Господин арматор (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 6

Наша задача – подняться по Вуоксе до развилки её русла. Затем спуститься до Ладоги, после чего по Свири пройти в Онегу, а оттуда по Вытегре до Маткаозера. Далее придётся переволочь чайки до Белого озера, откуда по Шексне прямиком можно попасть в Волгу, а там и до устья Оки рукой подать. Шведам оттуда идти дальше по Волге, до Камского Устья, с проводником естественно, а нам же – вверх по Оке и Железнице, до Выксы.

Однако вечером, тринадцатого числа произошло кое-что, внесшее коррективы в мои планы. Двое из "семейных и смирных шведов", которые оставались в Выборге, прибежали ко мне, когда выносили из башни бадью "для малой и большой нужды" и сообщили о заговоре. Всё те же, кто затеял предыдущие беспорядки, собирались вырезать при случае моих ребят, после чего планировали воспользоваться чайками, чтобы вернуться обратно в Выборг и проскочив под покровом ночи Замковый, уйти шхерами в Або…

Вдохновило их на подвиги то, что ватажники оставались в Выборге. Со шведами же отправлялось всего две дюжины бойцов, и как только я снял основную часть людей с охраны, заговорщики это сразу отметили. Моих ребят они всерьез не воспринимали, поскольку в деле их ни разу не видели, так что ситуация складывалась неприятная. Соотношение один против троих, не то чем было бы можно напугать взявших Выборгский замок и Олафсборгскую крепость, но случайности не исключены, и терять из-за них своих людей, я не собирался. Поэтому через полчаса, после того как чайки ушли вверх по течению Вуоксы, взяв две дюжины бойцов, мы одвуконь отправился вслед за ними.

Не будь у меня такой необходимости в людях, куда проще было бы сбыть шведов с рук на руки воеводе, но кого тогда послать на Каму? Казаки и черемисы себя зарекомендовали из рук вон плохо. Нет, руды они добыли немало, но только потому, что снимали сливки с верхушки рудного тела. При этом не только передрались между собой, что выяснилось позже, но и не удосужились объединиться для отпора ногайцам, которых на деле было не так уж и много. Посылать туда своих мужиков тоже не резон – заставлять махать кайлом тех, кто способен на большее, самое расточительное, что можно придумать. Так что альтернативы, по сути, нет: придётся дать этим хулиганам ещё один шанс…

Шведы шли на веслах против течения довольно быстро, преодолевая верст по восемь в час, чему способствовал попутный ветер, но долго ждать не стали, устроили "праздник неповиновения" аккурат после обеденного отдыха. Оно и понятно, от Выборга отошли уже далеко, и случись стрельба – никто не услышит, но до темноты обратно по течению успеют наверняка, а там шхерами на Або и ищи их потом!

Я неспроста отправил с ними именно группу Челмата. С одной стороны выглядел он на удивление мирно: невысокий ростом, чуть сухощавый, спокойный с некоторой долей невозмутимости. Под стать ему были и остальные. Всем своим видом охрана провоцировала "шведских хулиганов" на активные действия. К тому же шведам было невдомек, что в эту группу я собрал лучших бойцов, а сам их командир – рукопашник от бога, удививший в своё время даже меня точностью и быстротой движений.

Вот и теперь, в ответ на неподчинение Челмат пожал плечами, вынул вощеную трубку и как было уговорено пустил красную сигнальную ракету. Мы находились всего в полуверсте, в ближайшем подлеске, так что долго ждать ему не пришлось. Шведы с опаской развернулись на конское ржание и цокот копыт, но увидев, что нас втрое меньше чем их, ощутимо расслабились. А вот Олле с братьями облегчения не почувствовал: сразу понял, что прибыли по его душу.

– Опять подбиваешь людей на бунт Олаф Ларссон?

Швед промолчал, только посмотрел на меня тяжёлым взглядом. Да и что теперь изменишь: то, что зачинщикам более пощады не будет, я ещё в прошлый раз сказал.

– Вздернуть бы тебя на осине, да по закону не могу, покуда до моих земель не доберемся. Опять же ты человек упорный, я это уважаю, но чтобы от твоего упорства люди страдали, допустить не могу, поэтому дам тебе шанс…

В глазах моряка появилась надежда, однако, подняв голову и оценив мой взгляд, не обещавший ему ничего хорошего, он сник. Помолчав с минуту, я вынул из седельной сумы песочные часы и сказал:

– Смотри, Олле, как только я их переверну, у тебя будет ровно одна двенадцатая часа, чтобы постараться выжить в схватке с моим бойцом. Если тебе повезет, построишь плот и отправишься на нём вместе с братьями в Выборг. Там купите у рыбаков лодку и на ней доберетесь куда хотели.

– А если я погибну? Отпустишь братьев?

– Если погибнешь, братья заберут твоё тело и похоронят в Выборге, а дальше путь плывут куда хотят. Письмо воеводе я напишу…

– С кем я буду биться и как?

– Нож у тебя есть, – ответил я, – У Челмата он тоже есть! Остальное в руках Господа…

Моряки оживились, снисходительно глянув на худощавую фигуру моего бойца, который был ниже Олле почти на две головы и легче как минимум вдвое, стали обсуждать возможный результат поединка и не будь меня рядом, наверняка бы стали биться о заклад, в расчёте выиграть денежку малую. А вот Олаф снова посмотрел на меня, и его лицо помрачнело. То, что я в исходе боя не сомневаюсь, он понял сразу. И какой будет исход, судя по всему, тоже догадался…

Жаль, он мог бы многого добиться, работая на меня, но так сложилось, что жить ему осталось меньше пяти минут. Я перевернул часы и, поставив их на камень рядом с ручейком, кивнул Челмату…

Он рывком шагнул вперёд, на ходу вытянув из крепления на кожаной обшивке кирасы, широкий нож, и тут метнул его в правое бедро Олафа, гарантировано перерубая бедренную артерию. Олле выронил оружие и чуть присев на здоровую ногу попытался вытащить клинок, но получил железным носком сапога сильнейший удар в кадык, раздробивший ему щитовидный хрящ и повредивший трахею. Задыхаясь, швед упал навзничь, и ещё не коснувшись земли, получил новый удар, на это раз уже левой ногой. Хруст височной кости поставил точку в поединке. Ошарашенные моряки сидели, молча пока не истекло время, и последняя крупинка песка не упала вниз…

…

До Мурома наш небольшой отряд добрался в последний день июня. Шведы под присмотром остальных бойцов шли на чайках по рекам и по моим расчётам должны были добраться до Нижнего Новгорода не ранее середины июля. Ещё на подходе к устью Железницы я заметил вернувшиеся с низовьев Волги расшивы с солью, но их почему-то, оказалось, только пять, вместо семи. Заболоцкого на них я не нашел: по словам мужиков, он сразу отправился в Выксу, не дожидаясь пока завершиться перегрузка соли на дощаники.

Утром, первого июля, мы прибыли в Выксу, и конюшенные мужики обрадовали меня известием, что кобылка текинской породы, которую в прошлом году покрыл Марат, ещё в начале мая ожеребилась без каких либо хлопот. Так что теперь у меня есть все шансы на сохранение чистокровных текинцев. Осталось только выплатить татарину тридцать рублей серебром за Анну-Летицию. Именно так я решил назвать новорожденную, памятуя о несбывшихся планах реального Жан-Поля Марата.

Далее мои конюшенные отчитались, что Марат за последние две недели мая покрыл пару дюжин ногайских кобыл, ранее отобранных мною, из той сотни, что были закуплены в прошлом году. Особо качественного потомства в первом поколении от них я не ждал, но есть надежда, что со временем удастся получить новую породу. Хотя с учётом того, что кобылы созревают для спаривания не быстрее чем через три-четыре года, на её выведение потребуется не одно десятилетие. Позже, когда поголовье кобылиц у нас будет больше, возможно придётся использовать искусственное осеменение, но пока их качество таково, что большую часть нет смысла использовать для разведения, всё равно толку не будет.

Чуть позже, за обедом выслушал отчёт Тумая о том, что новая домна запущенная, как и планировалась первого мая, работает нормально. Травм со смертельным исходом за всё время эксплуатации не единой! Без происшествий, конечно, не обошлось, но ничего серьезного: в основном привычные уже мелочи в виде ушибов и ожогов. Да одному из мужиков моим "лекарям" пришлось ампутировать кисть, которую размозжило упавшим грузом.