Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 23

— Яшка! — закричала Хрийз. — Уймись, куриная башка!

Кто там ее слушал! Яшку разрывало лютой, иррациональной, не поддающейся никакому контролю ненавистью, он никого и ничего сейчас не видел, кроме ненавистной Сихар.

И в этот миг аль-нданна Весна плавно повела руками — со стороны движение казалось медленным, красивым, как у танцовщицы или балерины. Каплями расплавленного золота стекли с запястий горянки магические оковы, были наручники — не стало наручников. А в воздухе словно бы сам собою соткался громадный, пылающий меч.

Клинок Света.

Тайна, гордость и секретное умение магов Белодара, принимавших в юности Посвящение Светом и всю мощь, с ним связанную.

Хрийз о таком только в книгах читала.

Время растянулось прозрачной резиной. В ушах хлопнуло, лопнуло, и сразу отдалились все звуки, шорохи, речи, шум. Замедлились мысли, оцепенело тело, и только сердце бухало в груди, словно пытаясь выскочить сквозь кости и плоть наружу. Пылающий клинок пошел вниз, и Хрийз машинально отметила, куда направлено движение. Не ей, последней дочери из рода Сирень-Каменногорских, в лоб. А точно в грудь самой хозяйке клинка.

Мимо проскользнуло что-то темное и крупное, медленным текучим движением подстраиваясь под руку аль-нданны, и тут же время сорвалось с цепи и помчалось вскачь как угорелое. Хрийз больно шлепнулась пятой точкой на пол, слезы брызнули. Аль-нданна Весна упала на колени, горский плат свалился с ее головы и косы рассыпались. Белые, глянцевито блестящие волосы волной рассыпались по плечам, спине, полу. А рядом с нею — Хрийз глазам не поверила, как успел-то! — стоял Гральнч, с пылающим клинком в руке — перехватил!

— Дура вы, Весна Зарянова, — сказал старший Нагурн, невежливо, честно и прямо, как говорил всегда все, о чем думал, и в лицо тем, кому следовало услышать, невзирая на их статусы и происхождение. — А еще — высший маг, из числа Верховных Белодара…

— Мальчишка! — глухо отозвалась аль-нданна. — Брось! Бросай сейчас же!

Но Гральнч промедлил, и клинок рассыпался в его руке пылающим огнем.

— Нет! — крикнула Хрийз, подхватываясь с пола. — Не-ет! сГрай!

Она успела в самый последний момент, — лишь затем, чтобы не дать упавшему юноше грохнуться затылком о пол. Рядом мгновенно оказались Сихар и Хафиза Малкинична.

— Держи его! — велела Сихар, а у Хафизы вокруг рук соткалось золотое сияние…

Гральнч открыл глаза — мутные от магического целебного наркоза, и прошептал:

— Я Светозарный помню. И Зеленый… Рог…

— Молчи! — свирепо велела ему Сихар. — Молчи, остолопина! Хафь, давай портал. К тебе или ко мне?

— Ко мне, — коротко ответила Хафиза.

— Тогда я останусь, — решила Сихар и добавила свирепо: — Есть у меня к кое-кому вопросы… без ответов их оставлять нельзя!

— Хорошо, — кивнула Хафиза.

Портал раскрылся, пропуская помощников Хафизы, в сине-зеленой форме госпиталя. Они переложили вновь потерявшего сознание Гральнца на носилки и исчезли в жемчужной серости портала. Ушла вместе с ним и Хафиза.

— Не сиди на полу, милая, — сказала Сихар. — Простудишься…

Протянула руку. Хрийз поискала взглядом Яшку, и обнаружила птицу на столе: отхватил все-таки «морозилки»!

— Прошу прощения, это я его, — виновато сказала Сихар. — Бешеный же…

Хрийз не спорила. Бешеный, так и есть. Она встала, подошла к аль-нданне, так и стоящей на коленях… Подумала, села рядом, спросила:

— Зачем? Ну, зачем вы?..

Весна не посмотрела на нее.

— Я живу… живу и живу… столько лет… — выдавила она из себя трудное. — Слышишь, мертвец? — крикнула она на весь зал, обращаясь к сТруви. — Я не могу больше, доволен? Дай мне умереть!

— Нет, — ровно ответил сТруви. — Не дам.

— Разве тебе мало? — горько спросила у него аль-нданна, и Хрийз стало безумно жаль ее.

Никакого самоконтроля. Бледное, осунувшееся лицо, и губы кривятся как от плача, хотя на щеках ни слезинки, а в глазах столько боли, что сердце останавливается…

— Мало тебе? Мало?! Может, хватит уже?! сТруви пожал плечами и не ответил.

— Будь ты проклят, гнилая колода, — тихо, безнадежно выговорила Весна, роняя голову. — Будь ты проклят…

Хрийз не выдержала. Обняла ее, стала гладить по растрепанным волосам.

— Ну, что вы так… не надо вам умирать…

— Жалеешь меня, девочка? — Весна отстранилась и заговорила нервно и зло: — Зря. Когда-то, давным давно, я принесла в жертву собственную дочь. Небесный Край воевал с Накеормаем, там, дома, в потерянном для нас навечно родном мире.

Мы проигрывали битву за битвой и решили уйти непокоренными. Но для ухода требовалась жертва. Я изучала впоследствии техники открытия порталов Третерумка; мы придумали нечто похожее, совершенно самостоятельно и независимо от науки третичей. Законы магии едины во все времена и для всех миров. Я нарочно родила дочь от знатного накеормайского воина. Я воспитала ее должным образом: она любила меня и делала все, о чем бы я ни просила ее — из любви ко мне. Когда она уронила первую кровь, я привела ее в наш Храм. И ее душу разорвало в клочья. Именно поэтому мы — здесь. Все мы. Вместе с нашими любимыми горами… Ненавидь меня, маленькая Жизнь! Я не стою любви, я не стою даже твоей жалости.

Весна говорила чудовищные речи. Родить и воспитать собственного ребенка нарочно для жертвы… Разум отказывался воспринимать подобное, чувства — воспринимать.

— Но вы ведь пожалели уже об этом тысячу раз, Весна Заряновна, — тихо сказала Хрийз. — Разве это не так?

Аль-нданна не ответила. Она закрыла лицо ладонями и стала тихонько раскачиваться в беззвучном плаче. Да, она пожалела. Да, много лет она жила в самых страшных муках, какие только можно придумать — в муках совести. И убить себя не могла. И подставиться под удар врага не могла тоже — каким-то образом Канч сТруви отнял у нее способность к смерти, если можно так выразиться. Если вдруг ее захватят третичи, то смогут пытать, выкачивая Силу, бесконечно.

Но и жить вот так, без возможности искупить… А хотя… Кто сказал, что искупление должно придти только лишь со смертью?!

— Вам не надо умирать, — сказала Хрийз. — Правда, не надо!

— А что, по-твоему, надо? — горько спросила женщина, не отнимая от лица ладоней.

— Преступление перед Жизнью, — тихо сказала Хрийз, — можно искупить только лишь подарив новую жизнь. Я это в библиотеке прочитала, в одной книге, — честно призналась она. — Мне тогда показалось, что это — правильно; я запомнила.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, дитя…

— Она понимает, — внезапно сказал Канч сТруви.

Хрийз подняла голову. Она не заметила, как старый неумерший оказался рядом. Но он оказался, и стоял со своей мертвой неживой аурой — громадный, как скала, и такой же мрачной.

— И я говорил то же самое, но ты не хотела слушать. Услышь сейчас.

Аль-нданна Весна подобрала свой плат, свернула волосы и, как сумела, спрятала их. На слова сТруви она не ответила и старалась вообще на него не смотреть. Упрямство мешало ей, упрямство, гордость и ненависть к врагу, не дающему умереть. Впрочем, старый неумерший не собирался повторять дважды. Да и скандал набирал обороты снова: бушевала Сихар.

— Ты, отрыжка больного диареей морского верблюда! — наступала она на Ненаша. — Как ты посмел обвинить меня — меня! И в чем!

Ненаш пожал плечами. Он так и сидел на краю стола, качал головой, и в глазах его стыла тяжелая тьма. Хрийз оглянулась. Князь невозмутимо смотрел на представление. Ну да. Слушать, слышать, запоминать. Лае качал головой: безобразие.

— Ты так легко судишь других, Сихар, — спокойно сказал Ненаш. — Даже без доказательств! Даже здравому смыслу вопреки. А ведь сама в пуху из болотного рогоза, с головы до ног.

Болотный рогоз Хрийз показывали — по осени на тонких стеблях вызревали толстые упругие палочки лилового и синего цвета, содержащие в себе миллионы мелких, невероятно цепких, летучих семян. Если влип по глупости в заросли созревшего рогоза, одежду, считай, можно выбрасывать. Да и волосы, в общем-то, придется срезать едва ли не под корень. Потому что ума не дашь ни тому ни другому, даже с помощью магии.