Господин арматор (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 13

– А скажи-ка, к весне твои мастера сотню чугунных пушек отольют? – спросил царь.

Я мысленно прикинул, с августа по май десять месяцев, минус субботы с воскресеньями, минус праздники:

– Нет, не успеют, Государь. Точно не скажу, праздники православные все не упомню. Но пять дюжин, пожалуй, по силам будет.

– И сие вельми лепо! – сказал Иван Васильевич, – А учеников много ли?

– Две дюжины, Государь. Но сколько к лету науку успешно освоят, не ведаю…

– А тех, что для Шереметьева делал, сколько к весне осилишь?

– Пока не ведаю, Государь: сие от руды зависит. Даст Бог, дюжин десять отольем к следующему маю…

– Ладно, быть по сему, – сказал государь, и махнул рукой, – Ступай с Богом, боле тя не держу!

– Не гневайся, Государь: ещё одно дело есть. Этой зимой мы новую стекольную печь построили, вместо той, что у нас развалилась. На ней стекло для окон выделывать пробовали: как вышло тебе судить, образцы с собой привез. Сделай милость, посмотри, да грамотку вели написать, чтобы задержки в торговле не было[8], какие казна сразу купит, а какие иным купцам продавать. Я так мыслю: лучшее стекло, без изъянов, коего выходит один лист на две сотни, более уместно для подарков венценосным особам, чем для продажи иноземным купцам.

– Ступай, – велел Иван Васильевич, – Да вели своим людишкам монетный станок и образцы сего стекла принесть в Грановитую палату, там осмотрю всё!

…

Игрушечный станок государю понравился, да так, что он извел на "чеканку" всю заготовленную дюжину оловянных полосок. Впрочем, невелика беда, потому как в комплекте шли и малые вальцы, на которых оные полоски прокатывались до нужной толщины и одновременно подрезались по ширине. "Наигравшись" вдоволь, государь изволил осмотреть стекло. Однако мои предположения не совсем сбылись, хотя высший и первый сорт Иван Васильевич, как я и предполагал, всё-таки повелел поставлять исключительно в казну, а вот второсортное стекло его не особо заинтересовало, особенно, после того как, я озвучил, сколько его будет производиться за год работы.

Но, оказалось, что обрадовался я несколько преждевременно. Царь, будучи наслышан о теплицах от моего огородника, оставленного в Москве, поручил мне спроектировать и построить оную для себя. Причём с истинно царским размахом – в двести саженей длиной! Так что стекло второго сорта в следующем году по большей части уйдет на государев заказ. А вот рамы дубовые он отверг, потребовав сделать чугунные, узорчатые. Чудо, конечно, выйдет то ещё, но и работы предстоит не мало, потому я и предложил строить по частям, постепенно наращивая длину теплицы, дабы в любой момент можно было показать её иноземным послам, как этого хотел государь. А пока присмотреть для неё подходящее место.

При таком раскладе стекла на каждый год будет нужно меньше, то большую его часть я смогу продать по хорошей цене. Казна-то в лице государя не особо расщедрилась. Лучшее стекло оценили в десять рублей пуд, первосортное вдвое меньше, а второй сорт всего в три. Судя по всему, цена на цветное стекло, которое я продавал игумену Благовещенского монастыря, для государя секретом не была. Ладно, хоть рубль только скинул, и на том спасибо. Впрочем, грех жаловаться, прибыль всё одно немалая. Себестоимость пуда листового стекла у меня на новой печи от силы три алтына две денги. Правда откровенный брак, годный лишь на теплицы, я планировал продавать по алтыну и четыре денги пуд, обеспечивая окупаемость в основном за счёт качественного стекла, ну да ладно.

Пока Висковатый писал грамоту, я поставил на стол перед царем две длинные и увесистые шкатулки из полированного дуба.

– Не иначе опять подарок? – спросил Иван Васильевич, – Что, покажи, покажи, порадуй меня!

Я открыл ту шкатулку, что была короче. На зеленом сукне, которым была оклеена внутренняя её часть, уютно расположились два револьвера, запасные стволы, барабаны, пулелейка и две коробки с готовыми зарядами. Затем настал черед длинной шкатулки, с револьверной винтовкой.

– Простоват подарок-то, нешто так и не нашел мастеров? – спросил государь.

– Не нашел, Государь. Да токмо не подарок это, а образцы, о которых я писал, после того как в прошлом годе ты изволил интересоваться, нельзя ли вооружить стрельцов таким оружием.

– Помню, помню…

– В этом году потребный инструмент мы сладили, так что со следующего года смогу выделывать по сорок дюжин таких ружей в год, либо столько же пар пистолетов, по десяти рублев серебром, как ранее говорено было.

На деле наши возможности раза в два с полтиной раза превышали озвученное, но в таких случаях запас прочности гораздо важнее, да и мало ли что может случиться. Впрочем, государя озвученная цифирь весьма порадовала – прошлой осенью я ему не обещал больше сотни стволов в год. Несмотря на слабо скрываемую радость, Иван Васильевич решил взять время на размышление, пообещав известить меня, когда решит, сколько ему надобно ружей и сколько револьверов.

На радостях государь даже позабыл про мою нелюбовь к роскоши и одарил меня таки новой шубой из золотой парчи, подбитой отборными соболями, а также вручил драгоценный кубок, судя по всему итальянской работы. На этом аудиенция закончилась: царь изволил трапезничать. Я же и глава Посольского приказа поспешили по своим делам, но сначала Висковатый написал для меня письмо к персидскому послу. Накинув новую шубу "с царского плеча", я направился к персам, решать вопрос с ценой на орудия.

…

С персами я договорился в тот же день, но пришлось принять приглашение на воскресный пир, который персидский посол давал перед своим отбытием на Родину. Кроме самих посольских, туда были приглашены купцы, и не только персидские, что давало возможность завязать весьма выгодные знакомства. На следующий день я разослал большую часть своих ребят искать в Москве подходящие места строительства. Размеры двора для корчмы с отдельно стоящей поварней и амбаром я рассчитал ещё вечером, теперь дело было за малым – найти места в бойких местах, желательно рядом с торгом. Мне же пришлось идти в Посольский приказ, готовится к встрече с английскими купцами.

Висковатый с остальными дьяками убили пару дней, согласовывая условия торговли для английских купцов с государем, после чего, наконец, состоялся прием в царских палатах, котором они были оглашены и вручены в виде грамоты главе английской делегации. В отличие от тех льгот, что англичане получили в моем варианте истории, тут им повезло чуть меньше. Всего несколько вовремя сказанных мною реплик и количество городов, в которых они получили разрешение торговать, резко сократилось. Причём исключительно под видом заботы об их безопасности. Теперь крайней точкой в их самостоятельном маршруте станет Нижний Новгород, зато на торговлю вверх от него по Волге ограничений нет. Однако при наличии у них желания отправится в Астрахань, не каких препятствий не будет, с одной оговоркой: идти туда им можно исключительно на кораблях Русско-Персидской торговой компании!

То, что появилась эта компания буквально два дня назад, пятнадцатого июля 1555 года, и в состав её учредителей и бенефициаров вошло всего три человека, англичанам благоразумно не сообщили. Вопрос её создания мы обсудили с Иваном Васильевичем и Иваном Михайловичем заранее. Государь при этом выделил деньги для строительства полдюжины расшив, а хитрый дьяк взял у меня кредит на постройку трёх судов, войдя, таким образом, в Русско-Персидскую компанию третьим бенефициаром.

…

Пир у персидского посла оправдал все мои ожидания: в первую очередь персы оценили те возможности по проводке торговых караванов, которые предоставляли мои расшивы. На что способны мои пушки, они уже знали, как знали и то, насколько опасны лихие люди в низовьях Волги. Не в меньшей степени их заинтересовали и масляные лампы, правда, с оговоркой переделки под нефть Шемахи. Я же озадачил купцов поставками меди, олова и свинца, а также хлопка-сырца, риса, касторовых бобов и алмазов, причём подчеркнул, что в первую очередь имею нужду в дешевых камешках не крупнее определенных размеров либо не выше оговоренной цены за золотник оных. Иные самоцветные камни также приветствуются, но исключительно в обмен на товар и по разумной цене.