Господин арматор (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 1

Сергей Хорошавин

Опричник

Господин арматор

Выборг пал в тот же день: залп полудюжины ракетных мин сделал своё дело. Нельзя сказать, что все попадания были удачными, более того, из шести мин одна не разорвалась, и мне пришлось послать две дюжины бойцов на её поиски. Впрочем, это произошло уже после полудня, когда стрельцы на пару с даточными людьми из Новгорода выбили шведов из северной части города и взяли Новую ратушу.

Штурм начался на редкость удачно. Первая мина упала рядом со Скотопрогонной башней и повредила подъёмный механизм ворот, вдобавок развалив часть стены. Следующие две легли практически рядом, причём одна угодила прямиком в кровлю Круглой башни и рванула в пороховом погребе. Не знаю, сколько там было пороха, но явно немало: от башен остались только груды развалин, а стены обрушились на протяжении дюжины саженей по обе стороны от них. Ещё одна мина разорвалась в чистом поле, в двадцати саженях от городской стены и никаких повреждений не причинила. Пятая пробила кровлю на башне Локамунда и, пройдя через все перекрытия, упокоилась в подвале, так и не разорвавшись. Последняя ушла сильно в сторону и разнесла францисканский монастырь.

Пока поместная конница и татары собирали перепуганных лошадей, стрельцы и даточные люди пошли на приступ. Пушкари Григория Путятина тоже не оплошали: сказать, что шведы быстро опомнились и попытались воспрепятствовать штурму, значило бы погрешить против истины. Они и через час не смогли собрать нужного количества народа для восстановления обрушенных участков стены, в то время как стрельцы уже минут двадцать хозяйничали в северо-восточной части города. Впрочем, в какой-то мере в этом была и заслуга русской артиллерии: интенсивный огонь по крышам домов и завязавшиеся местами пожары вынудили жителей спасаться бегством, добавив изрядно беспорядка и суматохи. В условиях единоначалия это привело к катастрофе – спустя всего пару часов после рассвета шансы шведов отразить штурм стали призрачными, и теперь вопрос стоял лишь о том, сколько они ещё продержатся. Я даже поспорил на бочонок пива с Путятиным, что шведы сдадутся ещё к обеду.

То, что шведам не выстоять я был практически уверен, те, кто мог возглавить войска и противостоять штурму или погибли, или оказались в плену. Особенно радовал тот факт, что одним из двух выживших шведских дворян, захваченных вместе с королём и его сыном, оказался не кто иной, как командующий шведской эскадрой Якоб Багге. И хотя после пожара в порту от неё практически не осталось кораблей, адмирал мог бы и на суше доставить нам немало хлопот, потому как большая часть матросов гуляло в городских тавернах ещё с субботы. Несмотря на свою немалую численность без единого командования они не смогли оказать сильного сопротивления.

…

Как ни странно, спор я проиграл…

Шведы не сдались. Но дело не в какой-то особой их стойкости, против нас сыграло то, что разрозненные отряды прекращали сопротивление сами по себе, в то время как другие продолжали сопротивление. Дольше всех продержались местные жители, удерживавшие Кафедральный собор и шведские моряки успевшие спастись с загоревшихся после нашего обстрела кораблей. Ворота Кафедрального собора ивангородцы под предводительством Дмитрия Шемяки выломали к вечеру девятого мая, после чего русские воеводы посчитали Выборг взятым. Моряки же обнаружили в башне Хакона приличный запас горячительных напитков и удерживали её ещё три дня. Впрочем, это лишь потому, что желающих их выбить оттуда не нашлось – спиртного хватало и в городе.

Мне же пришлось послать своих людей за проигранным бочонком. Пива у меня, конечно, не было, но после того как воеводы распробовали виски, оно пошло на ура. Один лишь батюшка, сопровождавший войско, не притронулся к "латинянской скверне". Однако вино, купленное ещё в прошлом году на Москве, воспринял с благосклонностью, хотя, казалось бы, какая разница? Тем более что виски-то как раз было из отборного ячменя, выращенного под Выксой русскими мужиками, а виноград, для "варёного вина" наливался сладостью среди зелёных холмов Марке и Абруцо, и был превращён в благословенный напиток руками "проклятых латинян". Когда "святой отец" дошёл до кондиционного состояния, я подсел к нему.

Дело было весьма деликатным. Ночной обстрел видели все, и хотя среди служилых никто толком не понял, что именно произошло, а вот боярам я сообщил о нём заранее. Будучи людьми, для своего времени довольно образованными, они отлично поняли, что для разрушения стен и башен Выборга использовалось нечто необычное. Если слухи, которые могли пойти среди стрельцов и поместных дворян меня интересовали мало, то в случае с генералитетом русского воинства утечку информации желательно предотвратить любым способом. К счастью, в это время к крёстному целованию отношение очень серьёзное и именно на проведение сего таинства я и начал уламывать батюшку, напирая на пагубу, которая будет сотворена супротив православных буде кто проговориться и о сём прознают лютеране али католики. Особенно настойчиво я указывал на то, что секрет "особливого зелья" выведал в далёкой Индии, пути в которую контролируют как раз католические государи. На самом деле разговоры всё равно пойдут, но тут, главное, чтобы те, кто пользуются реальным авторитетом, молчали хотя бы первое время. Потом всё это станет уже не особо важно, перейдя в область слухов и домыслов.

Для себя же я сделал немаловажный вывод: использовать против укреплений противника столь весомые "подарки" не особо рационально, тут я слишком переоценил фортификацию нового времени. Со своей задачей моя "реактивная артиллерия", конечно, справилась. Однако для стрельбы по площадям в будущем куда разумнее использовать более скромный калибр, с зарядом около пуда шимозы или даже меньше. Это, во-первых, позволить поднять дальность, а во-вторых, резко снизит требования к квалификации расчёта, то есть, проще говоря, позволит мне самому лично не управлять стрельбой, а поручить сию задачу подчинённым. Впрочем, в ближайшее время целей для такого оружия я не вижу.

…

– Одного никак не уразумею, – сказал Иван Васильевич Шереметьев Меньшой, – Вроде латинянин ты, а о пользе вере православной печёшься! Эвон даже серебра не пожалел, дабы к присяге нас всех привесть…

– Я русскому государю служу.

– Всё равно не понимаю, – развёл руками воевода, – Брат писал, что ты за почестями не гонишься, вот и сейчас в сторонке, а кому как не тебе своего человека в Москву с сеунчем отправлять?

– Нешто без меня не справятся воеводы? – спросил я, – Али не найдут чем похвалиться?

– Найдут, – сказал Шереметьев, – Погоди они ещё и заместничают, как стемнеет. Сейчас твой бочонок допьют, а уж опосля и языки чесать время настанет, всё одно после первой звезды считай что пост: не выпить, не закусить толком. Не будь батюшки, никто бы и не почесался блюсти, чай не среда, али пятница, а так оно, конечно…

– А хватит бочонка-то?

– Хватит, – сказал воевода, – Шибко крепко твоё хлебное вино, аж слезу вышибает, но греет знатно, а то эвон ветер с залива экий стылый.

– Да место не самое лучшее, ладно хоть тут не болота как в устье Невы, – сказал я, – А вот скажи Иван Васильевич, как мыслишь: государь сей град восстанавливать велит ли?

– Порт точно велит, – ответил Шереметьев, – Ежели шведы город отдадут.

– А куда им деваться-то? Разбить войско, что на подмогу из Або идёт, а опосля хоть до старой границы, хоть до самой Стекольны…

– А велика ли корысть, государю эти земли под свою руку брать? – усмехнулся Иван Васильевич, – Земли много, а ни на вотчину, ни на поместье она негодна – хлеб-то плохо родится!

– А писал ли тебе брат, что мы с ним завод собрались ставить на реке Гусь?

– Было такое, и деньгами просил помочь по-родственному, – ответил воевода, – Дело доброе, железо нынче в цене…

– Вот в том и корысть! Ты подумай, сколько таких заводов можно на реках здешних поставить. Леса и руды в здешних краях в достатке!