Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 45

— Вы даже не представляете, что говорите, госпожа, — Лилар внезапно успокоилась, взяла себя в руки.

— Вы мне служите сейчас, — резко сказала Хрийз. — Мне, когда мой отец далеко. И вы не можете оспорить приказ, вы в подчинении из-за обета. Так вот, я — приказываю. Идите и спасите сына. Сейчас же.

Лилар вскинула голову:

— Голос прорезался, ваша светлость?

— Да, — заявила Хрийз. — Голос. Я- стихийный маг-хранитель мира и официально утвержденная посланником Империи наследница. Ступайте и делайте по слову моему.

Откуда что взялось! Эти церемонные слова, этот ледяной тон. Хрийз по привычке ужаснулась со стороны, куда же я лезу! Сейчас Лилар отправит на берег крабов собирать, и это будет очень неприятно и плохо, такая потеря статуса в ее глазах, до конца дней не отмоешься.

Но Лилар опустила взгляд первой. Мешали ей произнесенные клятвы, мешали. Будь рядом старый князь, Хрийз не смогла бы приказывать Лилар. Но князя рядом не было. А вторым после Бранислава Будимировича человеком была для неправильной горничной она, Хрийз. С правом непреложного приказа.

Лилар встала, сухо, по-военному кивнула, и исчезла в портале. Без звука. Была и не стало. И наступила тишина, такая полная и глубокая, что четко стало слышно, как капает со стен вода, глухо, размеренно и неторопливо.

— Жрать хочешь? — грубовато спросила Млада, нарушив молчание.

— Ага, — вздохнула Хрийз.

— Давай сюда. Эту рыбу можно лопать сырьем, огонь, извини, лучше не надо. Бери и ешь…

Хрийз взяла двумя пальцами пластинку прозрачного, резко пахнувшего тиной мяса, положила себе на язык и не ощутила вкуса.

ГЛАВА 9

Лилар не возвращалась. Ожидание в сыром полумраке превратилось в китайскую пытку: звук бегущих по стенам капель, хоть и тихий, на пределе слышимости, раздражал, чтобы не сказать, бесил до чертиков. Хрийз пыталась задремать, но сырая рыба не пошла впрок, и девушка в полной мере постигла смысл проклятия: «чтоб тебя прохватило, и помыться было нечем!». Жестоко, что ни говори.

Воды-то здесь было с избытком, но… Хрийз остерегалась не то, что лезть в нее мыться, лишний раз прикасаться к ней остерегалась. Пугала древняя, природная магия, растворенная в черном озере. Она не была враждебной, она просто была иной. Непонятной. Странной. И лучше бы не трогать ее, от греха.

Хрийз лежала в полузабытье, совсем измучившись, и снова ей грезилась кружевная защитная сеть над городом. И снова она бродила по нитям, укрепляя и связывая снова разлохматившиеся узлы. А люди продолжали обрывать стекляники, мешающие им жить, не ведая, что разрушают собственную защиту. Падет сплетенная магом Жизни сеть, и вновь ожившая сеть стихии Смерти пожрет живых и сам город, не оставит ничего живого на улицах, только гнилые кости, строительный материал для костомар.

Вражеская сеть хищно пульсировала, опускаясь все ниже и ниже. Хрийз почти видела ее основание: толстый жгут питающих нитей, уходящий в недра горы.

В недра горы.

Хрийз со всхлипом разлепила веки.

В недра.

С трудом, но она удержала навье зрение, и увидела, что стены пещеры, где прятались они с Младой оплетены мертвой нитью, и нити собираются в толстый жгут, и жгут уходит в одно из ответвлений, в то самое, винтом, наверх…

Слабости как не бывало. Хрийз вскочила на ноги, бросила Младе:

— Пойдем!

— Куда? — не поняла та.

— Лопату прихвати, — посоветовала Хрийз.

Она чуть ли не бежала, испытывая ужас и яростную радость одновременно. Нашла! Нашла основу! Она даже глаза закрыла, чтобы видеть яснее, и едва не свалилась в воду, Млада успела поддержать за руку:

— Повнимательнее!

Окрик выдернул в реальность, но они уже пришли.

Проход вывел в небольшую сухую пещеру с дырой наверху, в дыру заглядывало косматое дневное небо. Падал снег и таял, не долетая до дна.

Хрийз моргнула, привыкая к зеленоватому свету. Светились стены, светился пол, склизко шлепало что-то где-то впереди и справа. Затхлые запахи тлена и гниющего мяса подняли к горлу тошнотный ком. Но все, съеденное сегодня, давно покинуло желудок, и рвоты не получилось. Зажимая нос и часто сглатывая, Хрийз осторожно шагнула вперед.

К смертельному холоду прибавились алые нити страдания. Кому-то было плохо здесь. Плохо настолько, что не передать словами. Хрийз восприняла весь букет чужой боли как свой собственный, и не закричала от невыносимой муки только потому, что слишком замерзла. Замерзла не столько телом, сколько душой…

Странное место высасывало из нее жизнь, не торопясь, по капле, смакуя как редкое блюдо.

Девушка шагнула вперед, к источнику боли. Еще шаг. Еще. К ногам будто пристегнули здоровенные гири. И на седьмом шаге она увидела…

… Увиденное снилось ей потом в страшных снах не раз…

На полу пещеры, в странном светящемся ломаном круге лежала девочка лет девяти, наверное. Сквозь ее руки, ступни и грудь прорастали чудовищные цветы, горсть крупных багровых колокольчиков на толстой стрелке. И сразу же в памяти отозвалась ненависть Ненаша к целебным процедурам, где были задействованы какие-то цветы, может быть, такие же самые. Девочка с трудом повернула голову, господи, живая еще! И в ту же секунду Хрийз поняла: нет, не живая. Неумершая. Маленькая, изъеденная проклятыми растениями, пристегнувшими ее душу к чудовищному алтарю, она умирала здесь душой и не могла умереть насовсем который уже год подряд.

Какая-то тварь пленила неживую девчонку и хладнокровно, методично, безжалостно, по капле, перекачивала из нее силу стихии Смерти. Вот он какой, источник вражеской мертвой сети, накрывшей город. Злое волшебство, превратившее пленную неумершую в вечную батарейку для подпитки атак против города!

— Попали, — задумчиво выговорила Млада.

Хрийз молча согласилась с нею. Идеальная ловушка! Освободишь неумершую, так она, окосев от десятилетий плена, набросится и сожрет на одних инстинктах. Не освободишь — погибнет город.

— Оглянись, — тем же голосом посоветовала Млада.

Хрийз медленно оглянулась.

На стенах пещеры висели костомары. Маленькие, большие, средние. Просто висели, никуда не дергаясь. Их головы плавно поднялись — по стенам прошлась жуткая волна — и наставили на незваных пришельцев безглазые морды

— Сколько же их здесь… — прошептала Хрийз в ужасе.

— Жопонька, — резюмировала Млада отстраненно, и Хрийз поняла, что она уже смирилась со своей участью. Выбраться из такой ловушки не получится ни у кого.

Сбывалось оракульское предсказание Хафизы. Если у одного не было судьбы, а вторая сейчас поступала неправильно, чтобы сохранить жизнь своему сыну, себе и — через это — своей госпоже, то для Хрийз оставалась только стихия Смерти, которую требовалось укротить.

— Город, говоришь? — переспросила Млада, когда Хрийз, путано и не очень внятно, пересказала в нескольких фразах проблему. — Освобождай ее. Она — неумершая, ей достаточно напиться крови, чтобы в себя придти, а костомары ей подавно ничего не сделают, они тут против живых, в общем-то.

И Млада шагнула к пленнице, все для себя решив.

— Стой! — Хрийз схватила ее за руку. — Лучше я.

— Да с чего бы?

— С того, что боец из меня как из курицы орел. А ты меня отсюда вытащишь.

— Я? — Млада повела взглядом по костомарьим стенам. — Издеваешься.

— Нет, — отрезала Хрийз. — Иду я. Ты — следишь.

Она шагнула вперед, стискивая в кулачке артефакт Света, подаренный аль-нданной Весной давным-давно, считай, что в прошлой жизни. Подарок девушка носила на той же цепочке, что и раслин, так ей казалось правильным, и верно, в общем-то, казалось. Когда ее выбросила из теплой постели на холодные камни, цепочка осталась при ней.

Свет и Жизнь, и если они не сожгут несчастную неумершую, то ей повезет. Потому что жечь надо не пленное тело-батарейку. Жечь надо всю сеть. Иначе нет и не будет никакого смысла что-то здесь делать. Иначе просто надо уйти и забыть.

Хрийз протянула руки над телом, не касаясь цветов. Закрыла глаза, выбрасывая себя на Г рань, оттуда лучше получится. И сжала, сдавила ладонями толстый ствол мертвой силы, питающей враждебную сеть. «Я тебя уничтожу, гадина!»