Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 134

— Н-но… — от ужаса задрожала, разжала руки, отступила на шаг от него.

— Он напал на меня ночью, пока я спал, — парень устало смотрел на землю, — К счастью, этот подлец решил убить меня, нанеся удар Тьмой, по старой ране, но для того, чтоб использовать много разрушающей силы, был слишком неумел. Я проснулся от боли. И у меня было несколько секунд до того, как он преобразует свой страх в Тьму, соберётся для нового удара. Я ударил прежде, чем он. Все чернокрылые, недавно получившие дар, нападают на таких же, как они. Так как прежде, будучи обычными людьми, слышат много разных историй о нас… — Гаад наконец-то решился встретиться со мной взглядом, с горечью улыбнулся, — А ведь часть этих историй — правда. Да, мы убиваем и белокрылых, и чернокрылых, угрожающих нашей жизни. Своим даём шанс одуматься, пытаемся завоевать их доверие. Если они просто нападут. Честно выскажут нам всё, что о нас думают. Тех, кто нападает со спины, исподтишка, мы, как правило, не щадим.

В карих глазах плещется боль, море боли: ему самому противно, что приходится расправляться со своими, получившими тот же дар, только сами новички не всегда дают пришедшим прежде них возможность их спасти.

Я почему-то уверена, что белокрылые ещё более беспощадны к новоявленным чернокрылым, прибежавшим к ним жаловаться на свою горькую судьбу, просить защиты и умолять поменять их дар на противоположный или забрать его насовсем. Может быть, белокрылые использовали перебежчиков, чтобы сделать из них своих шпионов? Поначалу этой жестокой вражды. До того, как их соперники, наученные горьким опытом, не научились выявлять предателей и не начали их устранять. А до того они и сами часто гибли, получив удар от новоявленных хранителей, которым доверяли, которых считали своими.

Прикоснулась кончиками указательного и среднего пальца правой руки к виску Старейшины. И до того, как он понял, что я задумала, прежде чем оттолкнул меня, увидела несколько десятков жутких событий, свидетелем которых он стал. Моя догадка верна: от новичков страдали свои же, чернокрылые, а белокрылые, если несчастные, растерянные новоявленные враги прибегали к ним, убивали своих заклятых врагов или стремились использовать их в своих целях. Пару раз в воспоминаниях Гаада я увидела лицо Блага, и более почувствовала, как расслышала, как он убеждал прибежавших к нему вернуться на Чёрную землю и постараться убить главу чернокрылых — и новички с радостью соглашались.

Хранитель с досадой оттолкнул меня.

— Вот, даже ты используешь возможность, чтобы проверить, правду ли я говорю.

Виновато опустила голову, плечи.

— Прости.

— Зачем? Я давно привык к такому отношению, — он отвернулся от меня.

Мне стало совестно и очень грустно: на сей раз, от тревоги за любимого, такого несчастного и одинокого.

Парень почувствовал — он, похоже, всегда незаметно следил за моим состоянием, видел меня насквозь — развернулся ко мне, быстро поцеловал меня в лоб. Ласково сказал:

— Малышка моя, я и сам не знаю ответа на твой вопрос, — и переместился.

То ли испугался, что вдруг станет нежным и заботливым, то ли захотел сбежать прежде, чем я сама его оттолкну. Бедный Гаад: он и в самом деле привык, что люди либо не доверяют ему, либо презирают его, либо люто ненавидят! Кстати, он так и не отпустил Тайаелла! А, теперь понятно, почему этот мерзавец так быстро от меня сбежал: ещё немного — и я бы точно вспомнила о друге, тогда бы начала умолять Старейшину отпустить Тая или спасти — и мы с Гаадом непременно бы поссорились. Какой же ты, любимый, практичный и предусмотрительный! Впрочем, я не брошусь за тобой: мои мольбы, истерики и ругань ничего не изменят. Нет такого оружия, которое уничтожает ненависть. А я прежде и не понимала, как глубоко это разрушающее чувство пустило корни в сердцах всех хранителей Равновесия!

Обедать не пошла. Долго бродила по лесу и думала, как же поступить, но природа не сильно улучшала мои мыслительные способности. Единственная надежда — на Вечную страну и то, что прежние изначальные оставили там какую-то подсказку для тех, кто придёт после них. В какой-то миг ощутила непонятное шевеление в окружающем пространстве, странные звуки… сложившиеся в музыку. Прекрасная мелодия, звучащая вокруг и в моей душе. Недоумённо пошла к источнику, через минуту-полторы и вовсе побежала.

Неожиданно мне преградил дорогу вооружённый Белик: Тьма в его руках сгустилась до короткого тонкого чёрного тускло блестящего каменного меча. И вид хранителя красноречиво сообщал: не пропустит. Наверное, пришло время Неёле рожать. И её спрятали где-то тут.

Развернулась и пошла в обратную сторону. Надеюсь, роды пройдут благополучно. Интересно, мальчик или девочка?..

Уже сгущались сумерки, когда возле меня появился Карст, позвал ужинать.

Карст не хотел со мной разговаривать. Он вообще теперь почти всё время молчал. Добрый парень не мог перенести, что два дорогих ему человека сцепились и один из них едва не убил другого. Тем более, это случилось из-за ненавистного белокрылого. Вот и теперь, я, друг и мой любимый сидели за маленьким овальным столом и молча поглощали поздний ужин. Соли в каше не хватало, явно сказывалось душевное состояние повара.

Разве что пленника хотя бы за стол пустили. Но он тоже был до ужаса молчалив сегодня. Может, много всего надумал, почувствовав, что мы с Гаадом на время куда-то переместились. А чем мы там занимались, о чём говорили — Карсту и Тайаеллу было неизвестно. Может, они ревновали к нам?.. Вот нашли повод! Хотя… повод был. Из них троих я выбрала Гаада. Хотя обычно добрыми и заботливыми были именно Карст и Тайаелл.

Гаад внимательно посмотрел на меня. Пленник взгляд от тарелки не поднял, продолжая серьёзно уплетать кашу, даже не замечая её вкуса. Будто белокрылый готовился к тому, что его будут морить голодом. Но… он же сам несколько ночей не спал, пытаясь спасти чужого Старейшину! Они же не могут его мучить после этого! Или… могут?..

— Слушай, ну хоть ты-то меня не изводи! — не удержался Гаад, сердито стукнул кружкой по столу, мрачно на местного белокрылого посмотрел, — Мало мне бед, так ещё и ты с такой унылой физиономией ходишь с того самого часа, как я очнулся! Не рад, что ли?

Парнишка поднял грустный взгляд на него, покосился на меня и молча потупился.

— Раз я жив, то и грустить из-за той драки не стоит, — проворчал черный хранитель.

Рыжий продолжал сидеть с таким же видом, как и прежде. Неохотно ковырял ложкой в каше.

Карста тоже жалко. Вдруг даже после помощи в спасении Старейшины чернокрылые его не примут?.. Я прежде не раз случайно замечала мрачные, злые или презрительные взгляды, какими награждают Карста чернокрылые: многие из них только притворяются, что смирились с пробуждением у него такого дара, на деле же они злятся, а двое из них уже явно позабыли про былую дружбу с ним. Только от того, что их приятель стал белокрылым.

Эх, и почему я раньше не обращала внимания на ненависть, въевшуюся в сердца хранителей? Она до добра не доведёт. Такие глупые склоки до хорошего не доводят.

Мы лишь первые тарелки опустошили, как Сэй и Тепло припёрлись. Отрад ещё. И утащили несчастного пленница в какую-то темницу.

— Нечего ему тут шляться! — Отрад проворчал, — На нашей земле.

— Решение буду принимать я! — серьёзно сказал Гаад.

— Решение будем принимать все мы! — проворчал Тепло.

— Но он…

— Ты сам завёл привычку советоваться с нами, — криво ухмыльнулся Отрад, — Теперь без нашего мнения ты ничего с ним сделать не сможешь.

И моего бедного друга утащили. Как бы ни убили его тайком, далеко от меня! Я же жить спокойно не смогу, если они его убьют, а я не успела вмешаться! Точнее, я-то как раз вмешалась. И даже чересчур — это я притащила бедного Тайаелла на Чёрную землю. Я его так страшно подставила!

Гаад заперся в своей комнате, став глухим к моим мольбам. И, наверное, уши заткнул чем-то. И переместился куда. Я кричала, звала, а он будто не слышал. У, мерзкий злыдень! Король злыдней!