По образу и подобию (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 11

Но вагон на обратной дороге оказался на двоих одним. Алёна встала, собираясь стоять в тамбуре всю дорогу: во-первых, Хальку чтобы не видеть, во-вторых, чтобы остановку свою не проспать. Которая уже подряд бессонная ночь давила веки свинцовой тяжестью. Но если заснуть в вагоне, очнёшься только на концевой, у депо, знаем уже, плавали. А это, на минуточку, часа два ходу в один конец…

— Привет!

Алёна от неожиданности едва не подпрыгнула, но, вбитый в рефлексы навык уже окутал кулак смертоносным пламенем, ещё немного и полетит неудачливому шутнику в нос заряд обжигающего тепла.

— Тим! — воскликнула она, узнав знакомца. — Тьфу на тебя! Едва в рожу не зарядила.

Встряхнула кистью, снимая напряжение. Пламя рассеялось эффектными алыми искрами.

— Ты откуда здесь?

— По делу, — объяснил он, улыбаясь.

Та же улыбка, грустная, чуть виноватая, но — неизмеримо добрая, как ласковое весеннее солнышко. Алёна мысленно разложила на составляющие свои эмоции. Влюбилась? Ой, похоже, что да…

Поезд плавно тормозил, подъезжая к платформе. Из салона появилась Халька Мальсагова, это была её остановка. Увидела двоих, скривилась. Она бы прошла мимо, будь дверь открытой, но вагон ещё шёл, и до полного остановка было минуты три, может быть, даже четыре. То есть, много.

— Это у тебя что ещё за придурок? — не удержалась от язвы бывшая подруга.

— Не твоё, неопределённый артикль, дело, — огрызнулась Алёна.

Халька сузила в бешенстве глаза. Разговор мог бы уйти очень далеко и окончиться по итогу взаимным свинским битьём морды, тем более, что кулаки чесались у обеих очень уже давно. Но вмешался Тим.

— Мальсагова, — неприятным голосом выговорил он. — Берегись…

Алёна ещё успела удивиться, откуда он знает Халькину фамилию, о подруге она не рассказывала и, тем более, не называла её. Но это быстро стало неважным. Тим выглядел так, что хотелось бежать от него с воплями, он словно инфразвук посылал во все стороны. Алёна когда-то добыла излучающую головку, хотелось испытать себя на прочность, проверить, правда ли, что люди с пирокинетической паранормой переносят инфразвуковое воздействие не в пример достойнее, чем натуральнорождённые. Чувство собственного величия данный эксперимент сбил с заоблачных высот на более-менее адекватную отметку, а пятнадцать суток на благо городских улиц по статье за хулиганство закрепили эффект.

Сейчас, рядом с Тимом, возникло схожее неприятное ощущение. И это не считая изменений во внешности. У него страшно, неуловимо изменилось лицо, взгляд словно провалился в черноту, губы свело узкой строчкой.

— Берегись зелёных повязок, Мальсагова, — продолжил Тим тем же голосом, вроде бы обычным и вместе с тем рождающим липкий ужас в самой глубине души. — Берегись! Огнь небесный в песок, огнь господень пылающий… Беги, девочка, беги. Беги, пока можешь! Бойся вторника после субботы, бойся вторника…

— Псих! — завизжала Халька, приходя в себя. — Ненормальный! Грибов обожрался!

Грибами в народе назывались синтетические наркотики, вызывавшие помимо собственно кайфа сильнейшие зрительные галлюцинации.

Поезд прибыл на платформу, с шелестом распахнулись двери. Халька мгновенно выскочила из вагона, обернулась — серое испуганное лицо, огромные глаза.

— Тим! — Алёна потормошила парня. — Тим, ты чего?! Очнись!

Он сильно вздрогнул, моргнул, непонимающе уставился на неё.

— Что?

— Ты сейчас бред нёс! — воскликнула Алёна. — Что, правда, грибы употребляешь?

— Грибы? — не понял он, потом взгляд его обрёл осмысленное выражение:- А! Ой!

И он судорожно зашарил по карманам, отчаянно пытаясь найти и никак не находя что-то очень важное.

Двери сошлись снова, и поезд начал набирать ход, тихо, на грани слуха, гудели под полом работающие электродвигатели.

— Чёрт! Аль, мне очень нужен кофе со стимулятором! Нет с собой?

Алёна покачала головой. Она знала, о каком кофе говорил Тим, его можно было получить в специальных автоматах по знаку паранормы; это был адский коктейль из стимуляторов и нейромедиаторов, его принимали при серьёзных нагрузках, после длительного напряжения сил и при угрозе паранормального срыва. Кто же такое с собой носит, прямо запрещено под угрозой ареста на длительный срок, и, в зависимости от обстоятельств, может быть ещё и смертной казни…

Алёну с самого начала активации паранормы учили вовремя распознавать признаки приближающегося кризиса и принимать меры, девочка держала в уме карту точек доступа с той же достоверностью, что и таблицу умножения. А Тим, идиотина такая, скорее всего не обратил внимания на первые звоночки! Проклятье, да с его возможностями, он же тут всё разнесёт к такой-то бабушке!

— Держись, — свирепо сказала Алёна. — Слышишь? До следующей платформы минут десять ещё; держись!

Тим кивнул с несчастным видом. Его трясло, и Алёна чувствовала, как раскручивается вокруг него страшная спираль психокинетической энергии. Сдержать её для человека с индексом Гаманина ниже трёх — это как гигантскую пробоину в крупной плотине затыкать парой собственных кулаков.

Но Тим продержался, и даже сам вышел из поезда. Алёна довела его до ближайшей лавочки, сбегала до раздаточной точки и принесла ему кофе. Он его, не будь дурак, выхлестал в один приём, даже не поморщившись. Почти кипяток.

— Ну, как? — участливо спросила Алёна. — Легче тебе?

— Нет, — отсутствующим голосом сказал Тим, — Не легче и не будет легче, за горизонтом… я держу… держу… поле держу… кто-нибудь, догадайтесь… хоть кто- нибудь…

Но стоявшая над ним грозовая мощь начала отступать, рассеиваться. Алёна чувствовала, как слабеют силовые линии, как тают они в окружающем воздухе, растворяясь в пространстве. Минуло.

— Пошли, — сказала Алёна, поднимаясь. — Пошли ко мне, тебе пожевать чего-нибудь надо.

Первое дело после срыва — набить желудок. Чтобы организму было из чего восстанавливаться.

— Пошли!

Тим послушно взял её за руку и пошёл. Кажется, в разум он ещё толком не вернулся. И шёл доверчиво и покорно, как маленький ребёнок. Очнётся, надо будет его как следует отругать. Нашёл, с каким огнём играться! Алёна невольно стиснула пальцы. Она помнила свои собственные срывы, неизбежные при активации паранормы; как хорошо, что умные головы в Институте догадались избавить несмышлёных малышей от любых проявлений пирокинеза. Паранорма начинала пробуждаться только после двенадцати лет… Наверное, младенец-прайм спалил им лабораторию, а то и не одну, после чего и были приняты кардинальные меры. А может, профессора с самого начала осознавали опасность и разработали ограничение превентивно, так сказать.

… Тим слопал столько, что Алёна всерьёз обеспокоилась, как бы он не треснул ненароком. Оно понятно, жрать очень хочется, но надо всё-таки знать берега! Девочка приготовила кофе, на этот раз обычный, и как раз разливала его по чашечкам, когда услышала от порога какой-то сдавленный звук.

Она обернулась и увидела в дверях маму. Мама смотрела на Тима расширенными в ужасе глазами, лицо её стремительно выцветало, обретая зеленоватую бледность. Казалось, ещё немного, и мама хлопнется в натуральный обморок. Капитан войск быстрого реагирования в отставке, да.

— Боже, дочь! — севшим голосом воскликнула Маргрете Свенсен. — Как ты могла притащить в дом ЭТО?!

— Мама! — возмутилась Алёна такой реакции.

— Это же Тим Тридцать Три Несчастья! — мама как не услышала последней фразы. — Он приносит беду одним только своим появлениям. Он…

Дрогнули, тонко зазвенели стёкла в окнах, в шкафах. Мир словно бы поплыл, заворачиваясь спиралью.

— Я держу…. поле… второго стелларатора, — сообщил Тим, глядя в одну точку остановившимся взглядом. — Уже час… и ещё один час… кто-нибудь… скажите Олегу…

Снова он понёс какой-то совершенный бред, что-то про Олега — много раз, и про стелларатор — без конца, как заведённый, а вокруг него снова начала стремительно накапливаться чудовищная мощь. Алёна ощущала её как гору, нависшую над головой — сейчас тяготение возьмёт над нею вверх и вся эта тысячетонная масса да на голову…