Небесный шкипер (СИ) - Демченко Антон - Страница 48

— Ну да, — согласился я. — Говорил. Но это же не значит, что накапливаемые средства должны лежать мёртвым грузом. Деньги обязаны работать.

— Обязаны, — отдышавшись и кое-как успокоившись, вздохнула невеста. — Но почему именно так? Чем тебя не устраивает банковский вклад? Верные два-три процента годовых прибыли, никакого риска… Зачем было ввязываться в эту аферу с доставкой?

— Аферу? — удивился я. — С чего ты это взяла?

— Милый, ты меня за дуру держишь? — тряхнув головой, спросила Алёна. — У нас в трюме стоит сорок бочек какой-то гадости, общим весом в восемнадцать тонн с гаком и стоимостью в пол-яхты, если верить страховому листу. Мало того, двадцать из них, ты выкупил у грузоотправителя, потратив на это почти половину всех наших накоплений! Я хочу знать, что ты задумал…

— У, какая у меня невеста суровая, — рассмеялся я.

— Не издевайся, Рик, — девушка нахохлилась. — Я действительно беспокоюсь! Это же должен был быть наш дом!

— Зря волнуешься, солнышко, — я покачал головой и, шагнув к небольшому трюмо в углу каюты, выхватил из держателя один из закреплённых в нём флакончиков. — Смотри, что это?

— Мои духи. «Летняя гроза», — ответила Алёна, переводя недоумённый взгляд с флакончика на меня.

— И стоят они… две новгородских гривны за унцию, если мне не изменяет память, — покивал я. — Недёшево, а?

— Ты… что ты хочешь этим сказать? — прищурилась Алёна. — По-твоему, я слишком много трачу? Транжира, да?! Знаешь, до-ро-гой…

— Стоп-стоп-стоп, милая! — я мысленно чертыхнулся. Ну, вот какими-такими путями ходят девичьи мысли?! — Дослушай меня, а уж потом делай выводы. Пожалуйста.

— Ну? — обиды в голосе Алёны изрядно поубавилось, а вот недовольства было хоть отбавляй.

— Итак. Две гривны за унцию пахучей жидкости, — проговорил я. — И это нынешняя стоимость. Твоя матушка могла бы подтвердить, что во времена её детства, такой флакончик стоил в десять раз дороже. И причиной тому, стоимость закрепителя аромата, входящего в состав духов. Раньше, этот самый закрепитель собирали на океанском побережье, и человек, нашедший хотя бы пять-шесть килограммов вещества, мог считаться настоящим счастливчиком, поскольку такая находка моментально переводила его в разряд весьма обеспеченных людей. Так было до тех пор, пока пятьдесят лет назад один исследователь не обнаружил истинное происхождение этого вещества, и не провёл несколько опытов, впоследствии позволивших получать вполне качественный закрепитель в почти промышленных масштабах, что серьёзно снизило стоимость продукта. Но даже сейчас в розницу его продают по весу в монетном серебре.

— Хочешь сказать, что у нас в трюме, в бочках лежит… — протянула Алёна. — Вот эта серая гадость и есть тот самый закрепитель, так?

— Именно, — кивнул я. — Восемнадцать тонн четыреста килограммов серой амбры. Только не собранной вручную на берегу, а извлечённой китобоями из пищевода кашалотов, и специальным образом обработанной. Несмотря на то, что на «созревание» такого продукта уходит по несколько лет, по качеству он несколько уступает белой амбре, по сути, являющейся отрыжкой кашалотов, десятилетия проболтавшейся в солёной воде под лучами солнца. Зато серой амбры много… опять же, по сравнению с тем количеством, что можно собрать на океанском побережье.

— Так, это я поняла… — протянула Алёна. — Но зачем было её покупать?

— Торговцу срочно нужны были свободные средства, получить которые здесь, ему неоткуда. Как я понял, у него что-то не ладится с местными банкирами и коллегами. Продав мне половину груза, он, одновременно, дал письменные указания для директора своей европейской конторы, о выкупе у нас двадцати бочек амбры по цене на двадцать процентов выше той, что я заплатил ему самому. Плюс, мы получим четыреста венедских гривен за рейс. Иными словами, уважаемый Генрих меняет деньги на время.

— Где подвох? — нахмурилась Алёна.

— У нас есть лишь трое суток на доставку груза… в Киль, — со вздохом признался я.

— Трое… Киль?! Мы должны доставить эти бочки в Германский Рейх?! — встрепенулась Алёна. — Да как… ты с ума сошёл, Рик?

— А что такое? — пожал я плечами. — Мы ж не новгородцы и не венды, какие претензии могут быть у германцев к обычной шетландской селёдке с идеальными документами? Хуже другое. У нас есть всего трое суток, а значит, дожидаться отхода очередного каравана мы не можем. Придётся идти через Атлантику на свой страх и риск. Опять.

— Успеем? — нахмурившись, спросила Алёна, явно мысленно прикидывая маршрут и карту «тягунов» на нём.

— Если всё хорошо рассчитать, и дать полный ход, — кивнул я в ответ. — На китовых высотах выдюжим.

— Я займусь прокладкой курса, — тут же подхватилась Алёна.

— Именно об этом я и хотел тебя просить, — улыбнулся я. — А мы с твоими братьями пока займёмся подготовкой «Мурены» к выходу. Утром нас здесь быть уже не должно.

— Беспокоишься?

— Не то что бы да, но и не так что бы нет, — чуть помявшись, произнёс я. — Понимаешь, с одной стороны, без каравана нас отсюда и выпустить-то не должны, а время идёт. С другой стороны, у нашего нанимателя совершенно точно наблюдаются серьёзные проблемы с местными коллегами, иначе он не пошёл бы на потерю части дохода от своего производства. И кто знает, как поведут себя его противники, узнав о том, что некая яхта везёт груз их конкурента? Могут ведь и проблемы организовать… А оно нам надо?

— Совершенно не надо, — помотала головой Алёна. — Всё, я поняла! Бегу на мостик, рассчитывать маршрут. И да, милый… тебе не кажется, что пора бы открыть некоторые секреты «Мурены» моим братьям? А то они скоро головы себе сломают, пытаясь сопоставить все неувязки в работе яхты. К тому же, по-моему, они давно заслужили определённую толику доверия с твоей стороны, а?

И выпорхнула из каюты, только юбка-шаль хлопнула по стройным ножкам, затянутым в узкие брюки.

Проводив взглядом усвиставшую прочь невесту, я вздохнул, закрыл пресловутый гроссбух и, бросив его в шкаф к документам на нынешний наш груз, отправился на поиски скучающих Трефиловых. Может быть Алёна и права. Сколько можно морочить головы бедолагам? В конце концов, до сих пор они меня не подводили, да и в излишней болтливости за всё время наших совместных приключений, я их ни разу не замечал. Впрочем, это вовсе не повод, чтобы открывать им все секреты яхты без разбора. Но часть из них, касающуюся ходовых качеств, например, можно и поведать. Даже нужно.

«Мурена» поднялась в воздух, когда до рассвета оставалось добрых два часа. На этот раз мы не стали изображать паинек и сходу ушли на четвёртый, «китовый» горизонт. Оказавшись над облаками, я привёл яхту на высчитанный Алёной курс и дал полный ход. «Мурена», словно застоявшийся породистый жеребец, рванула вперёд и принялась пожирать мили со скоростью, которую не каждый высотный курьер может себе позволить. Сто двадцать — сто тридцать узлов при боковом тягуне яхта делала легко и непринуждённо. И если Алёна, только-только отошедшая от навигацкого стола, смотрела на приборы с лёгкой ленцой, то физиономия занявшего её место Вячеслава была просто-таки олицетворением изумления.

— Шкипер, у нас, кажется, приборы шалят, — наконец выдавил он, поглядывая то на виндирект, то на рунный лаг, официальное название которого: «ходомер» так и не прижилось на воздушном флоте.

— Ничуть, Вяч, приборы в порядке, — ответила Алёна, устраиваясь поудобнее в кресле радиста. — Просто сейчас «Мурена» показывает всё, на что способна в действительности.

— Не понял, — нахмурился старший Трефилов.

— Только не говори, будто ты до сих пор не понял, что наша яхта использует для движения и манёвров вовсе не нагнетатели, — фыркнула Алёна. Что ж, я всё равно намеревался открыть пару «тайн». Так почему бы не начать именно с этой?

— Это ты мне говоришь? — возмутился Вячеслав. — Не забывай, я не раз стоял за штурвалом, и уж оценить поведение «Мурены» в воздухе успел на все сто! Естественно, я знаю, что одними нагнетателями такой манёвренности не добиться… тем более, когда они ещё и выступают в роли торпедных аппаратов. Правда, мы с Алексеем пришли к выводу, что для этой цели задействованы трубы, через которые при посадке отстреливаются якоря. Но убедиться в этом у нас не было возможности, поскольку к ним почти невозможно подобраться изнутри. А на берегу…