Принцесса из замка дракона (СИ) - Талан Ольга - Страница 32

— Поможете мне поймать мою лошадь, сэр? Полагаю, раз дракон бежал, я могу считать себя победителем. Это не плохо бы отпраздновать.

Объяснять что-то юнцу я не стал. Для себя решив, что видимо безумие семейная черта рода фениксов и мальчишка слегка не в себе. Что привело его сюда к замку Иллы? Тоже менестрель? Кто-то из его людей? Или та самая необъяснимая сила, которая приводила безумного старика? У меня будет время разобраться.

— В селении прямо на юг от тракта великолепный лекарь. Трактирщик Фанар приведёт вам его по первому требованию.

Мальчишка фыркнул, выражая, что разберётся без моего участия.

— Да уж вы не особо мастер в перевязывании ран. Любой местный знахарь сделает это лучше.

Я всё-таки изловил его лошадку, тонконогую скаковую практически чистой белой масти. Он в первую очередь вытащил из сумок рубаху с пышным кружевом на рукавах. И только лишь облачившись в чистое, слегка снисходительно меня поблагодарил.

— Премного благодарен, сэр Пламен. А теперь я покину вас.

Вскакивая на лошадь, он старательно берёг раненную руку. И только её! Доспехи оплавленные огнём отбросил в сторону. Белая лошадка, грациозно вышагивала по поляне, ускоряясь. Переходя на дробь, когда копыта встретились с камнем чёрной дороги…

Род с защитой от огня и род с огненными драконами. Может быть весь этот ритуал и создавался именно для этого рыцаря? Магия притягивает Феникса к юной двуликой. Рыцаря, который не сгорит в пламени дракона?

Мне срочно нужны были ответы. И я даже кажется, знал кто может мне их дать. Менестрель! Этот его эпитет «мерзавец» к королю Междуморья погибшему 300 лет назад. Так не говорят о тех, кого не знают лично или хотя бы достаточно хорошо по рассказам отца или деда. Так не говорят о сильно превосходящих в силе и статусе. А значит старик сказитель как минимум высокородный аристократ, чей род понёс большой ущерб от правления Ранамира Жестокого. Дьямара! Чревоходец! В этм случае может статься что старик видел Ранамира лично… Полный сказочный набор у подножья замка маленькой принцессы. Для чего?

Разум мой требовал скакать в селение за отроком-фениксом, трясти старика-чревоходца. Но душа… и не только она! Сердце горело волнением. Глаза вглядывались в горизонт. Я поднялся на стену, где видно было гораздо дальше и сел на камни в ожидании.

Я очень надеялся, что через десяток вёрст, Илларис успокоится, сумеет унять ужас, наверняка клубящийся сейчас в её юной душе и вернётся сюда. Может не сразу, но хотя бы к ночи.

33. Две памяти

Илла:

Завораживающе и пугающе внизу, подо мной проносились леса и реки, вздымались горы, раскрывались, словно звериные пасти, овраги. Я не думала, просто летела прочь. От чего? От себя самой?!

Сколько прошло часов? Кажется, близился вечер. Остановиться меня заставило море. Вернее видимый мне на горизонте в его волнах барьер миров. Здесь он в морской глади, в других местах идёт прямо по земле. Человек может подойти к самому краю нашего мира и ощутить его хрупкость… Дальше лететь некуда. Наш мир мал.

Земля под лапами вздыбилась пылью. Крылья устало опустились. Насколько хватало глаз, вокруг было безлюдно. Люди стараются не селиться у барьера. А те что всё-таки решаются укрываются в высоких каменных замках. Могучих крепостях приграничья.

Барьер казалось трепетал. Словно сама реальность шла волнами…

Там за этой ели видимой стеной мир нелюдей. Мир, в котором человеку не выжить.

Я села на землю. Неудобно. Хвост мешается. И так и эдак не кладётся! Я выходит тоже теперь нелюдь? Но я здесь. Мой отец, мама, сестрёнка — люди! Я дитя этого мира, но и того тоже…

Я пыталась прислушаться к себе. Это тело… Уродливые лапы, хвост… Это я? Всё ещё просто я? Что-то было не так. В смысле это всё ещё была именно я. И меня пугало это обращение, моё новое тело, непонятный статус. Моё сердце сжималось, вспоминая крики юного рыцаря. Но что-то во мне появилось новое. Словно рядом с маленькой девочкой возник кто-то другой, взрослый. Или она сама повзрослела.

Я потянулась к этому новому… душой. И меня как шквалом накрыло образами. Плачущая девочка подле жестокого отца — и внутри меня ярость, огонь в моём дыхании пожирает шатры воей. Первые мужи потянувшиеся сразиться со зверем, грубые, грязные деревенщины. Девочка, которая с ужасом смотрит на этих людей — гнев, моя рука-лапа раздирающая их в кровь. Надменный лорд прибывший со своими людьми. Подъезжая они сыпали скабрёзные шуточки и именовали сжавшуюся от страха девочку, словами более подходящими портовой шалаве. Негодование, кровь каждого… Я помнила их всех. Только в этой памяти ярче помнилось почему именно я убила их. Они пугали девочку, унижали её. В её душе всё время горел страх. Они приходили и страх охватывал её.

— Ты, защищала меня?

Это какое-то безумие видеть в своей голове сразу две памяти. Я помнила, как рыдала впервые, когда всё поле перед замком было усеяно телами. И помнила сейчас как они пришли, как старик лорд повелительно махнул рукой пуская наёмников в долину. Как девочка, не подумавши, спряталась за камнями и в её сторону полетели стрелы. И я бросилась, расправляя крылья, прикрывая её и выжигая воей вместе с молодым ельником. Ельник потом было жалко. Но я догнала каждого и больше не верила тем, кто приходил с отрядом.

В памяти меня-дракона было много этого. Ярости! Она не плакала, она крушила, жгла, прогоняла прочь. Страх девочки был для неё болью. И она тоже искала. Она вглядывалась в этих мужчин.

Мы помнили первого рыцаря, которого она отпустила. Он был золотоволос и крепок руками. Она долго играла с ним гоняя по долине, но не причиняя вреда. Она всё поглядывала на меня-девочку. Но в глазах девочки был страх. Это было всего через седьмицу после того кровавого пиршества. Девочка была испуганна и драконица прогнала золотоволосого. Если бы он вернулся… Но он не вернулся. Почти никто из них не возвращался после встречи со мной-зверем… А те кто возвращались вели с собой наёмников. Все кроме Вазгара.

Я… мы помнили, как он появился впервые. Я-драконица была в гневе, что воин пробрался в ночи. Но он был красив и девочка смотрела на него с затаённой надеждой. И он вернулся. Моё звериное я опасалось, что он обидит девочку. Но он носил сладости, говорил красивые слова, был терпелив и внимателен. Его не пугал мой зверь!

Память сливалась во мне воедино и я уже плохо понимала, где воспоминания какого из моих тел. Вазгар пах знахарскими травами, конём и кровью. Его волосы норовили свернуться в кудряшку в моих руках. А после той прогулки по селению, я поверила, что он не обидит девочку…

Постепенно я успокаивалась. Меня переставала пугать эта моя вторая память. Моё второе «я» вообще было не склонно пугаться. Оно желало действовать. Вернуться, найти Вазгара, прогнать всех прочь!

Вазгар… рыцарь-кровопивец и вообще не Вазгар. Поцелуй… Такой жаркий, такой настоящий… Его смущение, страсть, с которой он прижимал меня и этот шёпот «Понимаете ли вы что творите?!». Я понимала! Мир не баловал меня-девочку подарками и я осторожно попыталась взять один из них сама. Тогда это было таким бунтарством. Сейчас, моё звериное я твердило, что нужно было сразу идти этим путём! Выбирать самой! Не ждать. Пытаться!

Мой прекрасный рыцарь столько твердил мне, что я сильная и способна сама к свершениям. Сейчас моя память соглашалась с ним. Мой самый благородный из нелюдей и из людей! Самый правильный и честный! Сейчас все карты на моих руках. Я всё решу сама! Мне надо просто обратно разделиться на эти мои два тела и вернуться к нему. Я не буду больше плакать. Я стану действовать… И я спрошу не один поцелуй!

Я засыпала совершенно умиротворённая под звуки моря, просто свернувшись клубком. В зверином теле можно спать накамнях как на мягкой постели. Перед глазами моими стоял образ моего прекрасного кровопивца и душа пела.