Искушение - Деверо Джуд - Страница 43

– Простите, – наконец остановила ее Темперанс, – но я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Соревноваться со мной за что?

Дебора остановилась и внимательно посмотрела на Темперанс, затем взяла свою сумку с дивана и открыла ее.

– Я надеюсь, вы не возражаете, если я закурю. Вилли – помните его? – он говорит, что когда куришь, выглядишь опытнее.

Она вытащила толстую, длинную сигарету и прикурила от спички. Однако Дебора тут же начала так кашлять, что затушила ее.

– К сигаретам нужно привыкать. Где я остановилась? Ах, да, соревнования. Дорогая, мы соревнуемся с вами за книги по истории.

– Да что вы говорите? А вы не могли бы мне объяснить все поподробнее?

Темперанс сложила руки на коленях и слушала, как дама, которую она видела впервые в жизни, рассказывала ей о женщинах, вошедших в историю. Дебора Мэдисон упомянула Жанну Д'Арк, Елизавету I, Екатерину Великую. Все, о чем она говорила, казалось хорошо отрепетированной речью. В заключение Дебора отметила, что собирается пополнить этот прославленный список своим именем.

В конце концов, Темперанс почувствовала себя ужасно глупо. Прежде всего, она не могла понять, кто вызвал эту женщину и что она от нее хочет. Темперанс уже успела заметить, что мисс Мэдисон ничего не делает просто так, она очень амбициозная молодая женщина.

– Если не возражаете, я позаимствую у вас кое-какие идеи. У вас будут ваши шляпы, а у меня... На самом деле, я еще не придумала, что станет моей визитной карточкой, но это будет что-то вроде ваших шляп, чтобы люди замечали и помнили меня.

– Я носила шляпу, стараясь обратить внимание людей на то, что я пытаюсь помочь, – мягко ответила Темперанс, но сквозь зубы:

Эта девушка не выведет ее из себя!

– Да, да, конечно, – быстро ответила Дебора, – помочь всем нуждающимся женщинам. Знаю. Проституткам, наркоманам, незаконнорожденным детям.

– Да, – твердо ответила Темперанс, – они все люди, и им нужна....

– Ванная, – закончила Дебора и рассмеялась своей шутке, – да, я знаю, что поначалу вы проводили с ними очень много времени, но ведь вы тогда только начинали и по-другому не могли, а позже вы научились иметь дело с мэром и губернатором – с важными людьми. Вилли говорит, что я должна сосредоточиться на президенте, должна попробовать и заставить его сделать для меня свою нишу. Еще он сказал – вы сейчас упадете – вы ведь помните, какой Вилли забавный? Он сказал, что я должна заставить президента сформировать Дом проституции и посадить меня туда директором.

Темперанс пожала плечами. Она не запомнила Вилли как веселого малого. Он постоянно досаждал ей.

– В любом случае, – сказала Дебора, – меня просили приехать, и вот я здесь.

– Но кто и зачем?

– Понятия не имею! Ко мне пришел юрист и передал мне билеты на первый же пароход. Он сказал, что мне нужно срочно ехать в Эдинбург. У меня ушло на вояж четыре долгих дня, чтобы все обдумать, и я подумала, что, возможно, вместо соревнования нам лучше объединиться. Я буду выступать перед камерами, а...

– А я буду старой клячей на заднем плане, которая выполняет всю остальную работу, – улыбнувшись, сказала Темперанс.

Дебора засмеялась.

– Вилли говорил, что у вас потрясающее чувство юмора, и он был прав.

Темперанс подумала, что на сегодня с нее более чем достаточно, и поднялась.

– Мне было очень приятно познакомиться с вами, и я надеюсь, что вы сможете присутствовать на свадьбе Джеймса Маккэрна и Кенны Локвуд. И хотя мне очень хочется пригласить вас остаться здесь, я не могу этого сделать, потому что у нас нет мест.

Дебора встала, осматриваясь.

– Ничего страшного. Я все равно боюсь клопов. А в стоимость билета входит проживание в хорошем отеле в Эдинбурге, поэтому я сегодня же уеду туда, а с утра у меня обратный рейс. Вы мне понравились. Вы немного говорите и кажетесь умной, думаю, у нас получится вместе попасть в историю.

– Несомненно, – произнесла Темпе-ране, открывая дверь для молодой женщины.

Оставшись в гостиной, она проводила Дебору взглядом. Некоторое время она не шевелилась, спиной опершись на дверь. Но внезапно она громко всхлипнула. Джеймс! – подумала она. Всю жизнь ее окружали женщины, наверху была Грейс, но Темперанс не хотела с ней разговаривать. Сейчас единственный человек, который ей нужен – Джеймс.

С глазами, мутными от слез, она повернулась и побежала вниз, через кухню, затем через постоялый двор к горе. Она была уже на полпути, когда увидела, что Джеймс спускается вниз.

– Я слышал, что к вам приехали из Америки, – сказал он, – и мне было интересно, кто... Что это? – спросил он, когда она кинулась к нему в объятия. – Девочка моя, вы плачете? – спросил он мягко, гладя ее волосы.

– Да! – выпалила она. – Я только что видела саму себя и возненавидела! Да-да, возненавидела себя!

– Вы о морщинках? Лично мне они нравятся.

– Нет! – она отстранилась от него и увидела, что он ее дразнит.

И тогда она разрыдалась по-настоящему. Наверное, это были эмоции, сдерживаемые за последние недели, но слезы лились потоками. Джеймс увидел, что дело серьезное, поднял ее и унес с тропинки на маленькую полянку, скрытую от глаз, где над ними свисало дерево, и небольшой ручеек скатывался вниз маленьким водопадом.

Джеймс аккуратно поставил ее на землю, вытащил из своей меховой сумки носовой платок, опустил его в воду и принялся вытирать ей лицо. Но когда она опять начала всхлипывать, он сел рядом, устроив ее голову на своем плече. Некоторое время он просто держал ее, а когда всхлипы потихоньку сошли на нет, повернул к себе ее лицо и внимательно заглянул в глаза.

– А теперь рассказывайте, что произошло.

– Мама, – сказала Темперанс и икнула.

Джеймс зачерпнул воды из ручья и протянул ей. Взяв его руки в свои, она попила из его ладоней, а потом попыталась сесть ровно. Она взяла у него носовой платок и вытерла глаза.

– Моя мама написала одной женщине с просьбой приехать ко мне. По крайней мере, я думаю, что это сделала мама.

– Какой женщине?

– Которая хочет занять мое место в Нью-Йорке.

– Но кто займет ваше место, если вы возвращаетесь и занимаете свое собственное? В чем проблема?

– Проблема во мне, – сказала она, поднимая на него свои красные глаза и опухший нос, – это я. Я видела себя. Она – это я!

Джеймс отвел прядь ее волос с лица.

– Это не самое страшное...

– Вы не понимаете, – сказала Темперане, отодвигаясь от него.

Она опустила носовой платок в ледяной горный источник и прижала к лицу. Теперь, успокоившись, она могла лучше соображать. Почему она кинулась к нему? Почему не к Грейс? Зачем вообще бежать к кому-то, если плачешь? Что случилось с той здравомыслящей женщиной, которой она когда-то была? Но ведь ту, которой она была раньше, не назовешь иначе, чем проблемой...

Повернувшись к Джеймсу, Темперанс вздохнула.

– Ее зовут Дебора Мэдисон, она именно такая, какой я была раньше. Неужели я была такой? Неужели люди видели меня именно такой? Она ужасная! Отвратительная! Так уверена в себе, такая самодостаточная. И я такой же сноб, как и она.

Джеймс придвинул ее к себе, чтобы она спиной упиралась ему в грудь.

– Вы не сноб. Вы приехали сюда и отмыли дом собственными руками.

– Я сделала это только потому, что никто бы этого не сделал.

Джеймс засмеялся.

– Если один ничем не занимается, нет никаких гарантий, что придет другой и сделает все, – сказал он. – Я вам рассказывал когда-нибудь, какой ленивой была моя жена? Она жила в грязи, потому что ей было лень убрать. Некоторые чувствуют себя виноватыми, если ленятся, но только не моя жена. Когда она роняла булавки, она звала Эппи, чтобы та подняла их.

– Вы выдумываете, – ответила Темперанс, но улыбнулась, уткнувшись лицом в его грудь.

Ее еще никогда не утешал мужчина, и это было... в общем, очень приятно. И ей, наверное, не хочется уезжать из деревни. Может быть...

– Эта Дебора Мэдисон может выполнять мою работу в Нью-Йорке, – сказала Темперанс. – Там без меня обойдутся, но не здесь.