Дорога за грань (СИ) - Талан Ольга - Страница 44

Следующее утро началось для меня уже привычным образом: я явился на службу в семь. Веникем, как обычно, ещё не появился, видать, дрых.

Я успел раздать куклам задания согласно плану, проверить вчерашние документы, поразмышлять над историей с "дебилятором". Как раз где-то в середине этих размышлений в приёмной появился мальчишка - Индман Об Хайя.

Индмана я знал в лицо. Хоть сам он был ещё очень зелен и только в этом году получил ордена воина, вокруг его имени уже вилось слишком много всего.

Он был сыном богатейшего ацунавы братства Острова богов - Герарда Ан Барда. Причём сыном любимым. Герард восхищался, с каким упорством мальчишка требовал самостоятельности и добивался своего. Сам Индман отца терпеть не мог и даже уговорил Роджера отправить его 16-летнего на службу подальше от отца.

Кроме того, Индман был любимым учеником Архо. Говорили, что у него есть настоящий талант к рукопашному бою и фехтованию. Парень уже дважды становился чемпионом юношеского турнира и в этом году тоже не знал поражения.

Ещё стоило упомянуть, что свои полгода вдали от Клинков, Индман служил не где-нибудь, а на базе у Веникема. Тоже знакомство то ещё.

Ну, и последним было то, что по всем бумагам, которые мне доводилось видеть, именно этот пацан летал теперь вторым пилотом с Анжеем Ан Тойра и, скорее всего, являлся его помощником. Впрочем, об этом можно было догадаться и по ордену паука, который носил мальчишка.

- Чего тебе парень?

Индман замялся:

- А Веникема нет ещё?

- А он бывает в такую рань?

Парень пожал плечами:

- Нет, не бывает...

Если тебе это известно, тогда зачем ты сюда притащился?

Парень подошел к столу. На лице ярко выражалось, что он старается подобрать слова, но даётся ему эта задача слабо.

- Эком, я... это...

На лице отразилось, что слова так ни во что разумное и не сложились, и в следующую минуту парень рывком выдернул меня из за стола. Юбля! Вот кабан малолетний вымахал! От пары ударов я увернулся, ещё пару стойко перенёс, не снижая темпа, но мальчишку не зря тренировали лучшие бойцы Даккара, минуты через три я был обездвижен и прижат к полу его кабанистой тушкой.

Я постарался восстановить дыхание:

- Малыш, тебе вообще чего надо, нормально сказать можешь?

Парень покраснел:

- Я это... потрахаться хочу.

Глава 19

Эком:

Губа разбита, бок болит, кулак ободран, и сверху меня придавила тушка 17-летнего пацана таких средних даккарских размеров: два метра ростом, в плечах пошире меня раза в полтора, и почти центнер весом.

- Малыш, тебе вообще чего надо, нормально сказать можешь?

Индман слегка замялся:

- Я это... потрахаться хочу.

Здорово! А я теперь, оказывается, служба помощи для всех, кому не нашлось с кем потрахаться? Интересно, если я буду сопротивляться этой малолетней жертве спермотоксикоза, Веникем посчитает это за "отказ выполнять обязанности шлюхи"? Как-то он не удосужился упомянуть, считается ли отказ отказом, если предложение исходило не от него. Юбля! А ведь он мог и специально это подстроить. Надоело терпеть мою рожу в штабе: изобразил на пару дней из себя добренького, даже на переговоры стаскал, а я взял да и нарушил, получается, единственное условие, отказался подставить задницу. Притащит меня за шкирку, как щенка нашкодившего, Палме и скажет, мол, сделал всё, что мог.

Юбля! С другой стороны, если я этому сопляку сдамся, Веникем, получается, нарушит своё обещание. Он же слово давал, что мою задницу больше никто не тронет. Этим можно будет воспользоваться:

- Потрахаться? А что драться полез?

Парень совсем смутился:

- Ну, я это... подумал, что ты против будешь.

- Против буду, а сопротивляться нет. Руки отпусти.

Руки мои в данный момент были вывернуты так, что я вообще ни на сантиметр двинуться не мог. Казалось, ещё миллиметр - и кость хрустнет. Мальчишка посмотрел на меня недоверчиво:

- Я это... я их тебе свяжу.

Я, насколько смог, пожал плечами:

- Связывай, раз уж у тебя такой фетиш. Только так, чтоб синяков потом не было, а то я и так по твоей милости неделю пятнистый ходить буду.

- Эээ... Угу.

Парень завозился, довольно ловко вытаскивая из кармана наручники и защёлкивая мои запястья почти в том же положении, что они были, за спиной. Не вывернуты, и хотя бы не на излом и то ладно.

Он наконец слез с меня и принялся быстро сгребать всё с моего стола, освобождая место, как я понимаю, для моего же изнасилования. А я смог подняться и хотя бы сесть тут же на полу.

- Поаккуратней, это документы, между прочем.

Он на секунду замер, а потом, кивнув, начал собирать бумаги более аккуратными стопочками.

Я прислонился к стене. Накатила какая-то апатия. До чего я дошёл? Сдаюсь сам сопляку, малолетнему бугаю, которого могу запугать, могу запудрить мозги и смыться, могу ... но потерять уже достигнутое я не могу. Как бы плох ни был Веникем, сейчас я очень хорошо понимал, он единственный, кто вообще мог бы взяться вернуть меня в даккарское общество. А самое главное, он не просто взялся, у него получалось это самое "вернуть". В этой поездке на переговоры с атаманом я был даккарцем. Малолеткой, дикарём, но даккарцем. Не шлюхой, не отбросом... и если быть честным, у Веникема действительно не так уж много условий, какими бы дурацкими они мне ни казались. Ну что, действительно, убудет с меня, если этот сосунок выдерет меня в задницу?...

Я поразился самой мысли. Вернее, нет, я поразился спокойствию, с которым сам же на эту мысль отреагировал. "С меня не убудет...".

Когда-то, в мои лет 17, старик Тибиран натаскивал меня на паука. Я был юн и до кристальности честен, а эта служба не терпела этой самой кристальности. "На твоих словах и выражении лица должна спотыкаться вражеская разведка. Если можешь вводить в заблуждение, не говоря неправды - вводи, не можешь - ври. Ты бросаешь свою честь на защиту рода. Одну свою, на защиту всего рода!"

Я тогда долго метался. Меня и так считали маньяком и выродком. У меня и так совсем не осталось друзей, при том, что мальчишки моего выпуска были очень дружны между собой. Я не хотел терять ещё и эту призрачную нить правильности.

"Всё не так просто, как это рассказывают детям. Нельзя жить в мире лжи и оставаться абсолютно честным. Даже если эта честность стержень Даккара. Кто-то должен взять на себя ношу и защищать. Поверь, это не ложь, врать врагу - это военный манёвр. Просто нужно видеть эту границу между ложью во имя даккара и бесчестием"

Тогда мне казалось, что я нашёл её. У меня хорошо получалось, я умел выглядеть уверенным, не испытывая этой самой уверенности, сильным - будучи слабей, правым - обманывая. Я не считал это бесчестием. Я с честными глазами врал врагам: амазонкам, неолетанкам, засельцам, амртольцам, всем остальным военным объединениям свободных земель. Я врал даккарцам. Редко, но врал. Это тоже была ложь во имя Даккара. Тогда я умел не пересекать границу... а теперь я уже так далеко ушёл в пустоши бесчестия, что даже задницу подставляю, не переживая.

- Я это... на шкаф положу, - Парень закинул стопку моих бумаг на самый верх шкафа, мне туда потом только с табуретом лезть.

Я постарался взять себя в руки и попытаться если не отпугнуть, то хотя бы отвлечь мальчишку:

- Индман, так, на всякий случай, ты вообще в курсе, что Веникем типа запретил меня трахать? А то скажешь потом: не знал, не предупредили!

Парень усмехнулся:

- Это насчёт брезгливый, и всё такое? Мы с капитаном Торесом с Веникемом вместе ещё на базе в нижнем узле служили. Его шлюх пол-отряда трахало. Так что я в курсе, что он не брезгливый. Торес говорит, что командир про эту свою "брезгливость" специально для Анжея придумал. Не хотел, чтобы вся эта история с тобой за пределы рода Об Хайя уходила.

Ага, а ты, значит, свой. Как я рад! Мне намного легче! Я пожал плечами: