Доминика из Долины оборотней (СИ) - Чекменёва Оксана - Страница 69

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание. Наконец я смогла-таки пробормотать.

– Спа... спасибо…

– За что? – голос Фрэнка звучал тоже не особо ровно.

– За то, что выполнил мою просьбу, – улыбнулась я.

– Это тебе спасибо.

– За что?

– За то, что дала мне возможность выполнить твою просьбу. Я действительно разрывался между своей клятвой и твоей просьбой, которая, вообще-то, полностью совпадала с моим желанием.

– Значит, теперь мы сможем целоваться без проблем? – выпалила я.

– Определённо, сможем. – И, в подтверждение своих слов, Фрэнк снова поцеловал меня, коротко, но очень сладко. – Но со всем остальным нам всё же придётся подождать твоего бессмертия, тут твой отец прав.

– Ладно, – кивнула я, соглашаясь.

Но данный момент мне достаточно было поцелуев и того, что мой вчерашний Фрэнк вернулся. Эта невидимая стена меня сильно напрягала, я даже не понимала – насколько, пока она не исчезла. Пока удовлетворюсь этим, а там будет видно. Что-то мне подсказывало, что двадцать пять лет ни я, ни Фрэнк не выдержим.

Теперь, когда «программа-минимум» была выполнена, я смогла расслабиться. Поскольку я продолжала сидеть на коленях у Фрэнка – ну, роса же, полуденная, ага, – то решила этим воспользоваться и расположилась с удобствами, привалившись плечом к его груди, а голову пристроив на его плече – так было очень удобно любоваться его точёным профилем.

– Ты такой красивый, – выдохнула я, понимая, что за какие-то неведомые заслуги получила от судьбы удивительное сокровище.

– Ну что ты, Солнышко, – скулы Фрэнка слегка окрасились румянцем. – Я самый обыкновенный.

– Ладно, продолжай в это верить, – захихикала я. – А почему «Солнышко»?

– Потому что ты, своим появлением озарила мою жизнь, которая проходила весьма... тускло. После твоего появления она засияла ярким светом и заиграла всеми цветами радуги. Я так долго тебя искал и уже практически отчаялся встретить.

– Долго?

– Очень долго. В нашей семье мы сотни лет ищем своих половинок, это вроде как нормально. Но ещё никто не искал так долго, как я. Пятьсот лет – максимум. Все мои братья и племянники давно встретили своих половинок. Их нашли даже правнуки одного из моих братьев! А я всё ждал. И не находил. Совсем уже отчаялся...

– Фрэнк, – я поняла, что этот вопрос возник у меня впервые. – А сколько тебе лет?

Я, конечно, понимала, что ему уже много. Но для меня возраст никогда не был чем-то особо важным. Точнее – возраст взрослых. Дети всё же росли, менялись, взрослели. Им праздновали дни рождения, поскольку годы были вехой в их жизни. Взрослые не менялись вообще. Дед Алекс, которому было уже намного больше трёх тысяч, и его сын Тобиас, девяноста четырёх лет, переродившийся всего три года назад, выглядели ровесниками. Поэтому прежде мне как-то в голову не приходило спросить у Фрэнка его возраст. Это не было чем-то важным. Но сейчас мне просто стало любопытно.

– Мне девятьсот пятьдесят девять, – ответил Фрэнк, чуть насторожено. Наверное, не знал, как я отреагирую. Может, он ждал испуга или удивления – число всё же было огромным. Вот только я росла среди обладателей гораздо бо́льших возрастов, так что меня подобным было не удивить, и уж тем более – не испугать. Так что моя реакция стала для него полной неожиданностью – я захихикала.

– Ты старше моего отца на двести шестьдесят пять лет! – Фрэнк слегка нахмурился, не совсем понимая причину моего веселья, и я пояснила: – А он называл тебя «сынок».

– Да, действительно, забавно, – Фрэнк заметно расслабился, убедившись, что у меня вовсе не истерика или шок. А я продолжала хихикать.

– Он даже выглядит моложе тебя, – продолжала я веселиться. – И от этого его «сынок» звучит ещё смешнее.

– Думаю, он не хотел этим словом продемонстрировать своё превосходство, скорее уж то, что принимает меня в качестве твоей половинки. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Мы поженимся, – кивнула я, не раздумывая.

– Да. И твой отец словно бы показал, что понимает и принимает этот факт. Спасибо Коулу, он действительно взял твоего отца в оборот, как только узнал, что моей половинкой оказалась его дочь-школьница. Не думаю, что предстань мы перед ним без подобной моральной подготовки, он бы принял всё это так просто. И я его понимаю.

– Пусть я всё ещё школьница, но я уже не ребёнок!

– Для твоего отца эти слова – синонимы. Возможно, было бы лучше, встреться мы уже после твоего обращения. Думаю, так бы и случилось в итоге, но события повернулись несколько иначе. И я безумно этому рад. Пусть в чём-то мы должны пока себя ограничивать, но мы всё равно вместе, рядом. Я нашёл тебя. Я искал тебя почти тысячу лет, но нашёл. Даже не знаю, как бы я прожил без тебя эти годы, оставшиеся до нашей, запланированной судьбой, встречи…

– Теперь мы вместе. – Я обняла Фрэнка крепко-крепко, изо всех своих, пока небольших, человеческих силёнок, и уткнулась носом ему в шею. – И я тоже рада, что не пришлось ждать дольше.

Какое-то время мы так и сидели, прижавшись друг к другу, пока Фрэнк тихонько не шепнул мне на ухо:

– Похоже, у нас появилась компания.

Его голос звучал так, словно он сдерживает смех. Осторожно обернувшись, я тоже беззвучно захихикала. Рядом с нами топталось утиное семейство – утка и четверо довольно крупных, почти взрослых утят. Один из них теребил клювом пакет с бутербродами, ещё двое пытались отнять друг у друга ягоду клубники, четвёртый утёнок тянул из миски ещё одну ягоду. И лишь мама-утка спокойно и, как мне показалось, выжидательно, смотрела на нас.

– Фрэнк, позволь тебе представить Миссис Клювдию, а так же её детей – Билли, Вилли, Дилли и Поночку[2]. Миссис Клювдия, это мой Фрэнк.

– Очень приятно познакомиться, Миссис Клювдия. – Фрэнк с улыбкой склонил голову перед уткой. Она никак на это не отреагировала, продолжая смотреть на меня. – И кто же из них кто?

– Без понятия, – я пожала плечом и потянула к себе пакет. Утёнок ещё какое-то время топал следом, не желая выпускать из клюва добычу, но я победила. – Я ещё как-то различала их раньше, но это было почти два месяца назад, и они тогда едва начали оперяться. И даже тогда я не особо была уверена, что они подходящего пола для своих имён. Просто их четверо, и утят из мультика четверо, вот я их так и назвала.

– Ты всем здешним уткам даёшь имена?

– Нет, только этой семейке. Я начала подкармливать Миссис Клювдию, когда она высиживала яйца. Её селезня утащила лиса, ну и… в общем… мне стало её жалко… Я частенько кормила уток, просто бросала куски хлеба в воду, они не боятся нас, но и не ручные. – Я мотнула головой в сторону пруда, где плавало ещё несколько утиных семеек, но из воды никто из них не выходил. – И я заметила, что одна утка не подплывала за едой, не сходила с яиц. И никто не приносил ей мой хлеб, хотя другой утке, которая тоже высиживала птенцов, «добычу» приносил её селезень. И я стала приносить ей хлеб прямо к гнезду. Она шипела на меня, но с яиц не сходила. Через какое-то время она перестала меня бояться и стала брать хлеб из моих рук. А когда вывелись утята, стала сама приплывать ко мне, когда я сюда приходила.

Рассказывая всё это, я достала из пакета огромный сэндвич. Сняв с него верхний кусок хлеба, я протянула оставшийся бутерброд Фрэнку, а хлеб стала крошить и скармливать уткам, бросая кусочки на траву. Так же поступила и со вторым сэндвичем, третий же, опять разделив с утками, съела сама. После чего, поставив на колени миску с клубникой и выделив несколько штук пернатым нахлебникам, стала с наслаждением поглощать ягоды, бо́льшую часть скормив при этом Фрэнку. Видели бы меня сейчас мои близкие – вот бы удивились! Впервые в своей жизни я добровольно и с большим удовольствием делилась с кем-то своим любимейшим лакомством. Но для Фрэнка мне было ничего не жалко, даже клубнику.

Насытившись, миссис Клювдия увела своих детей плавать, а я поуютнее умостилась в объятиях Фрэнка, прислонившись затылком к его плечу, и любовалась окружающей нас природой, испытывая невероятное чувство умиротворения. Хотелось сидеть так, молча, не двигаясь, всю жизнь. Но желание узнать побольше о Фрэнке победило.