныл.

Его наняли раз, другой. Дали роль побольше. Дали слова интереснее. Потом предложили контракт. Роль второго плана — полчаса экранного времени! Шесть страниц диалогов! И понеслось. Заметили. Оценили. Награды на фестивалях, вторые роли, слова всё интереснее, экранного времени всё больше, первая главная роль, вторая… Он забрался так высоко, что его пригласила одна из независимых Голливудских студий, и цифра в контракте перевалила за пятьсот тысяч.

Он перебрался в Лос-Анджелес, снял дом, потом купил дом. Всё думал — вот скоро, скоро… А Джеймс так и не позвонил.

Надежды Майкла хватило ещё на полгода. Потом он не выдержал — позвонил Саре. С ней был мучительный для всех договор: она общается с ними обоими, но держит рот на замке.

«Как он там?» — спросил Майкл. — «Случилось что? Забыл? Свалил в Гималаи на три года?»

Сара ответила коротко: «Забудь. У него кое-кто есть».

Майкл понял не сразу. В смысле — «забудь»? В смысле — «кое-кто есть»? Кого это Джеймс смог найти лучше, чем он — лучше, чем восходящая звезда, молодой голливудский актёр! Кого он там встретил в своём сраном Париже — знойного французского миллиардера?.. Графа с титулами отсюда и до колена? Что значит — «забудь»?!

Он хотел сорваться, приехать, но график съёмок швырнул его из Лос-Анджелеса в Австралию, Майкл окунулся в работу, ушёл в неё с головой, утопился в ней… И забыл. Стало даже как-то легко. Забыл и вернулся к своей красивой, блестящей, увлекательной жизни.

За панорамными окнами лежал ночной город, расчерченый золотыми нитями улиц и авеню. Сердце мира, Манхэттен. Золотые огни мерцали, текли друг за другом. Майкл склонил голову набок, окинул взглядом своё отражение. Ноги, разворот плеч, короткая ультрамодная стрижка. Да не смешите, ему не хотелось назад, к себе-нищему, к себе-неучу, в убогий провинциальный Бирмингем. Отсюда, с Олимпа?.. Да никогда.

Он усмехнулся самому себе и допил тоник.

— Где Саманта? — раздражённо спросила Виктория у него за спиной. — Я выхожу отсюда через два часа! Где её носит?

— Ой, Викки, мы с ней уже созвонились! — нежно защебетала Хлоя. — Она сейчас будет. Она паркуется. Везет Ланвин и Херреру. Будет через десять минут.

— А МакКуин? — требовательно спросила Виктория и запоздало взвилась: — Десять минут! У меня на все два часа, а она опаздывает на десять минут? Я должна с жопой в мыле платье выбирать?

— Ой, Викки, там была проблема с туфлями. Сначала дали не твой размер. Потом не тот цвет. Эти девочки на подхвате — ты же знаешь, пока на них не наорешь, они работать не будут, — Хлоя раскрутила на ее голове полотенце, взлохматила Виктории волосы. — Так, с головой я пока ничего не делаю, только подсушу — ждем платье.

— Я ей кто вообще — девка с улицы? — Виктория повысила громкость голоса. — Она должна была прийти до тебя! Ждать под дверью! Она знает, что будет, если она привезет мне опять дерьмо свое страшное? Она вылетит отсюда в своих тряпках через окно!