Ветер моих фантазий. Книга 2 (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 23

Но я медлила.

Это было ужасно! Все это было ужасно! И эта внезапность и тело, предавшее меня вдруг, и его нежелание, чтобы нас связывало что-то. То есть, мое нежелание. Я же первая сказала. Но он и не настаивал. Он не настаивал! Просто спокойно ушел. Просто спокойно купил таблетки, чтобы убить нашего ребенка, который мог уже появиться, такой крохотный. Просто, чтобы нас ничего не связывало больше.

— Съешь! — Ки Ра зажал мой рот ладонью.

А еще было ужасно, что я, так ужасающаяся статьям об абортах и людьми, которые так спокойно о них говорили, теперь стояла с таблеткой во рту, которая могла убить и моего ребенка. Если он появился. Убивать кого-то — это ужасно. Но и мамой вдруг становиться… ужасно тоже. Но еще противно, что он меня заставляет съесть эту дрянь.

— Ужасно иметь больной ребенок, — добавил Ки Ра грустно, — Поверь. Страшно быть больным. Страшно жить слабым. Страшно, когда люди смеяться над тобой.

Но ведь… еще не обязательно, что… что будет ребенок. Что будет больной, если от него. И… и почему он решил все за меня?!

Не выдержав его напора, такого ласкового и пьянящего ночью, и такого мерзкого сейчас, взяла и укусила его руку. Он взвыл, потрясая рукой. Пока кореец на нее отвлекся, да на свою боль, я торопливо задвинула таблетку между зубами и языком. Я решу все сама. Потом.

Ки Ра поднял на меня мрачный взгляд. Мрачно улыбнувшись, сглотнула. Будто проглотила проклятую таблетку. И, закрыв нижний ряд зубов языком, чтобы эта дрянь не выскользнула, бутылку открыла, горлышком на язык. Воды несколько глотков отпила, смотря на него. Он довольно улыбнулся. Гад!

Бутылку завернув, ему отдала. Он почему-то забрал. Но…

Вдруг руку положив за мою спину, притянул к себе. Ох, а если заметит?..

Но, к счастью, он поцеловал меня в лоб. Или к несчастью?..

— Голова мокрый, — сказал взволнованно, — Иди в дом.

Волнуется, что ли?! Но только что…

— Не болей, — попросил он серьезно, и, вдруг потупившись, добавил, — И прости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взгляд мой скользнул над его взлохмаченной головой. На тротуар, уползающий сбоку от домов к проезжей части. На деревья, росшие между длинных неказистых пятиэтажек. На… на Леру, которая стояла метрах в сотне от нас, потерянно смотрела на нас. Кажется, она все поняла. И что он не в первый раз целует меня. И что между нами что-то было. И что за таблетки он мне дал.

Из левого глаза подруги вдруг скатилась слезинка. Потом другая.

Несколько снежинок упали на ее волосы, щеку и кроваво-красный пушистый свитер. Закутанный той же пестрой шалью из кусочков ткани разных цветов и фактур. Снежинки, попавшие на ее щеку, растаяли, скатившись вниз, будто новые слезы. Снежинки на голове и шали остались. Куртку она забыла одеть. Щеки румяные, нос красный, глаза… веки опухшие. Она так долго ходила по улице?! Без куртки?.. Почему?..

Ки Ра сжал мое плечо. Смотревший туда же, куда и я. Наверное, за моим взглядом проследил.

Медленно падал снег. Много снега. Пушистого-пушистого. Редкими причудливыми снежинками, хотя и с холодной красотой. И целыми хлопьями. Черный тротуар медленно белел, заметаемый. И яркий свитер, шаль пеструю Леры, штаны ее черные и… и ноги в домашних тапках. Синих и слишком больших. Виталия. Ее тоже медленно засыпал снег.

Опомнившись и пользуясь тем, что она сейчас смотрит на парня, стоявшего рядом со мной, а он — на нее, я торопливо сплюнула таблетку в рукав моей кофты. Я хочу все решить сама. В конце концов, это не просто маленькая таблетка. Это может оказаться чья-то потерянная, убитая мною жизнь.

Ки Ра вдруг развернулся ко мне, крепко обнял и страстно поцеловал. Я замерла от неожиданности. То спокойным был, то вдруг целует. С чего бы?.. Потом, по щеке меня погладив, парень сказал требовательно:

— Иди домой. Не хочу, чтобы ты простудиться.

И я смущенно пошла, вновь растерянная его поцелуем и ласкою. Хотя через несколько шагов остановилась. Ки Ра уже ушел. Но Лера… Она всю ночь была у Виталика?.. Они поссорились?.. Ох, Лера!

Когда я выскочила на ту дорожку, задыхаясь от боли в поврежденном недавно боку, их рядом не было. И разошлись они в разные стороны. Точнее, разбежались. Вот прямо убегали!

Медленно падал снег, кружились отдельные снежинки, падали легкие грузные хлопья. Зима медленно укрывала город. В первый раз за год.

Но мои друзья… что с ними со всеми?..

Но снег засыпал и меня. Ох, до чего же холодно!

И, растирая замерзшие руки, домой кинулась. Мимо мамы растерянной, в теплый душ. Прятать пачку таблеток и мое лицо. Прятать заледеневшее тело под горячую воду. Но душу уже ничего не грело.

Таблетку злосчастную я в унитаз спустила. Может, потом?.. Но эту я ненавидела и не хотела, чтобы эта пакость осталось внутри меня. Им отданная. Он пытался заставить меня! Он! Мой первый мужчина, первый мой парень. Точнее, не мой даже.

Потом маялась, как бы выстирать простыни, чтоб не сразу, но лучше сразу, да чтоб крови не заметили. От вида пятна крови мне становилось дурно. Ласки его вспоминались. И как он меня с таблеткой кинул. Но если сейчас отнесу стирать, то предки все поймут? Нет, лучше выждать день-два — и устроить большую стирку, как бы заодно. А до того я еще домашних футболок заляпаю. А потом воду и электричество якобы чтобы сэкономить — еще и постельное в машинку запихну. Белья не набралось еще. Мне почему-то не хотелось, чтобы они узнали. Чтобы поняли. Как я сглупила. Как глупо все закончилось с моей первой любовью. Или это любовью не считается?..

Потом весь день ходила в комнате, растирая плечи. Но сердце ничего не грело.

Все случилось слишком внезапно. И тот парень был мне никем. Вроде. Только другом. И он не хотел. И… я вот так вдруг стать матерью? Но он, похоже, меня не примет.

День я промучалась. Уснула в слезах, запершись в комнате.

Он ведь так и не позвонил.

Но родители, к счастью, и не пытались выковырять меня из комнаты. Оставив нам двоим решать все самим, как сами того хотим. Но он не хотел! Он даже не позвонил после! И… и если будет ребенок, то он меня не примет. Ребенок… еще ребенок! Еще и так внезапно!..

Я проснулась еще в темноте. Достала-таки проклятую пачку. И таблетку одну приняла. Хотя и не поняла, она подействует или нет.

Это было обидно. Страшно обидно. Ведь я осуждала всех тех девчонок, которые то залетали по глупости и делали аборты, то ловчились использовать контрацепцию, чтобы сходить с ума раньше срока и наслаждаться развратом. Если и не говорила этого вслух, то уж про себя, хотя бы иногда. Я же приличная девушка. У меня все будет красиво. Не как у всех, чтоб спешно, мерзко и хрен знает с кем, лишь бы эта пленка между ног не мешала, лишь бы получить сомнительное определение статуса уже взрослой. А я… я тоже. Случайно. Непонятно. Вдруг. И, может даже, не с тем, с кем я проживу всю жизнь.

И… и матерью молодой становиться было дико страшно. Я теперь поняла их, этих молодых девчонок, которые рано решили поиграть во взрослых. И… и примерная достойная я теперь стала как они. И… и будет ли это маленькое существо теперь у меня?..

Я оказалась трусливой. Внезапно. Я с чего-то вдруг отчаянно цепляться стала за мою обычную жизнь, где я сама еще была ребенком. Я не хотела пускать в свою жизнь какое-то мелкое живое существо, после которого моя жизнь разделилась бы надвое. Да еще и от парня, который так просто и так быстро ушел и оставил меня, который не хотел быть со мною связанной.

Я… переспала с кем-то. Теперь я стала взрослой. Вроде. Или от шанса стать взрослой я все-таки отказалась, приняв ту гадость и пытаясь огородиться от прихода живого существа, которое бы стало продолжением меня, которое как я бы плакало бы и смеялось? Или не как я. Но я струсила. Глупая жалкая мелкая девчонка. Все еще мелкая. Я трусливо сбежала. Хотя в наше время это малодушное бегство от ответственности почему-то звали «стать взрослым». И он, кстати, и сам попытался сбежать, оставив меня. Он первым сбежал! И… и так вроде у всех было?.. Все так жили. И я, такая странная и необыкновенная, теперь стала вдруг обычной, как все. И эта мысль меня тоже угнетала. Быть как все было странно. И радостно, и неприятно. Или… все люди были одинаковыми?..