Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 55

— Так ведь твой еще не вернулся, — упрямо гнула своё та. — А я вижу, как Итан на тебя смотрит! Все видят!

— Да пусть смотрит, его проблемы, — сказала Ане. — А я не гентбарская сничаев, чтобы жить с несколькими мужиками сразу.

О гентбарцах Ане уже успела узнать очень много. Многомужие для них являлось не блажью или капризом, а насущной необходимостью: нормально зачать сничаев могла только при наличии нескольких партнёров. Такова была их жизнь, странная, непонятная, чужая. Люди могли копировать их брачные стереотипы — по взаимному согласию, разумеется, но Ане доподлинно было известно, что так поступали очень немногие. В основном те, кто осваивал на пару с гентбарцами какой-нибудь малоисследованный и неразвитый мир фронтира, и то, это не считалось чем-то обязательным и правильным даже там…

— Выбей дурь из башки, — посоветовала Ане юной тамме-отке. — И найди себе нормального парня…

Номон-Орбитальная строилась и расширялась непрерывно. Благоустройство очередной новой рекреационной зоны отдали студентам архитектурного института. И та часть, что примыкала к больничным секторам, досталась юной девушке-сничаев с командой. Деятельность ребёнок развил сумасшедшую! Насколько Ане могла понять, планировалось несколько ярусов висячих садов с типичными для Гентбариса архитектурными элементами в виде площадок-цветков, каменных мостиков-лиан и прочего в том же духе. Часто, проходя мимо, Ане останавливалась полюбоваться.

Затягивал не только процесс рождения красоты, но и сама организация работы. Глядя на тоненькую, будто из серебра выточенную бабочку, азартно летающую вверх-вниз и по кругу без остановки, с целью личного присмотра за ходом работ, Ане понимала, что это не доктор Циссви, уставшая от потерь, горя и собственной неудавшейся жизни. Здоровая, весёлая, занимающаяся любимым делом девочка. Волосы её вились тугими серебряными пружинками, что говорило о крайней молодости, а крылья в полёте сверкали зеркальными вставками, бросая вокруг яркие блики. То ли от природы они были такими, то ли какая-то национальная мода повелела украсить летательные конечности подобным дизайном, Ане так и не поняла.

До стройки века Ане из гентбарцев видела только крылатых и свитимь. Но здесь на тяжёлых работах шустрила другая разновидность, бескрылые, как свитимь, но ниже ростом, коренастые, с руками ниже колена, чертовски сильные. Ане лично видела, как один из них легко поднял тяжеленный камень-заготовку и переставил его на другое место. Слушались они своё крылатое начальство беспрекословно, трудились с той же неутомимостью, что и терранские муравьи. Ане никак не могла сосчитать, сколько же их. Выходило то двадцать, то двенадцать, то вообще тридцать два…

— Нравится?

Ане обернулась. Девочка-сничаев стояла рядом, с неизменным планшетом в руках.

— Да, — сказала Ане. — Ещё не закончено, но уже красиво.

Гентбарка присела на лавочку, тщательно расправила на острых коленках крылышки, свёрнутые плащом.

— Не успею я до сессии, — пожаловалась она. — Незачёт будет.

— Успеете, — обнадёжила её Ане.

— Думаете? — горько спросила она, хмурясь.

— Конечно!

— Мне бы вашу уверенность. Братья очень стараются, но я их гоняю отдыхать. А то бы они здесь и спали.

— Братья? — уточнила Ане.

— Носвири, — объяснила девушка. — Это переводится на ваши языки как «братья», я знаю.

— Я имела в виду, — пояснила Ане, — единокровные братья. От вашей же матери чтобы.

— Я поняла, — со вздохом кивнула сничаев. — Они — да, они такие. Старше меня. И они меня дразнят! — выпалила она с детской обидой в тонком голоске.

Ишь ты, непросто как ей живётся! Командовать старшими братьями — это вам не булочки трескать.

— А вот пойдёмте, я вам сектор покажу, его мы скоро откроем! — загорелась идеей девушка. — Там уже всё-всё почти готово. Да, Я — Настинисвопи Феолипи, а вы?

— Ане Ламель, — назвалась Ане. — Только я летать не умею!

— Туда не надо лететь, — весело засмеялась гентбарка, схватила Ане за руку, — Пойдёмте!

«Сектор» представлял из себя обзорную площадку, оформленную как высокогорное плато. Насти щебетала о том, что предусмотрены все режимы: и смены дня и ночи, и смены сезонов и температурный режим, — словом, всё, как на Свилисанариве, которая взята была за основу для парка. Сейчас на плато стояла ночь, температурный режим не был отлажен — не бывает в горах на такой высоте настолько ровно сухого тёплого воздуха и полного отсутствия ветра, и от того возникало ощущение некой недоделанности. Но звёздная река, текущая над острыми пиками близких гор, была реальна. Млечный путь, спиральный рукав нашей Галактики, скопления, созвездия…

— Γде-то там идёт война, — тихо сказала вдруг Насти. — Мы — здесь, а там, среди звёзд, гибнут люди…

Вот тебе и беззаботная бабочка. Значит, и её опалило страшное пламя.

— У меня… погиб отец, — в приступе откровенности поведала Ане.

Подробности опустим. Да, бедный папа сам встал на кривую дорожку. Но если бы не было на планете «мирумирников», он мог остаться порядочным человеком. Разводил бы лошадей, устраивал бы скачки. Может быть, снова женился бы, как знать.

— А у меня мама, — призналась Насти. — И почти все наши свитимь. Вот мы с братьями решили, что мы… Мы будем строить. Много. И тьма отступит перед созданной нашими руками красотой.

— Достойная цель, — кивнула Ане.

— А вы? — спросила гентбарка.

— А я врач, — ответила Ане.

А у самой перехватило горло. Какими жестокими оказались звёзды, извечная мечта человечества! Есть ли где-нибудь в космосе место, где дети не теряют родителей, а родители не боятся за собственных детей?! Где можно рожать — без страха. Строить — без страха. Беречь и хранить свой дом, не боясь, что его спалят враги…

От Игоря давно не было вестей, кроме ежедневных посланий, которые он набрал заранее и поставил на рассылку по датам. К слову говоря, Ане сделала для него то же самое…

Одна запись в день, когда забавная, когда серьёзная, с непременным эротическим намёком в финале, полная бесконечного чувства, которое разрослось до размеров Вселенной. Называть его любовью между мужчиной и женщиной было уже не совсем верно. Оно вмещало в себя — всё. Весь мир кружился вокруг них двоих, оставляя на орбитах такие мелочи жизни, как войну, проблемы с правами, долгую разлуку.

Ане считала дни до встречи. Их оставалось — семьдесят шесть. Она чётко и навсегда запомнила эту цифру — семьдесят шесть…

После операции — ставили импланты потерявшей зрения свитимь, — столкнулась в ординаторской с Итаном Малькунпором. Он давно, видно, пришёл, судя по хороводу. Везде, где бы ни появлялся доктор Малькунпор, мгновенно образовывались девушки и молодые женщины. Они возникали, как кольца у газового гиганта, по умолчанию. Ну, у него не отнимешь, — умел. Ничего не скажешь, умел вызвать к себе симпатию. Ане понимала, что сама не вьётся вокруг тамме-ота только потому, что у неё есть Игорь Жаров. А лет так пять тому назад наверняка бы тоже очаровалась.

— Доктор Ламель, — сообщил Итан, — наконец-то. Вы свободны?

— Нет, — сразу сказала Ане. — Я только что из операционной, и всё, что мне сейчас нужно, это подушка с одеялом.

Собеседницы Итана посмотрели на неё с великой жалостью. У них бы он спросил, свободны ли они! Ане не сомневалась в том, что свободны, отсюда и до утра.

— Пройдёмте со мной, — безапелляционным тоном велел.

— С чего бы это? — возмутилась Ане. — С какой стати.

— Пойдёмте, — поморщился он. — Важно.

Ане приподняла бровь. Доктор Малькунпор был сегодня серьёзен, как чёрная дыра; что нашло на него? Пришлось, под завистливые вздохи коллег, пойти.

— Да в чём дело? — спросила Ане уже в коридоре.

— Сейчас узнаете, — сказал он, — пойдёмте…

Вчера пришёл военный транспортник с ранеными. В принципе, ничего необычного, медицинские транспортники приходили регулярно. Номон-центр работал непрерывно в три смены, никакого аврала приход подобных транспортников не вызывал — все операции шли в штатном режиме. Но у Ане противно ёкнуло в животе. Господи… только не…