Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 34

Я отвлеклась ненадолго.

Алое сияние метнулось вверх, захлестнуло мои ноги, поднялось до сердца, точно так же охватило цесаревича, императора – и в алых отблесках стало видно нечто…

Словно черный канат, который соединял меня с Василием.

Нетолстый, но какой-то особенно гадкий, пульсирующий.

В руке императора черным блеснул нож из какого-то камня, полоснул по жгуту. Раздался визг, словно этим ножом прочертили по стеклу.

Больно, черт!

Мне не солгали, особо неприятных ощущений не было. Так… чесотка, щекотка… в пределах терпимого. У стоматолога и похуже бывало.

Мне.

А вот цесаревичу.

Ой, ёжь твою рожь!

Парень упал на колени, скорчился, словно из него кишки тащили… это как же ему паршиво сейчас приходится?

Но чем я могу помочь?

Ничем.

Вмешиваться в чужой ритуал, да еще пытаться в нем что-то подправить – это для самоубийц. Жахнет так, что Кремль снесет, трубы потом найдут на Юпитере, а наши тушки на Сатурне. Это в романах непроявленный маг может вмешаться в ритуал проявленного мага. А в жизни…

Нет, в жизни с этим лучше не связываться. Целее будешь.

Поэтому я стояла и ждала. И единственное, что я могла…

Это – не магия. Это – кровь Полоза.

Моя вундервафля, моя страховка на крайний случай, мой резерв, о котором никому знать не обязательно.

Змей – не приворожить. Мы сами кого хочешь и заворожим, и зачаруем, и покусаем, и отравим…

Особенно – последнее.

Нил все-таки ядовит. Возможно, что ядовита теперь и я. И если в моей крови есть яд, нельзя ли его собрать так, чтобы он пережег этот жгут?

Я его не хочу, я его отторгаю, я хочу, чтобы эта дрянь убралась из меня, я ее попросту ненавижу!!!

ЗАБЕРИТЕ!!!

Истошный мысленный вопль принес свои плоды.

Словно громадная золотая змея зашипела, обвилась вокруг меня, хлестнула хвостом, будто плетью, прогоняя наглую конкурентку.

Мое-ссссс…

Не отдамсссссс.

Сссссгинь!

Жгут с моей стороны начал ссыхаться и отпадать, пара минут – и я была свободна. Я.

А вот цесаревичу пришлось хуже.

Если между двумя людьми растянуть змею, а потом один человек ее отпустит – куда денется гадина?

Правильно. Нападет на второго.

И сейчас вся ярость, вся ненависть заклинания достались цесаревичу. Обернулись вокруг него тугим жгутом…

Ёжь твою рожь!

А ведь если бы он сбросил эту пакость, все досталось бы мне.

Наверняка. И я бы вот так же корчилась на полу, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли не дать себя задушить… речитатив императора взмыл под потолок и оборвался.

Кажется, происходящее не предусматривалось ритуалом.

Звезда погасла.

Алое сияние исчезло, но черный жгут я видела отчетливо, и понимала, что происходит. Сейчас эта дрянь пытается закольцеваться, встроиться, влезть в маноядро цесаревича, как гадкая пиявка. И выжить он не сможет.

При таком раскладе – нет, не сможет.

Но что делать, что делать?!

Император стоял и молча смотрел, как борется его сын. Только так… нельзя помочь?

То, что я сделала дальше, наверное, было идиотизмом. Да я и не говорила, что умная, никогда не говорила.

Выход был только один. Если эта дрянь испугалась змеиной крови, змеиного яда, может…

Я плюнула на все и сделала ровно три шага вперед. Звезда-то небольшая, если шаг сделаешь, то уже вытянутой рукой дотянуться можно.

А, гори оно все ясным гаром! Не могу я смотреть, как сейчас молодой парень умрет! Не могу!!!

Ванька немногим младше этого балбеса, и плевать, что цесаревич, был бы крестьянин – так же помогать бы кинулась! Человек же!

– Нет!!!

Поздно.

Не обращая никакого внимания на крик, я поднесла ладонь к губам бьющегося на полу человека. И в мою ладонь впились зубы, прокусив малым, не насквозь.

Кровь хлынула в оскаленный рот цесаревича.

Я заорала от дикой боли. Кажется, из меня и кусок мяса вырвали, нет?

Но жгут вдруг дернулся, и начал сваливаться с Василия, словно обожженный.

Победа?

Победа???!

Ответа я так и не узнала, уйдя от боли в глубокий обморок.

Прохладное. Кислое. Вкусное.

Еще хочу!

– Тише-тише, Мария Ивановна. Сейчас.

Чья-то ладонь приподняла мою голову, и в рот мне полилось это самое вкусное.

Я жадно пила, потом рискнула открыть глаза.

М-да.

Это уже не ритуальный зал.

Больше всего это похоже на дамскую спальню, всю в розовых и белых тонах (кто сказал, что женщинам обязательно нравится розовое, да еще с рюшечками? Живодеры!!!), с золотыми вкраплениями, с рисунками каких-то мясистых нимф на потолке.

Чем-то холодным меня поил лично его императорское величество.

Опс…

Но подавиться меня бы и рота Цезарей на марше не заставила. И пролить хоть каплю этого счастья?

Никогда!

Я выпила, наверное, три полных стакана, прежде, чем смогла оторваться.

– Благодарю вас…

– Не стоит благодарности, Мария Ивановна. Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно.

Я не соврала. Болело все.

Болела голова. Болели глаза. Болело горло, надо полагать от крика. Жутко болела рука, и что там… повязка?

А что под повязкой?

Лучше не думать.

– У вас прокушена ладонь, – пояснил его величество, заметив мой взгляд. – Маг посмотрел, обещает, что заживет без следа. И к вам будет ходить мой личный лекарь.

– Благодарю, государь.

– Это я вам благодарен, Мария. За сына.

Я прищурилась.

– Так я все правильно поняла?

– Вполне.

Я промолчала.

Что мне хотелось сказать?

Да много всего и не всегда печатного. Козе понятно, меня списали в расход. Его величество прекрасно понимал, что ритуал может закончиться смертью одного из нас.

Морганатический брак?

Ага, как же!

Ослабить связь, надорвать ее, сделать так, чтобы хлестнуло по мне, а не по цесаревичу…

Неожиданным козырем оказалась змеиная кровь. Кровь полоза.

Я бы выжила в любом случае, с меня это заклинание спало бы, рано или поздно, как вода со змеиной чешуи – не причинив вреда. Соскользнуло бы.

А вот в цесаревича оно глубоко впилось.

Приворот.

Цепь. Одним концом к приворожившему, другим – к привороженному. И посидите в оковах, на здоровье.

Скованные одной цепью?

Да, именно так. А результат?

Лучше о нем не думать. Ох, лучше…

Но не получается.

Я умираю, с цесаревича приворот спадает, я так понимаю, ритуал был направлен на ослабление связи, чтобы для него это прошло достаточно безболезненно. А дальше…что дальше? Можно его хоть на крокодиле женить. В наследники не годится, но в расплод – вполне. Будет еще одна побочная ветка, чего плохого?

– Что с цесаревичем, государь?

Его императорское величество помолчал пару минут.

– Жив. Лекари обещают, что придет в себя и достаточно скоро.

– Что с этой гадостью?

– Спадает. Постепенно, но спадает.

– Это хорошо, государь.

– Я задолжал вам, Мария Ивановна. За сына.

Я посмотрела прямо в ледяные императорские глаза. И не испытала никакого страха.

– Отпустите меня домой, государь? В Березовский?

– И только-то?

Я медленно прикрыла веки.

– Мне – достаточно, государь.

– Лежите и выздоравливайте, Мария Ивановна. Я дам знать вашим домашним, что вы задержитесь в Кремле на несколько дней.

– Благодарю вас, государь.

Его императорское величество вышел. А я откинулась на подушки и вздохнула.

Да, не везет мне капитально. Небось, еще и анализов с меня набрали, пока я без сознания лежала. И неизвестно какие выводы сделают.

Лишь бы в лабораторию на опыты не сдали.

А жить так хочется…

Интерлюдия.

Угрызения совести монархам несвойственны. Никакие.

Никогда.

И все же, сегодня Иван Четырнадцатый был к этому близок. Такое странное, давно забытое чувство – совесть.