Черный Лев - Деверо Джуд - Страница 4

Лайонин показала на дерево с белой корой, росшее не слишком далеко от того места, где они стояли, и с удивлением увидела, как Ранулф натянул шестифутовую тетиву до самого уха, легко держа между пальцами стрелу с черно-зеленым оперением. Мышцы на руке напряглись. Послышался резкий звук шелковой тетивы, и стрела вылетела из лука. Лайонин ахнула, видя, что она пролетела вдвое дальше того дерева.

Ранулф поглядел на нее, и она сразу пожалела, что похвалялась отцовскими арбалетами. Но не успела она опомниться, как он стал вынимать стрелы из колчана, висевшего у пояса, и веером выпускать в воздух с ошеломляющей скоростью. Меньше чем через минуту он выпустил их все, ни разу не промахнувшись.

– Никогда не видела ничего подобного, – изумилась Лайонин, почтительно глядя на него. Ранулф ничего не ответил. Девушка подняла юбки и помчалась к утыканному стрелами дереву. Попыталась вытащить стрелу и вздрогнула от неожиданности, когда рядом появился Ранулф и легко вынул стрелу. Она не слышала, как он подошел, и, немного придя в себя, со смехом повернулась к нему:

– Думаю, мало есть такого, чему отец смог бы научить вас. Ранулф промолчал, но явно был согласен с ней.

– Ты должен показать ему этот валлийский лук. Он постарается научить своих людей владеть столь метким оружием.

– О нет, едва ли из этого что-нибудь выйдет. Даже мои люди отказываются им пользоваться. Они считают, что такое оружие не подобает рыцарю, и боятся, что их примут за простых пехотинцев.

– Вижу, вам ничего не страшно, – смешливо блеснула глазами девушка. – Как, по-вашему, я смогла бы научиться стрелять из этой длинной палки?

– Можешь попробовать, – кивнул Ранулф, показывая, как держать лук.

Лайонин взяла палку, но, обнаружив, что не в силах согнуть ее больше чем на один-два дюйма, растерянно взглянула на Ранулфа. Тот встал сзади, и лук легко поддался его рукам. Наклонившись, чтобы вложить стрелу, он неожиданно ощутил ее аромат, запах роз и дыма, и холодок щеки, оказавшейся совсем рядом с его лицом. Чувствовал, как тесно прижимаются ее упругие ягодицы к его чреслам. Он умирал от желания повернуть ее к себе, насладиться мягкостью тела, поцеловать влажные, сосредоточенно приот'-крытые губы. Он честно пытался обучать ее владению луком, но голос выдавал безудержное желание, тем более что ее ушко было у самых его губ и он почти ощущал вкус нежной мочки между зубами.

Лайонин выпустила стрелу.

– Попала!

Она радостно обернулась к нему, и он обнял ее, едва осмеливаясь дышать, из страха, что раздавит девушку в порыве нарастающего желания.

Сердце Лайонин, казалось, вот-вот вырвется из груди. Он чуть прижал ее к себе, и тепло его тела проникло даже сквозь тяжелый шерстяной плащ. Она перевела взгляд с его глаз на губы в надежде, что он поцелует ее… Да-да, она хотела этого и бессознательно качнулась к нему. Мягкие груди коснулись его груди, и он шумно втянул в себя воздух. Его дыхание шевелило локон у нее на лбу. Она еще ни разу не целовала мужчину. Интересно, как это бывает?

Его руки внезапно опустились.

– Нужно накрывать на стол, и меня ждет матушка, – пробормотала она, не зная, что сказать. – Спасибо за урок, а теперь, Лев, нам нужно возвращаться, ибо нрав моего отца, узнавшего, что его еда запаздывает, заставит трепетать самого свирепого хищника.

И, заметив его недоуменный взгляд, пояснила:

– Не правда ли, странно, что нас обоих поименовали в честь львов? Отец клянется, что в день моего рождения я с холодным презрением взглянула на него, когда он дал мне имя Лайонин, что значит львица. Хотя мать утверждает, что он назвал меня так из-за моих волос.

Ранулф легко коснулся рыжеватой пряди.

– Не представляю, что ты способна с презрением смотреть на кого-либо.

– Вы не знаете меня, – рассмеялась она. – Природа наделила меня ужасным нравом.

– В таком случае имя подходит тебе, как, боюсь, и мне – мое. По крайней мере на тебе не висит проклятие уродливой черноты.

– Ба! Это только в балладах менестрелей все мужчины золотоволосы и голубоглазы. По сравнению с вами они кажутся бесцветными, – заверила она и, быстро повернувшись, предложила: – Видите дерево на опушке леса? Догоняйте!

И, перекинув через руку подолы плаща и сюрко, бросилась бежать.

Ранулф остался на месте, наблюдая, как мелькают прелестные стройные ножки, так неуклюже ступающие по неровной земле. Когда она была на полпути к дереву, он догнал ее несколькими легкими шагами.

Лайонин оглянулась, увидев, что он уже почти рядом, и потому прибегла к уловке, которой часто пользовалась в детстве, чтобы обогнать мальчишек Лоренкорта. Когда Ранулф был почти рядом, она подставила ему подножку, тот покачнулся и едва не упал. С помощью этого трюка девушка выиграла несколько секунд.

Услышав, как недовольно фыркнул Ранулф, она удовлетворенно рассмеялась, но тут же охнула, когда ее ноги оторвались от земли: Ранулф, не останавливаясь, подхватил ее и даже не замедлил бега.

Немного опомнившись, она расхохоталась и, к тому времени как они добрались до дерева, едва не обессилела от смеха. Он поставил ее на землю, и она, обмякнув, прислонилась к стволу. По щекам катились слезы, туманя взор.

– Я выиграла! – выпалила она.

– Выиграла? Бесчестной уловкой? Ты жульничала!

Лайонин вытерла слезы и увидела, что Ранулф улыбается, его суровое лицо смягчилось. Сейчас он походил на озорного мальчишку.

– Моя голова достигла дерева первой, раньше, чем вы успели добежать, значит, я выиграла! – торжествующе объявила она. Ранулф шутливо дернул за выбившийся из-под капюшона локон.

– Из тебя никогда не выйдет рыцаря. Такой лживый характер обесчестил бы твоего сюзерена.

Лайонин в притворном ужасе приоткрыла рот.

– А ты, Лев, сварливее любой старухи и к тому же, проходя мимо, хватаешь все, что попадется под руку. Даже самые тяжелые предметы!

– Тяжелые предметы! – хмыкнул он и, обняв Лайонин за талию, легко подкинул ее в воздух. – Ты весишь меньше моих лат!

Девушка, вдруг став серьезной, свела брови и внимательно оглядела улыбавшегося Ранулфа.

– Какой бы бесчестной ни была моя уловка, я вознаграждена тем, что увидела улыбку Льва.

Ранулф осторожно поставил ее на землю, охваченный внезапно вернувшимся желанием. Он не мог коснуться ее без того, чтобы кровь в жилах не закипела.

– Иди домой. Я пойду следом. Твоей матери не понравится, что ее Львица все утро провела наедине с мужчиной.

Девушка молча повернулась и помчалась к замку. Взлетела по выщербленным каменным ступеням и закрылась в своей комнате. Бросившись на перину, она зарылась в подушки и застыла.

. Однако Мелита видела, как получасом раньше ее дочь и Ранулф скрылись в лесу. Будь на его месте другой мужчина, она послала бы слугу с приказанием Лайонин немедленно вернуться. Но с Ранулфом ее дочь в безопасности. Она ни секунды не сомневалась, что достаточно хорошо успела узнать этого человека, несмотря на то что доверяла только своим чувствам и интуиции. И сейчас довольно улыбалась. Она сделает все, чтобы Ранулф де Уорбрук женился на Лайонин. Не будь он графом, это случилось бы куда быстрее.

Она громко рассмеялась, но тут же огляделась, проверяя, не видел ли ее кто из слуг. Желание – на это она рассчитывала. Для выполнения ее плана нет ничего вернее постоянной близости двух молодых тел. Знай Уильям, что она замышляет, наверняка взбесился бы от гнева. Он терпеть не может мужчин рядом с дочерью, что бы там ни толковал о ее замужестве. Но Мелита была намерена помочь природе взрастить хрупкий бутон любви, превратив его в пышный цветок.

Лайонин стояла у окна, наблюдая, как возвращается из леса Ранулф. Дождавшись, пока он скроется из виду, она встала на колени и разворошила кочергой горящие угли. В отблесках пламени на миг возникло его улыбающееся лицо. Она ничего не видела вокруг, кроме него. Слышала его голос. Ощущала сильные руки, сжимавшие ее талию.

Лайонин опустилась на скамью у огня и уронила голову в ладони. Мысли лихорадочно метались. Она ни разу не испытывала ничего подобного.