Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 49

— Долг возлюбленной твоей слишком велик, — так отвечал доктор сТруви. — Хотела она за счёт моей младшей до неба прыгнуть, не вышло. Пусть платит.

Сихар закрыла лицо руками и дрожала вся, но молчала, а я вспомнила Светозарный, вспомнила как мы вместе ныряли со скал в тёплое море, и солнце не обжигало тогда, но ласково грело, и как ещё мы кехву, воздушного змея, запускали в небеса и как было нам с нею радостно. Сколько зим с тех пор минуло, кровавых, страшных, полных горя зим, а вот вспомнилось, как будто вчера было. Яркая игрушка в небе над солнечным морем и детский наш смех…

— Не нужно долга мне с неё, обойдусь, — сказала я, а Канч сТруви разгневался, в такой ярости я ещё его не видела.

— Молчи, — велел он мне грозно. — Ты признала моё старшинство на сто зим вперёд, так что молчи. Не можешь сама из беды выпутаться, молчи. А будет, как я решу, и ты моё решение исполнишь.

А Сихар сказала, лица не открывая, и голос дрожал, но твёрдо говорить старалась, что она правда мне должна, два раза уже, и долг надо отдать, что на том закончить пора. А решила она так, что кровью платить придётся, и досуха. А я решила, что не буду пить её, что бы доктор сТруви не говорил мне, а принудить меня он не сможет. Подниму Тень свою и так уйду из мира совсем, но Сихар останется жить, что я видела дитя у неё под сердцем, крохотный пока ещё совсем зародыш будущей жизни, настолько крохотный, что сама Сихар его ещё не чувствовала и не знала о нём ничего. И вот мне в уплату долга забрать нерождённую жизнь?! Ни за что!

Тогда воин сказал, что готов взять долг её на себя, отплатить своей кровью, а Сихар зарыдала и сказала, что не позволит ему, но слово было произнесено. А доктор сТруви сказал, что крови в нём не хватит закрыть дыру по судьбе в моей ауре, но за магию платят магией, и пусть отдаст артефакт, заряженный стихией Огня под самый предел.

А тот артефакт был ему дорог, видно по всему, и пальцы дрогнули снимать его, но отдал, посчитал жизнь любимой дороже. И Канч сТруви передал его мне и велел вскрыть, что я и сделала. Вошёл в меня Огонь, и наполнил ауру жидким пламенем, что я едва себя не потеряла, но удержалась на грани самой, не хватало в обморок падать, как ребёнку малому. На том долг свой Сихар передо мной закрыла, и так расстались мы с нею, и Црнай увёл её, закрывая от нас собой.

А мне доктор сТруви после того запретил с живыми разговаривать, и приняла я запрет, и не подходила к ним вовсе, а с княжной Браниславной от нас Ненаш общался.

Глава 13. Жемчужное Взморье

Тёплым безветренным вечером Хрийз отправилась к сапожных дел мастеру, господину лШоти. Надо было забрать ботинки и отнести куртку, связанную по просьбе мастера для его жены…

Вообще, лШоти оказались правильными жабами оранжевыми: береговых у них в семье не водилось; большая редкость в Сосновой Бухте. То ли сложилось так, то ли убеждения не позволяли. Впрочем, наблюдая за семьёй лШоти, Хрийз понимала, что здесь первый вариант. Две расы сошлись вместе так давно, что все распри к настоящему времени канули в Лету бесследно. Удивительная терпимость. Мир, дружба, любовь, да.

Наверное, это было выгодно Империи с самого начала. Равноправие между расами и взаимное чувство локтя. Наверное, и помимо Третерумка у Империи были враги не тише. Иначе как объяснить, что никто не смотрел друг на друга волками, что смешанные семьи были распространены повсеместно и удивление вызывали именно такие, как лШоти, но и опять-таки, удивление было из серии 'бывает же!', а не 'как они посмели, сволочи!'

лШоти жили у набережной, но не в центральной её части, а у восточного края, и к ним надо было идти по тихим узким улочкам, мостами над говорливыми, бегущими к морю ручейками. Хрийз полюбила ходить здесь, красивее дороги к морю было не найти.

Зелёное солнце тонуло за горизонтом, поджигая редкие когтеобразные облака малахитовым огнём. Окна, крыши и лужи после недавнего дождя зеркалили небо, и тихо опадали с деревьев уставшие от бесконечной осени листья. Осень баловала Сосновую Бухту ласковой погодой. Хрийз слышала, что затяжная тёплая осень здесь в порядке вещей. Как и не менее затяжная зима, и неохотная весна…

У причалов стояли боевые корабли, их хорошо было видно с 'верхних' улиц. Это заглянули в город сторожевики, не островные, а собственный, Сиреневого Берега, военный флот. Вздыбленный единорог на штандартах, стилизованная веточка сирени на нарукавных повязках, интересные молодые военные, моревичи и береговые. Пограничная Стража. Хрийз на них издалека смотрела, и без особого внимания. Форма Службы Уборки работала как сказочная шапка-невидимка: кто станет заводить весёлое знакомство с уставшей, грязной, как чёрт, девицей в видавшем виде комбинезоне, изящных сапожках а-ля кирзачи и с граблями в руках? Девушку это устраивало. Не хотелось терпеть неизбежное внимание незнакомых парней.

В мастерской господина лШоти вместо хозяина обнаружился тип в белой военной форме. Следовало ожидать! Заказчик или родня? Хрийз плоховато различала оранжевые физиономии моревичей, но тут ошибиться было очень уж нелегко: молодая копия старого мастера, даже улыбка как под копирку. Тут же хвост павлиний распустил, само собой. Хрийз понадеялась, что непопулярное имя и непрестижная работа остудит эту горячую голову, и потому не стала ничего выдумывать. В кои веки на вопрос 'Где работаешь?' ответила без головной боли! А там и мастер лШоти с супругой пришли.

Хрийз отдала вязаное, и госпожа лШоти развернула посмотреть. Белая блестящая куртка из непромокаемой нити, нить получали из водорослей вида 'ачог'. Ачог выращивался повсеместно на побережьях Сиреневого Берега и шёл на одежду, существовало множество его разновидностей. Прочно, красиво, практично. Женщина приложила вещь к себе, и счастливо улыбнулась, и старый мастер улыбнулся ей в ответ. Хрийз невольно улыбнулась тоже.

Они прожили вместе лет… сколько? Много. Четверо детей, уже взрослых, три внучки, ждут внуков ещё. И продолжают смотреть друг на друга как молодожёны сразу после свадьбы. 'Тоже хочу так',— думала Хрийз. — 'Чтобы жить долго и счастливо, не теряя любви. Чтобы как они. Чтобы дом, и дети, и внуки… Когда-нибудь. Через сорок лет…'

С детства у Хрийз присутствовало в наборе прочих чувств совершенно особенное ощущение, которое она называла для себя 'я есть'. Интуиция, быть может? Пресловутое шестое чувство? Но оно срабатывало без осечек. Я есть в прошлом и — событийный ряд наиболее запомнившихся моментов единой вспышкой, я есть в настоящем и — то, что со мною есть прямо сейчас, я есть в будущем — там-то и там-то, вот так и вот так. Например, я есть в будущем — я сдам экзамен на пять? Чёткий ответ-ощущение — 'ДА!'. И нервы последней ночью, той самой, которой всегда не хватает доучить, успокаиваются, позволяют заснуть нормально.

'Я есть' сработало и сейчас. Хрийз не увидела, почувствовала себя в будущем сорок лет спустя. Мужчину рядом. Детей и внуков. Свой собственный дом… Но 'я есть — я выйду замуж за учителя Несмеяна?' отозвалось коротким болезненным 'НЕТ!'. До слёз. Но если не за него, тогда за кого придётся пойти замуж? На это ответа не приходило. Смеха ради, за сына мастера лШоти? Вон как смотрит. И сам по себе партия неплохая, боевой офицер, наверняка — маг. Нет, не за него. И на том спасибо. Жабы оранжевой в мужьях только не доставало…

Обувь надо было примерить, всё как всегда, но. От нечего делать и от скудости средств Хрийз сама связала себе чулки. Хотела колготки, но не вышло, никак не могла сообразить, как правильно сделать ластовицу. То, что получилось, садилось неправильно, раздражало, если не сказать, бесило. Без колготок ходить не хотелось, прохладно. Юбка — это тебе не спецовочные штаны, она хоть и длинная, длинее привычного, но ногам защита всё равно требуется, особенно в ветреные дни. Пришлось делать из недоколготок чулки. Получилось такое ажурное плетёное кружево, впору гордиться собой. Из белой непромокаемой ачоговой нити, остатков от заказа мастера лШоти. С завязочками под коленкой, чтобы держалось, резинки не нашла. То ли не додумались здесь до резинок в одежде, то ли просто не повезло пока, потому что резинки были дефицитом. И вот под взглядом молодого павлина пришлось расшнуровывать рабочую бутсу и примерять ботиночек, произведение искусства. Мастер лШоти звался мастером не за красивые глаза…