Ветер моих фантазий. Книга 2 (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 56

Как-то грустно стало внутри. А друг добавил, терзая душу еще больше:

— Может, реинкарнация и в правду существует? Или генетическая память? Уже же говорят, что человек поступает, как вели себя когда-то его предки. И, представь, если был уже какой-то мир — привычный его обитателям — но все неожиданно разрушилось. Это же огромный стресс! Особенно, видеть, как гибнут многие вокруг… как гибнут близкие… Когда нету сил противостоять стихии. — голос его стал хриплым, — Страшно видеть крушение всего… родного города… надежд… мечтаний… видеть трупы вокруг… пытаться спасти хоть кого-то, но стать бесполезным… И на обломках старого мира все те знания уже бесполезными будут. Надо будет как-то выживать.

— Должно быть, выжить в такой ситуации — намного ужаснее, чем помереть! — вздохнула, прижимаясь к нему теснее.

— Это очень страшно… — добавил он, не реагируя на мое приближение, — Но… представь… если мы сейчас существуем, значит, кто-то из них все-таки выжил. Хотя бы один мужчина и одна женщина и их потомство — обычное потомство, зачатое и рожденное естественным путем — дало начало новой цивилизации.

— Да, их должно было быть хотя бы двое, — кивнула, — Хотя бы один мужчина и хотя бы одна женщина.

— Может, даже они прежде были врагами.

— Может.

— Но у них не было иного выхода, кроме как объединиться. Чтобы выжить в этой зиме…

— А почему именно зима? — заглянула ему в глаза.

— Да например, — друг отвернулся, смотря куда-то между деревьев, на город, полный искусственных огней за рекой, на искусственные огни, которые, казалось, тонули в реке.

Задумчиво пощипала его рубашку, когда он слишком надолго задумался.

— Кстати, Ледниковый период был после теплоты.

— Да, может, он был не единственным, когда люди пытались выжить?

— Ну да, — кивнула, — Есть версия, что мясо есть люди начали именно тогда. Когда замерзли все деревья, все фрукты. Пришлось убивать животных, чтобы выжить. И… — смутилась, — Нет, это ужасно! Выжить в такие времена!

— Но ты должна быть благодарна им, — голос его звучал тихо, — Тем, из-за чьих усилий ты сейчас жива.

— Может, — вздохнула и кивнула, поджав губы.

— Если… — голос его дрогнул, — Если души возвращаются спустя время… или если генетическая память сохраняется… если в ДНК записан чей-то путь… чей-то дух борьбы… горечь поражения… когда по-старому уже не работает, но надо как-то выжить… — вдруг отстранился, прямо посмотрел мне в глаза, — Может, это ты?..

— Что? — моргнула недоуменно.

— Ты и они. Те другие… авторы… художники… сценаристы… которые когда-то видели гибель прошлого мира? Или чьи ДНК хранят память о предках, погибнувших и выживших в той борьбе со стихией?

— И… — мой голос дрогнул, — Ты думаешь, что мы просто записываем? Те ощущения? Ту информацию?

— Да, вы просто записываете. Знакомые ощущения. Запечатлевшиеся в вашей душе. Или в ваших генах.

— Но… — задумчиво обошла вокруг него, несколько раз — друг не сдвинулся, молча и внимательно смотрел на меня, испытующе даже, я бы сказала, — Столько веков люди жили без этих историй. Ну, разве что те слова в библии. Пророческие. Предупреждающие. Хотя… — замерла, — Предупреждающие! Вот, там даже говорилось, что Содом и Гоморра погибли из-за человеческих ошибок!

— Может, не только они, — серьезно возразил Виталий.

— Но… то есть, я совсем нормальная?

— Наверное, — друг улыбнулся.

Хотя каким-то слишком серьезным был его взгляд. Испытующим. Чего он так смотрит на меня?..

— Но… слушай… ведь этот жанр всплыл не так уж и давно!

— Наверное, эта цивилизация тоже подходит к «точке невозврата», — ответил он спокойно.

— Что?! — сжала кулаки.

— Если ее технический прогресс так же начнет рушить природу… так же крушить ее и коверкать ее законы… Может, вы тоже пойдете по этому пути?..

— Мы… говоришь так, словно ты сам не отсюда!

— Я просто пытался представить, — парень поморщился, — Что бы чувствовал человек из других?.. Старая душа, которая помнит прошлое крушение всего и жизнь на руинах, когда видит ошибки молодых поколений?

— Может, она хочет рассказать? Чтобы предупредить? Вот любят старики ворчать! Хотя молодые все равно танцевать по граблям выходят.

— Может, — друг улыбнулся. Но как-то грустно. Поежился.

— Ох, как бы ты не заболел! — стала испуганно растирать его плечи и руки — он как-то странно смотрел на меня, — Извини. Совсем тебя заболтала! Пошли скорее!

— Но тебе-то хоть полегчало? — он перехватил мою руку, — Ты выговорилась?

— Еще как!

— Тогда пошли! — Виталий обнял меня за плечи, увлекая к остановке маршруток.

Я все-таки утащила его к себе. Чтобы под моим надзором в душ горячий сходил. То есть, не совсем моим. Оставила его на растерзание бабушке и маме — чаем горячим напаивать — а в душ он первой отправил меня. Папа как-то странно посмотрел на русского парня, на меня. Считает, я слишком часто их меняю? Фу, блин! Извращенец! Как он посмел так обо мне думать?!

В ту ночь сильно похолодало. Даже снег пошел. Мне страшно было отпускать друга.

Виталий остался у меня. Играл с моего ноута в стрелялки космические. А я за его спиной сидела и комментировала. Папа в нашу комнату заглянул с тарелкой бутербродов — с колбасой и моих любимых, с чесноком и кружками помидоров. И, кажется, удивился, увидев нас у компа.

— Тоже хотите поиграть? — спросил парень, не оборачиваясь.

— Да нет, — папа ухмыльнулся, — Я слышал, это дело затягивает. Семьи теряют мужей. Кто-то даже до семьи не доживает из-за этих игр. Тонет в искусственной реальности.

— Вы на что-то намекаете? — спросил мой друг невозмутимо.

— Да нет, — мужчина мотнул головой.

В комнату вошел, тарелку поставил на стол возле нас — я тут же цапнула любимый бутерброд, помидорный. Ох, мокрый!

— Там еще с яичницей под ним. И с чесноком!

— Спасибо, пап! — радостно дернулась я.

— Это мама, — не стал красть честь заботы он, — Кстати, уже два ночи.

— Ой! — я выронила бутерброд.

Лий, руку протянув, его подхватил. Только две чесночинки выпало. Сам откусил.

— И вы там задубели на улице…

— Надо было кое-что обсудить, — серьезно ответил мой друг, отвлекаясь от экрана на угощение.

— Эй, это мое! — вцепилась в другой конец.

— Тефе зафидно? Жафина!

— Можешь остаться у нас, — вдруг предложил папа.

Ээ… у меня такое гаденькое чувство, что они надеются избавиться от парня-корейца при помощи русского парня! Предатели! Но, кстати…

— Эй, тебе там кто-то звонил, — за рукав пощипала.

Парень серьезно посмотрел на рукав, заляпанный моими жирными пятнами.

— Тебе завтра на работу? — посочувствовал папа.

— Есть такое, — кивнул мой друг.

— Я тебе одолжу мою рубашку, — папа тыкнул мне указательным пальцем в лоб, — Но чтобы ты ее не трогала жирными лапами!

— Ну, пааап! Да ты чего?! — возмутилась я, — Да разве я со зла?!

— Извращенец ты, — проворчал родитель, — Оторванный от реальности. Когда уже вернешься к людям?

За извращенца я тем более обиделась.

— А ведь он прав, — ухмыльнувшись, шепнул мне Виталий, когда папины шаги уже завернули на кухню.

— Лий!

— Мы оба извращенцы, — он мне подмигнул.

Глава 12.7

И остался. На зло родителям мы проиграли всю ночь. Точнее, он дулся в свои космические стрелялки, а я бодро комментировала. Родителям-предателям мешая спать. А то они слишком много себе надумали!

— Так кто тебе звонил? — опять вспомнила я, когда уже забрезжил рассвет за окном — друг играл в темноте, для большего эффекта, да и мне так следить за ним было интереснее. Словно я сижу в космолете за спиною серьезного воина. Или мы вдвоем идем по поверхности незнакомой планеты, — Он еще почему-то назвал Сан?..

— Ты расслышала? — взгляд на меня серьезный.

— Но я же не глухая! Так почему он тебя назвал так?

— Да это… — Виталий замялся, — Парень один… друг.