Дай лапу, друг медведь ! - Петухов Анатолий Васильевич - Страница 29

- И склон южный, - определил Андрюшка, глянув на солнце, - здесь теплее... Завалило бы их снегом, и спали бы они тут, как в избушке. Слушали бы, как лес шумит, да сны видели бы...

- А медведи сны видят? - спросил Борька.

- Конечно! Раз собаки видят, то и медведи должны...

Борька закрыл глаза, спрятал подбородок в ворот фуфайки и тихо сказал:

- Я бы и то здесь уснул. Прямо сейчас...

О том, что минувшая ночь прошла у него почти без сна, он умолчал.

33

Андрюшка смотрел из берлоги на истоптанный склон горушки, мысленно представлял, как со злобным лаем бегает вокруг черная собака, а в десяти шагах от берлоги стоят люди, готовые в любой миг разрядить свои ружья в то, что покажется из-под елочек на белом снегу, и понимал, что уйти отсюда незамеченным невозможно.

- Не было третьего медвежонка, - сказал Андрюшка после долгого молчания. - Раз не убили, значит, не было.

- Все равно надо проверить, - отозвался Борька, - чтобы не думалось...

Следов - человеческих, собачьих, но только не медвежьих! - вокруг берлоги было столько, что не имело смысла в них разбираться. Чтобы не тратить понапрасну время и не путаться, Андрюшка предложил взять место охоты в большой круг, и тогда будет сразу видно, вышел кто за пределы этого круга или не вышел.

Они так и сделали. Сначала прошли своим следом сотню метров в сторону дома, потом свернули вправо и по снежной целине поднялись на гребень горушки. Постояли, слушая тишину зимнего дня, огляделись и, не сговариваясь, двинулись поверху вдоль островины. Шли медленно, внимательно оглядывая снег, но нигде ни царапины. Они уже миновали место напротив берлоги - она осталась справа внизу, на склоне островины, - и тут неожиданно наткнулись на след: какой-то небольшой зверь - а кто здесь мог быть, кроме собаки и медвежонка?! - короткими прыжками пересек островину по снежной целине. Он бежал именно со стороны уже невидимой отсюда берлоги! У Андрюшки гулко забилось сердце. Он смотрел на нечеткие в рыхлом снегу следы, и в висках стучало: "Неужели он, третий? Неужели ушел?!"

- Андрюш!.. Это ведь... не собака, - взволнованно прошептал Борька. - У собаки прыжки длинные. И ямки в снегу от собачьих лап узкие. А тут... Будто всеми четырьмя лапами вместе...

- Это он, он, Бориска! Наш, третий. Уцелел все-таки, ушел!.. - От волнения Андрюшка говорил отрывисто, с паузами, будто ему не хватало воздуха; глаза влажно блестели.

Они свернули по следу, охваченные единым порывом скорей убедиться, что это пробежал именно медвежонок, чудом избежавший смерти. Но не прошли и десяти шагов, как увидели на следу алое пятнышко. Андрюшка так и обмер.

- Кровь... И тут кровь!.. - Сорвавшись с места, он побежал по следу, подгоняемый предчувствием непоправимой беды.

По северному склону островины медвежонок спускался шагом. След, меченный расплывчатыми алыми пятнами и рубиновыми каплями замерзшей крови, ушел в ельник, потом, сделав полукруг, снова возвратился к островине и потянулся по ее северной кромке. Вот он нырнул под густо осыпанные снегом елочки и пропал. Ребята остановились, тяжело дыша.

- Может, здесь? - шепнул Борька.

- Наверно... - отозвался Андрюшка, не решаясь нагнуться и заглянуть под елочки: он почти не сомневался, что увидит там уже мертвого, застывшего на морозе медвежонка.

- Сейчас посмотрю, - сказал Борька и опустился на колени. Потом он встал на четвереньки и сунул голову под еловые лапы.

"Погиб, и этот погиб!.." - думал Андрюшка, отрешенно глядя на искрящийся снег.

Борька поднялся.

- Нету! Он тут лежал. Крови много, а его нету. Туда ушел. - Борька махнул рукой вперед.

След медвежонка и в самом деле вынырнул из-под елочек и, петляя, потянулся по краю островины. Шаги были коротенькими: чувствовалось, что медвежонок слаб и еле бредет.

- Смотри!.. - Борька вдруг остановился и схватил Андрюшку за рукав.

Но и сам Андрюшка уже видел рваные пятна расплесканного до земли снега на склоне рёлки - еще один зверь, видимо очень крупный, трехметровыми прыжками пересек островину, взрыв широкими лапами снежную пелену.

- Вот это пропаха-ал!.. - прошептал Андрюшка, пораженный мощью звериных прыжков. - Помнишь на Стрелихе черного медведя? Это, наверно, тот. Видно, тоже лежал где-то здесь, а когда началась стрельба, убежал.

Он не без опаски посмотрел в ту сторону, куда умчался зверь, - след по прямой уходил в ельник.

На пересечении следов ребята поняли, что медвежонок прошел позднее. Он не свернул за взрослым медведем, а побрел дальше, волоча лапы и пятная снег своей кровью.

Чем дальше, тем чаще совался медвежонок под деревья, видно, искал место, где бы спрятаться. И он ложился не раз и не два, но скоро вставал, пометив лежку розовыми пятнами, и опять шел, чтобы снова лечь и снова встать и куда-то брести: то ли рана беспокоила его, то ли было ему холодно, то ли ему всюду мерещилась опасность.

Уже на самой оконечности островины медвежонок заполз под старую ель, шатром свесившую заснеженные лапы до самой земли, да тут и остался. Ребята обошли елку кругом, но выходного следа не было.

- Наверно... умер, - сказал Андрюшка, и Борька увидел, что лицо его заметно побледнело.

- А если... живой? - шепотом спросил Борька.

- Если живой?.. Да если он живой, я его на руках домой унесу! Андрюшка порывисто раздвинул хвою и сразу увидел в подножии ствола ели пушистый темный комок.

Медвежонок полулежал на боку, скрючившись, поджав под себя лапки и спрятав голову куда-то на грудь, к животу.

Андрюшка осторожно опустил руку на спину медвежонка, но тут же отдернул ее: медвежонок зашевелился, стал поднимать голову.

- Живой!.. - невольно вырвалось у Борьки. - Не убежал бы!

Но медвежонок даже не пытался подняться на ноги. Повернув голову, он смотрел на ребят маленькими черными глазками. И столько ненависти и злобы - не страха! - было в его взгляде, что Андрюшка на миг растерялся. И тут он вдруг увидел под горлом медвежонка светлую шерстку. Это сразу придало решимости: ведь перед ним был уже виденный раньше, знакомый медвежонок!

- Ну, маленький, обожди, потерпи, мы сейчас!.. - пробормотал Андрюшка.

Он скинул рюкзак, снял с себя фуфайку и расстелил на земле рядом с медвежонком.

- Мы его завернем, - пояснил Андрюшка свое намерение. - Он, наверно, уже замерзает!..

- Смотри, чтоб не укусил! - предупредил Борька. - Вон как смотрит!

Андрюша только рукой махнул. Он смело склонился над медвежонком, чтобы взять его под грудь и перенести на фуфайку, но тут же почувствовал, как крепкие челюсти сомкнулись на запястье правой руки.

Но сил у медвежонка только и хватило на эту последнюю отчаянную попытку защитить себя. Давление зубов сразу же ослабело, и Андрюшка без труда высвободил руку из пасти медвежонка. Не давая зверьку собраться с новыми силами, он опрокинул его на фуфайку, быстро прикрыл полами и стал торопливо застегивать пуговицы. Медвежонок вяло шевельнулся и затих.

- Ворот еще надо бы завязать и рукава, - сказал Андрюшка.

- У меня где-то была веревочка. - Борька пошарил в карманах и вытащил бечевку, ту самую, которой пользовались при устройстве лабаза.

Вдвоем ребята крепко связали ворот фуфайки, потом связали оба рукава, и медвежонок оказался в теплом мешке.

- Замерзнешь ты... В одном-то свитере, - сказал Борька. - Попробуй надеть под низ мою вельветку, может, налезет? А не налезет - распороть можно.

- Ничего не надо. Быстро пойдем, не замерзну!

Андрюшка просунул руки под фуфайку и, как ребенка, поднял медвежонка к груди. Он не ожидал, что медвежонок окажется таким тяжелым, и понял, что донести его до деревни будет не просто. Но знал, что донесет, чего бы это ни стоило.

34

Сколько весит восьмимесячный медвежонок - пуд, два, три пуда?.. Когда Андрюшка поднял его под разлапистой елкой, он подумал, что в медвежонке килограммов двадцать, не меньше. А через какой-то километр ему уже казалось, что ноша тянет больше сорока. Руки болели от плеч до кистей, фуфайка с медвежонком неумолимо разгибала их, и Андрюшке стоило огромных усилий удерживать ее у своей груди. Когда же почувствовал, что сил больше нет, что еще шаг - и драгоценная ноша упадет в снег, он опустился на первую подвернувшуюся кочку и положил медвежонка на колени.