Истории, рассказанные в темноте (ЛП) - Пейн Барри - Страница 15

   - Забытый Богом мир, - пробормотал он вслух. Помолчав немного, он снова заговорил: - Нет, я никогда не был добр даже к самому себе, хотя, думаю, что все-таки был, или что... нет, мне не следует туда идти, и я туда не пойду.

   Он вынул трубку изо рта и сплюнул. Странный звук повторился; затем еще раз; он встал и отправился в ту сторону, откуда он доносился.

   Да, это было здесь. Звук доносился из фургона, стоявшего поодаль других, в тени деревьев. Этот фургон был ярко окрашен, к двери шла цепочка следов. Он вспомнил, что днем один раз проходил мимо него. Было очевидно, что внутри фургона кто-то есть - и этот кто-то нуждается в помощи. Старик осторожно постучал в дверь.

   - Кто здесь? Что случилось?

   - Ничего, - прерывающимся голосом ответили изнутри.

   - Вы женщина?

   Послышался странный и страшный смех.

   - Я не мужчина и не женщина - я зрелище.

   - Что вы хотите этим сказать?

   - Взгляни на фургон с другой стороны, и ты все увидишь сам.

   Старик обошел фургон и при свете двух спичек рассмотрел часть рисунка на грубом холсте, служившем фургону одновременно и крышей, и стенами. Спички выпали из его рук. Он вернулся и тяжело присел на ступеньки фургона.

   - Вы не похожи на это, - сказал он.

   - Нет, я гораздо хуже. Я не одеваюсь в прекрасные одежды, и мое ложе - не диван, обитый малиновым бархатом. Я полураздета, у меня есть угол в этом проклятом фургоне, а мой хозяин избивает меня. А теперь уходи, или я открою дверь и ты увидишь, какова я на самом деле. Мой вид ужасен, и, увидев меня, ты вряд ли сможешь спокойно уснуть.

   - На свете нет ничего, что могло бы меня испугать. Я бывал дураком, но я никогда не боялся. Но какое право имеет ваш хозяин так обращаться с вами?

   - Он мой отец, - громко произнес голос; затем вновь послышались рыдания; затем слова: - Это ужасно; я могла бы терпеть дальше - сколько-нибудь - если бы у меня оставалась надежда, что что-то изменится к лучшему; но я больше ни на что не надеюсь. Мой разум говорит мне, что я женщина, мои чувства убеждают меня, что я женщина, но я не женщина. Я - зрелище. Меня окружают животные, они говорят со мной, они прикасаются ко мне!

   - Есть выход, - спокойно сказал старик, немного помолчав. Он что-то решил про себя.

   - Я знаю - но я не смею - у меня нет этого.

   - Вы могли бы выпить нечто - нечто, что не причинит вам боли?

   - Да.

   - Вы совершенно одна?

   - Да; мой хозяин в деревне, в гостинице.

   - Подождите минуту.

   Старик вернулся к себе в фургон и пошарил среди реактивов. При этом он бормотал что-то о добрых делах. Когда он вернулся к двери, в руках у него был бокал с бесцветной жидкостью.

   - Откройте и возьмите вот это, - сказал он.

   Дверь приоткрылась. Тонкая рука схватила бокал и тут же исчезла. Дверь закрылась, и голос произнес:

   - Это будет легко?

   - Да.

   - Тогда прощай. За твое здоровье...

   Старик слышал, как упал на деревянный пол и разбился бокал; затем вернулся на коробку к своему фургону и закурил.

   - Никуда больше не пойду, - вслух пробормотал он. - Я ничего не боюсь - даже результатов моего самого доброго дела.

   Он прислушался.

   Из фургона не доносилось ни звука. Вокруг стояла тишина. Далеко на востоке с новой зарей загорался новый прекрасный летний день.

<p>

БЕССМЕРТНОЕ СУЩЕСТВО</p>

<p>

I</p>

   Владелец Манстейта беспокойно прохаживался взад и вперед по украшенной дубовыми панелями столовой. По всей длине ее, с равномерными промежутками, размещались четыре серебряных подсвечника, однако их света не хватало, и в помещении царил полумрак. Едва виднелся портрет белокурого мальчика с печальным и задумчивым выражением лица, висевший на одной из стен, и высокая пивная кружка, от крышки которой свет отражался. Когда к портрету подошел сэр Эдрик, стало видно его лицо и фигура. Смелое и решительное лицо с выдающимся подбородком, взгляд, выражающий волю и страстность. В глазах ясно читалось бурное прошлое. Но даже теперь, сходство пожилого джентльмена с портретом белокурого мальчика было несомненно. Сэр Эдрик на мгновение остановился перед картиной и внимательно посмотрел на него; сильные загорелые руки он держал за спиной, его могучие плечи были чуть наклонены вперед.

   - Все, что я имел, - пробормотал он еле слышно, - все, что имел!

   И снова принялся ходить взад и вперед. Огонь свечей слабо отражался на полированном дереве стола. Уже около часа сэр Эдрик ждал, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь звук из комнаты наверху или с широкой входной лестницы. Прежде доносились женский плач, быстрые резкие голоса, топот шагов. Но за последний час до него не донеслось ни звука. Неожиданно он остановился и опустился на колени около стола.