Уход на второй круг (СИ) - Светлая Марина - Страница 55

Она! Его, вся, полностью. Не отдаст.

Он резко оборачивался и вглядывался в силуэт, почти сливающийся с забивающей все чернотой. Иногда ему казалось, что и нет там никого. Что он все себе придумал. Это терзало. Лишало опоры под ногами. Потому что, оказывается, тогда и незачем идти дальше. Довольно и больничного коридора с его вечным мраком.

Глазам не верил, верил своим пальцам, сжимающим ее запястье. И шел вперед, пока мерцающий свет не приблизился так, что шаг оставался. Ступишь — и выйдешь. Глубоко потянул носом воздух. Здесь он душный. На свету и дышится легче. Сжал крепче ее руку и шагнул вперед.

Плоскость сменилась. Крыльцо дома. Широкая спина, подрагивающие плечи. Темная куртка с широкими контрастными полосами в грязных разводах от копоти. Спасатель.

«По-твоему, это справедливо?»

«Я устал повторять. Ничего нельзя было…»

«Нет, ты скажи, по-твоему, это справедливо? Что я его жене скажу?»

«Он был женат?..»

«Иди ты знаешь куда…»

«У тебя зажигалка есть? Моя не фурычит…»

Щелк. Теперь мерцает тонкий кончик сигареты. До его края уже не добраться. В ладони пусто. Никого нет.

«На зоне Mackintosh ты себе позволить не сможешь».

«На понт берешь?»

«У меня на понты не осталось сил. Я привез тебе живого человека. Ты его мертвым сделал. Ты».

Ничего нельзя было… Я все для этого… все. Ничего нельзя…

Сигарета задрала горло. Спазм. Глеб хапанул воздуха и проснулся, услышав собственный негромкий вскрик. Дернулся. Сел. Из ночи он так и не вышел. Вокруг было темно.

— Ты чего? — раздался рядом сонный голос Ксении. Скользнула рукой по его плечу и устроилась ближе.

Теплая. Гладкая. Мягкая. Не силуэтом. Осязаемая, настоящая.

Глеб часто задышал и откинулся назад, на подушку.

— Ничего, — прошептал он, — ничего, дурь приснилась… спи.

Пошарил рукой по кровати. Нашел ее ладонь. Сжал. Крепче, чем во сне.

— Спи, Ксенька.

— Угу-у-у… — но, кажется, она уже и без того снова спала.

Повернул голову. Уткнулся носом в ее волосы, пахнувшие каким-то травяным горьковатым шампунем. Закрыл глаза. Он не отдаст ее ночи. Или это она его держит, чтобы он не потерялся во тьме?

* * *

Посреди развеявшейся тьмы, где-то в глубине квартиры по-прежнему пятым всадником Апокалипсиса разорялся Гару, внося диссонанс в солнечный свет, заливший спальню.

Ксения выбралась из постели и быстро прошлепала на кухню.

— Я проявлю к тебе милосердие по старой родственной дружбе, — прошипела она в трубку. — Я честно тебя предупреждаю: не будет тебе от меня покоя ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером. И не вздумай менять номер телефона!

— Э-э-э-э-э-э! — взорвалась трубка возмущенным басом. — Уже восемь! Я смотрел на часы!

— А как ты думаешь, ночные сеансы когда заканчиваются? — продолжала ворчать Ксения, рухнув на диван. Шумно выдохнула и спросила: — Нормально все?

— Не знаю. Нормально. Ты как?

— То есть ничего не случилось? — хохотнула сестра. — Мир не остановился, небо не рухнуло. Просто Дэну стукнуло в голову позвонить мне в рань несусветную, спросить, как я. Какая ж ты зараза, брат!

— Не бывает заботы по графику! Это тебе не работа, — рассмеялся Денис.

— Угу. Тогда сообщаю: я — хорошо.

— Ну отлично, — непонятно чему обрадовался Дэн. — Это ты с ним родителей знакомила?

— Если ты про Глеба, то — да, — Ксения прикрыла глаза в попытке совместить дремотный транс с раннеутренним разговором.

— То есть это он — «ах, ах»?

— У-у-у… — протянула Басаргина и негромко рассмеялась: — Это что сейчас такое? Режим братской любви — разогнать всех кавалеров сестры?

— Боже упаси! Ты и сама прекрасно с этим справляешься! Просто ты… — Денис ощутимо замялся, прежде чем спросить: — просто… откуда ты его откопала?

Ксения задумалась на мгновение и весело выдала:

— А он сам откопался, — открыла глаза и увидела Глеба, нарисовавшегося в дверном проеме. — Он взломал мою дверь, отремонтировал мои трубы, а я не оценила подвиг.

Парамонов криво усмехнулся и почесал небритый подбородок. Напряженно смотрел на нее, будто бы что-то спрашивал.

— Так это ты его затопила? — обалдел Денис.

— Не я это! — обиженно возмутилась Ксения. — Это все трубы.

— Ты ж говорила, он алкаш!

— Даже я иногда ошибаюсь, прикинь!

В трубке зашуршало его дыхание. Денис явно что-то обдумывал. А потом осведомился:

— Значит, он с тобой специально не знакомился? Случайность?

— Как это «специально»? — брови Ксении взлетели вверх, и она уставилась на Глеба, представив себе, как он заранее, тайно, проникает в ее квартиру, наносит непоправимый урон водопроводной системе, заливает квартиру собственную и дальше действует по уже известному всем сценарию.

— Не знаю… через общих знакомых каких… тупо фортуна?

— Ну если затопленная квартира — это фортуна, то да, — Басаргина снова улыбалась. — Динь, кажется, ты не выспался.

Он не выспался. Он действительно не выспался. Всю ночь ворочался в постели. Вскакивал, смотрел в окно на фонарь. Курил, глушил воду. Не спал. Пока одного раздирали кошмары, другой не мог спать.

— Тебе с ним хорошо? — бодро спросил он. — Ты не думай… я просто тебя люблю и беспокоюсь. Тебе с ним хорошо?

— Не беспокойся! Все хорошо. Правда-правда.

— Ну… тогда ладно, Ксюш… Я в воскресенье к родителям еду. Ты с ним будешь?

— Скорее всего, да. Если небо на землю все же не рухнет, то у нас у обоих будет выходной.

— Высчитываете общие выходные? — усмехнулся Денис.

— Угу.

— Ясно… Ладно, тогда до воскресенья.

— Пока-пока, — лениво проговорила Ксения и отбросила телефон в сторону. Подняла глаза на Глеба. — Прости, этот неандерталец любит звонить по утрам.

— Брат? — спросил Глеб.

— Угу. Его ты тоже очаровал, только он пока не признается.

Парамонов хмыкнул. Взгляда не опустил. Смотрел на нее в упор.

— Про меня спрашивал?

— У него защитный рефлекс, — усмехнулась она. — Не переживай. Папа страшнее, а папа сразу сдался. Впервые…

— Я не переживаю, — пожал он плечами. — Просто они тебя любят. Без них нельзя, одной нельзя.

— Да, наверное…

Ксения отвернулась к окну. Такие минуты случались редко, но ей становилось стыдно. Глупое чувство и сильное, долбящее. Она отлично помнила фотографии на стене вдоль лестницы в Стретовке. Помнила, как спросила, как Глеб рассказал о родителях. Сдержанно, скупо. И Басаргины-старшие с их регулярными воскресными обедами. Шумные, активные, настойчивые — резким контрастом.

— Я не одна, я сама! — буркнула она упрямо и вскочила с дивана. — Все равно уже проснулись. Завтрак? Или я в душ быстренько?

— Иди, — кивнул Глеб. — Только ты забыла самое главное.

Ксения удивленно взглянула на него. Парамонов тихонько рассмеялся. Шагнул к ней, притянул в себе за талию.

— Что? Страшно? Ты меня поцеловать забыла.

— Забыла, — согласилась она и положила руки ему на плечи, щекотнув короткими ногтями кожу. — Но ты можешь это исправить.

— Работа у меня такая, исправлять, — прошептал Глеб. И его губы нашли ее. Нежно и медленно. Смешивая их дыхания. Замереть бы так навсегда.

Но навсегда не получилось. Ксения отстранилась и с деланным возмущением поинтересовалась:

— Я — работа?

— Нет, — улыбнулся он, поправляя ее волосы. Он обожал ее волосы. Тоже личный фетиш. — Нет, ты — нет… Ты — самое важное, что у меня есть.

Ксения удовлетворенно кивнула.

— Тогда быстро целуй и отпускай.

— Садистка, — констатировал Глеб. Быстро клюнул ее в нос. И потом переключился на губы. Прикусил. Подразнил языком. Скользнул в рот. Прижал к себе чуть крепче — и отстранился. Глаза, сейчас темные, бархатистые, смеялись: — Все, как ты хотела. Шагом марш в ванну, а то я за себя не поручусь.

Ксения хмыкнула, пожала плечами и продефелировала из кухни. На пороге обернулась.

— Можно подумать, кому-то надо, чтобы ты за себя ручался, — и с этими словами она юркнула в ванную.