Дай мне силы подняться (ЛП) - "AuroraAustralice" - Страница 19

Астория покачала головой и огляделась. Она была в одном из ее старых мест. Небольшой грот к западу от Лондона, где она встретила Маршала, покупая себе кислоту. Она трансгрессировала сюда по ошибке, и если кто-то из дилеров заметит её, — живой она отсюда уже точно не уйдет. Астория задолжала большинству из них огромные кучи денег, поэтому она хотела выбраться оттуда как можно незаметнее.

Но огромный мужик, покрытый религиозными татуировками, подошел к ней, и с усмешкой сказал:

— Давно не видел тебя здесь Айси… Пришла отдать нам деньги за ангельскую пыль и антифриз? — спросил он, смотря на неё, и угрожающе разминая мышцы. Астория огляделась вокруг, её испуганный взгляд метался туда-сюда в поисках точки трансгрессии, откуда она пришла, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

— Кто у тебя там, Томми? — раздался ещё один знакомый, пугающий голос.

— Айси, — зарычал он в ответ.

— Приведи её сюда, она должна нам за 20 граммов яблочных хлопьев и газона, — ответил второй мужчина. Высокий бледный человек вышел к ним с неприступным выражением лица.

Влад…

Так его называли. Ну, по крайней мере, так ей говорил Маршал, потому что ему нравилось наказывать людей, которые не платили за услуги. Астория судорожно сглатывала слюну, чувствуя сухость во рту, а сердце начало биться ещё громче, пока она не услышала его стук в ушах.

— Так-так, маленькая куколка, — послышалось из-за спины, — тебе не следовало этого делать.

Она знала, что ей нужно попытаться убежать, и как только она двинулась, то почувствовала, как татуированный кулак пролетел мимо её лица прямо в стену. Она оказалась прижатой к кирпичной стене, её руки были в смертельной хватке мужчины.

Она была в ловушке… И это была последняя мысль в её голове, прежде чем она почувствовала, как что-то тяжелое ударило её по затылку.

Комментарий к Глава 21. Пройдите её путь

Они называют Асторию — Айси (Ледяной), потому что в случае их поимки полицией, и клиенты, и дилеры предпочитают не называть своих настоящих имен. Поэтому все названия препаратов тоже на сленге.

Сленг наркотиков:

Кислота — LSD;

Искусственный газон (Astroturf) — Марихуана;

Яблочные хлопья — Крэк-кокаин;

Антифриз — Героин;

Апачи — Фентанил;

Ангельская пыль — PCP.

========== Глава 22. Моя ==========

Драко даже не потрудился попробовать выглядеть спокойным, не пытался делать вид, что идет — он бежал. Его не волновала широкая улыбка на его лице, ему было все равно, если он не выглядел достойно, неправильно, или выглядел отчаявшимся, потому что он был действительно в отчаянии… точнее, умирающим. Это будет более подходящим словом. Он умирал от желания снова увидеть Гермиону, прикоснуться к ней ещё один раз, убедиться, что она не иллюзия, не плод его воображения, что не исчезнет словно туман; желал снова услышать её голос. Но больше всего он умирал от желания снова держать её в своих руках, желал успокоить её, убрать её боль и превратить её кошмары в самые сладкие мечты. Умирал от желания поцеловать её губы, чтобы стереть все воспоминания об Уизли, чтобы она знала, что у неё есть он. Чтобы успокоить её, заняться с ней любовью, обнять её и никогда не отпускать, увезти её подальше… подальше от этих ужасов, подальше от её печали, боли, темноты… Так далеко, чтобы она забыла об этом, и никогда больше не оглядывалась назад.

Существует ли эмоция, которой он мог описать свои чувства к ней? Чувство собственности, столь разрушительное и сильное, что задевало глубины его души; чувство покровительства, что заставляло его хотеть забрать её и не оглядываться назад. Чувства чистые, смиренные. Страсть. Желания, которые с такой легкостью растопили его льды. Чувство надежды, когда он увидел её со Скорпиусом, надеясь, что, возможно, она полюбит его как своего собственного.

И в тот момент Драко Малфой знал… Гермиона Грейнджер принадлежала ему. Она принадлежала ему, как дождь облакам и как трава земле. Настолько чистой и элементарной, настолько магической была их связь, что сама энергия подталкивала их друг к другу, когда они были рядом. Они были предначертаны друг другу. Каждое его действие, каждая мысль, каждое мгновение приводило его к этому месту… месту осознания, где он понял, что у него никогда не будет другой женщины. Он никогда не сможет прикоснуться к другой женщине, никогда не полюбит другую женщину…

Возможно, он её ещё не любит, возможно, недостаточно её знает, но Драко знал, что Гермиона принадлежит ему.

Но ничто в мире не могло подготовить его к тому, что он увидел дальше…

На протяжении многих лет Драко Малфой — чистокровный принц — ненавидел шавку Рона Уизли. Из-за его рыжих волос, веснушек, отсутствия денег, выбора друзей. Он был гриффиндорцем, отстойно играл в квиддич, и список его «достижений» был бесконечным.

Но ничто… ничто когда-либо не вызывало в нём такую смертельную ярость, как когда он увидел, что Рон сделал с Гермионой. Его Гермионой. Если бы стены палаты не подавляли магию, то они бы рухнули к его ногам. Он хотел гневаться на небеса, хотел кричать и проклинать. Хотел отомстить…

Гермиона лежала неподвижно, если бы вы не видели её дыхание, то подумали бы, что она мертва. Глаза пустые и затуманенные, а всегда живые волосы стали тусклыми и вялыми. Когда она увидела, как он вошел, то просто посмотрела на него безжизненными глазами, а губы открывались и закрывались, словно она хотела что-то сказать, но не могла. Она выглядела такой хрупкой, на большой кровати; её маленькие руки были покрыты ранами из-за того, что она царапала ногтями стены. Она выглядела воздушной и хрупкой, и Драко боялся, что, прикоснувшись к ней, она тут же сломается под его пальцами. Её большие карие глаза показывали её уязвимость, как будто она ожидала, что Драко уйдет, что ему станет противно от увиденного, противно от того, кем она стала, противно от того, что сделал Рон…

Он подошел ближе, осторожно поднял её ушибленную руку, и взял в свои большие ладони. Нагнувшись, он нежно прикоснулся губами к её избитым косточкам.

— Разве ты не позволишь им исцелить себя, милая? — в его голосе слышалась боль, словно ему было трудно говорить. Один взгляд на неё причинял ему боль…

Глаза Гермионы округлились в испуге, она задрожала от страха. Драко медленно сел на кровать. Он обращался с ней, как с испуганной ланью… Нежно и медленно… Нежно и медленно… Нежно и медленно…

Он приподнял её нежное лицо за подбородок. Его большие руки, теплые и мозолистые, вытирали бессознательные слёзы, которые начали бежать по её щекам, игнорируя её убежище. Он провел пальцами по её лицу — прикосновения лёгкие, как крылья мотылька. Пальцы прошлись по её мягким, податливым губам, затем по несчастному ушибленному носу. Гермиона закрыла глаза. Вздохнув, она расслабилась под его прикосновениями, и впервые за несколько дней почувствовала себя спокойно. Его нежные пальцы продолжали свой путь, проводя по её трепещущим векам и спускаясь к упругим локонам на висках. Как будто он снова хотел запомнить каждую деталь… Солнечный свет освещал её кожу, заставляя даже синяки сиять каким-то эфирным внутренним светом. Свет, который Рон не смог загасить, и чему Драко был безумно счастлив.

— Пожалуйста, — его голос был сломан агонией. — Пожалуйста, позволь им исцелить себя.

Когда она снова открыла глаза, они наполнились сиюминутным удовольствием. Драко смотрел на неё словно загипнотизированный, и медленно наклонился к ней…

Гарри открыл дверь и вошел в палату, неся на руках Скорпиуса. Посадив его на кровать, и игнорируя убийственный взгляд Драко, он направился к выходу.

— Твой сын хочет быть рядом с Гермионой, — бросил Гарри, прежде чем закрыть дверь.

Гермиона слабо улыбнулась, её глаза отражали то же разочарование. Скорпиус радостно агукнул явно от сладкой соблазнительной страстной атмосферы, подчёркнутой мучениями обоих людей в этой комнате, потом подполз к Гермионе и протянул ей своего плюшевого мишку.

Драко ухмыльнулся, на секунду позабыв о потерянном поцелуе.