1972. «Союз нерушимый...» (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 38

— Ты можешь подождать за дверью? — обратился я к Аносову, равнодушно наблюдавшему за происходящим — Без обид только, ладно?

— Ладно — так же равнодушно ответил Аносов, повернул ключ и вышел. Я видел, что друг слегка обиделся, но ничего мне так и не сказал — дисциплина! Я все-таки его начальник, командир, носитель гостайны высшего уровня. И я продолжил работу.

Минут через двадцать после того, как я начал сеанс, услышал за дверь голоса — мужские голоса. Мужчины были возбуждены, что-то почти кричали, но…скоро затихли. И снова воцарилась тишина. Наконец, я приказал:

— Сейчас я начну считать, и когда я назову цифру три, ты проснешься — отдохнувшая, с хорошим настроением. Забудешь все, о чем я тебя спрашивал, что с тобой делали я и мой напарник, но будешь помнить все установки, что я тебе внушил. Ты поняла меня?

— Поняла… — безжизненным голосом ответила бывшая Железная Белла.

— Раз! Два! Три! — на слове «три» Берта глубоко вздохнула и открыла глаза:

— Карпов? Михаил Семенович? Какая честь! Как хорошо, что вы к нам заехали! Мне так нравятся ваши книги, я их просто обожаю!

Нет, я ей не внушал любовь к моим книгам, клянусь! Я даже не знал, что она их читает! И кто?! Железная Белла читает мои книги! Я думал, что она вообще ничего не читает, и на вот тебе! Мда…забавно.

Я открыл дверь под недоуменным взглядом Берты и обнаружил Аносова, прислонившегося к стене с абсолютно равнодушным скучающим видом. У его ног лежали два здоровенных милиционера — один рыжий, пузатый, другой длинный, с худым лицом, чем-то похожий на нашего Самурая. Рыжий — сержант, худой — старший лейтенант.

— Это что еще за дерьмо? — слегка опешил я, не ожидавший увидеть ничего подобного.

— Хотел обязательно пройти в кабинет директора — пожал плечами Аносов — Я показал ментовское удостоверение, комитетское светить не стал — они заявили, что я здесь никто, не распоряжаюсь, и должен освободить пути. Ну я их и уложил — а что еще оставалось?

— Надеюсь, не насмерть? — наклонился я над поверженными стражами порядка, и Аносов в ответ только хмыкнул:

— Что я, дурак, что ли? Пятнадцать минут — и очнутся! Или раньше — если водой облить. Ну что, закончил?

— Закончил — кивнул я, убирая пальцы от противно-потной шеи рыжего мента — Пойдем в кабинет Берты, потолкуем…

Глава 6

Когда мы с Аносовым выходили из кабинета Берты, милиционеров уже не было. Не было даже следов, что они здесь были. Впрочем — какие должны быть следы? Пятна крови? Оторванные мундирные пуговицы? Нет, Аносов все сделал аккуратно и чисто, и как обещал — эти два придурка очнулись и быстро свалили.

Мы не обсуждали ни исчезнувших милиционеров, ни то, что сейчас услышали в кабинете Берты. Только когда уже сидели в салоне «копейки», Аносов угрюмо сказал в пространство:

— Неужели все ТАК прогнило? Неужели все ТАК плохо?

Я лишь пожал плечами. А что мог ответить? Что — да, прогнило?! Что — круговая порука?! Взятки на всех уровнях! Что местная власть на всех уровнях прогнила настолько, что смердит на всю округу!

Так кто это сделал? Кто попустительствовал тому же Медунову? «Наш дорогой Леонид Ильич». Наш «добряк», о котором в моем 2018 году люди вспоминают с придыханием, слезами, выставляя в сеть сопливо-сахарные демотиваторы. Время Брежнева кажется раем людям будущего, прошедшим через ужас девяностых. При Брежневе пенсионеры не примерзали к полу рядом с лопнувшей батареей отопления, исправно выдавались пенсии, зарплаты, люди получали квартиры — совершенно бесплатно. И кстати — не ценили эти самые квартиры. Я помню, как еще при Горбачеве свободно меняли однокомнатную квартиру на новые «жигули» ВАЗ-2016, в просторечии «шоху». Это потом уже поняли ценность жилья, но тогда казалось — дармовые квартиры будут всегда.

Вычищать нужно эти Авгиевы конюшни. Не скажу, чтобы я так уж любил Сталина, но тут так и хочется сказать: «Сталина на вас нет!». И тут же понимаю — репрессиями ничего не сделаешь. Массовыми репрессиями. Нужен жесткий контроль, нужно выявлять воров, взяточников, расхитителей и жестко их карать! Жестко! Не взирая на лица и должности!

И опять же — вон, Китай, расстреливают расхитителей, и что? Меньше их становится? Одного расстреляли — на его место становится другой. И снова ворует! Видимо человеческая суть такова — не может он, чтобы не украсть. Ну, вот никак не может! И я не знаю, как можно остановить этих людей. Что такое надо сделать, чтобы они перестали хапать! Не гений я, что бы там не думали мои товарищи. Моего разума тут не хватает.

— А она и правда красивая баба! — вдруг усмехнулся Аносов — Но не очень умная.

— С чего вдруг — не очень? — подозрительно покосился я на друга.

— А чего вдруг она на меня глаза положила? На старого коня? Ну, вот нафига я ей нужен? И ресторан оплатит, и все такое… И смотри как откровенно: «Я бы хотела с вами посидеть в ресторане, поговорить…я так одинока! Не откажите мне в любезности, проводите меня в ресторан! Я все оплачу, не беспокойтесь!» Чего она от меня хочет, как думаешь?

Я хохотнул, подмигнул Аносову:

— Чего-чего…ты еще молод, чтобы знать об интимных отношениях мужчин и женщин! Вот подрастешь…

— Тьфу! — фыркнул Аносов — Вот не только внешне ты молодеешь! Молодая дурь в голову лезет! Я серьезно тебе говорю — может у нее какие-то планы? Ну…о которых мы не знаем? Подозрительно это.

— План у нее один, и он очень коварный — ухмыльнулся я — Затащить тебя в постель и там над тобой неоднократно надругаться. Очень подозрительный план!

— Да ну тебя… — вздохнул Аносов, искоса взглянул на меня и замолчал. А я продолжал переключать передачи выехав на главную дорогу, и не стал комментировать его «да ну». А что я могу сказать? Что ради того же эксперимента внедрил в сознание Берты мысль о том, что она обожает Аносова? Что хочет его видеть каждый день, и просто…хочет?

Эксперимент, как я сейчас увидел, удался в полном объеме. Берта рассказала мне обо всем, что тут, в Геленджике происходите, вскрыла всю систему взяток, поборов и хищений, о которых она знала, а знала она очень много.

А еще, я проверил одну мыслишку, которая не давала мне покоя: можно ли методом Зинаиды заставить человека тебя полюбить. И выяснил: можно. Так не в этом ли таится секрет моей любви к Зине, которую я так и не смог забыть! Хотя она мне и дала отставку…

От некоторых знаний только лишь один вред. Ну вот зачем мне было знать такие вещи? Теперь буду думать: «Моя любовь — а может она возникла после промывки моих мозгов профессором медицины, врачом-психиатром? Может это она внедрила мне в голову любовь к ее персоне?»

Нет, никогда больше, и никого не допущу в мой мозг. Ни-ко-го! И Зину в том числе. Мда… «От многия знания — многие печали». Екклезиаст, однако. Все-то они знали, древние! Может тоже были попаданцами? Ну…царь Соломон, к примеру? Хе хе…

Мы сходили в ресторан, пообедали, а потом завалились на пляж. И честно сказать — мне там не понравилось. После Крымских пляжей — это одно только «Тьфу!». Берег состоит из гальки-«черепашки», а еще — из отдыхающих, покрывших эту самую «черепашку» ровным потеющим слоем.

Это напоминало тюленье лежбище, или лежбище моржей — каждый метр, каждый кусочек пляжа был оккупирован разноцветной толпой. Мы с Аносовым едва-едва, совершенно случайно (ушла парочка) нашли себе кусок условно-чистой территории, чтобы разместиться там с ним вдвоем. Разделись, легли на заранее припасенные полотенца, и…облегченно прикрыли глаза, не давая слепящему солнцу выжечь их драгоценную сетчатку. Думать ни о чем не хотелось, делать — тоже, только валяться на солнце и потеть, предвкушая, как ты скоро окунешься в отвратительно теплые волны черноморского рассола.

Да, настроение у меня было как-то не очень. Почему-то неспокойно на душе. Может потому, что я занялся нехорошими вещами вроде промывания мозгов? Или потому, что эти самые промывания были сделаны мной еще и в личных целях, под соусом проверки методики? Ну вот на кой черт мне сдалась эта самая Берта, если только не подсунуть ее Аносову? Хорошо хоть, что он этого не понял… А может все-таки понял?