Доминика из Долины оборотней (СИ) - Чекменёва Оксана - Страница 66

С этими словами Айрис сунула мне свёрток и исчезла за дверью. Чтобы удержать его, мне пришлось отцепить одну руку от шей Фрэнка, и я тут же испытала иррациональное чувство потери. Но сэндвичи нам действительно пригодятся.

– Теперь куда? – проводив Айрис глазами, поинтересовался Фрэнк.

– Туда, – одной рукой я придерживала лежащий у меня на животе свёрток, а отцеплять от шеи Фрэнка и вторую руку не хотела, поэтому ткнула в нужном направлении локтём. Обойдя здание, Фрэнк удивлённо поднял брови.

– Теплицы?

– Да! Нам вон в ту, вторую слева. Сейчас на полях и в огородах не осталось ничего, кроме поздней капусты. Но свежие овощи мы едим круглый год! И не только овощи! Вкус, конечно, немножко другой, но всё равно – это намного вкуснее, чем то, что можно купить сейчас в супермаркетах. Идём, сейчас я покажу тебе место, откуда в детстве меня с трудом удавалось увести. Дай мне волю – я бы тут жила почти весть год, кроме июня с июлем.

– А чем эти месяцы хуже?

– Они лучше! Идём, сейчас всё поймёшь!

Быстро преодолев оставшееся расстояние, Фрэнк подошёл к указанной мною теплице, дверь которой тут же распахнулась перед нами. Мы вошли и словно бы очутились в другом мире. Нас окутали запахи – влажной земли, зелени и ещё один, самый вкусный на земле.

– Клубника? – Фрэнк высоко поднял брови.

– Да! – восторженно воскликнула я. – Обожаю клубнику!

– Я не сомневалась, что первым делом ты придёшь сюда, – с улыбкой произнесла женщина, закрывающая дверь теплицы за нашими спинами. – А вот Гидеон поставил на завтра.

– Я собирался вечером занести тебе мисочку ягод, – послышалось из противоположного конца теплицы. Стоящий там мужчина аккуратно прищипывал у кустов лишние усы, свисающие слишком низко.

– Как видишь, Ники уже здесь, – довольно потирая руки, сказала женщина, – а значит ты, дорогой, проспорил мне три желания.

– Я знал про ранение Ники, – вздохнул Гидеон. – Но как-то не подумал о тебе, парень. Это ведь ты спас нашу Ники?

– Да, он. Два раза! Саманта, Гидеон, познакомьтесь с моим Фрэнком! – Мне никогда не надоест так его всем представлять – «мой». – Фрэнк, это Гидеон, мой кузен, а это Саманта, его жена, они выращивают самую вкусную клубнику на свете. Посмотри вокруг, здесь же настоящий рай.

Самой мне в детстве именно так и представлялся рай, когда я слышала это слово. Вдоль всей длинны теплицы, на высоте груди, располагались узкие длинные ящики, из которых свисали густые грозди цветов и ягод разного размера и цвета – от крохотных светло-зелёных завязей до больших, в половину моей ладони, бордовых спелых ягод. В детстве я не могла до них дотянуться, и дядя Реймонд специально для меня смастерил лёгонькую, но прочную табуреточку с тремя ступеньками сбоку. Потому что я желала непременно сама, своими руками, рвать самые, на мой взгляд, вкусные ягоды. И мне позволялось торчать в теплице столько, сколько захочу. Я и пропадала здесь порой часами. Мой взгляд упал в дальний угол теплицы, и сердце сладко защемило – моя табуреточка так и стояла там, в углу, на своём привычном месте. Возможно, теперь ею пользуется кто-то ещё из детей.

В этот момент Саманта достала откуда-то большую пластиковую миску.

– Будешь набирать ягоды сама или сегодня всё же доверишь это ответственное дело мне?

– Доверю, – улыбнулась я. Сегодня у меня была иная цель, да и не особо удобно будет Фрэнку расхаживать вдоль «воздушных грядок» со мной на руках – не так уж много там свободного пространства.

Быстро, так что человеческий глаз не уловил бы её движений, Саманта пробежала вдоль грядок, и, спустя несколько секунд, уже вручала мне миску, наполненную отборными ягодами. Не удержавшись, я схватила одну из них и сунула в рот. Блаженство! До этой минуты я даже не понимала, как же мне не хватало этого в Литл-Роке, где в супермаркете продавались какие-то совершенно безвкусные ягоды. Взяв другую клубничину, я сунула её в рот Фрэнку.

– Теперь ты понимаешь, почему я могла пропадать здесь часами? – спросила я, видя, с каким явным удовольствием он проглотил лакомство.

– Теперь понимаю, – улыбнулся Фрэнк.

– Спасибо, Саманта. Пока, Гидеон, – пристраивая миску с ягодами на животе, рядом с пакетом с сэндвичами, сказала я. – Мы пойдём.

– Хочешь показать Фрэнку своё любимое место? – понимающе кивнула Саманта.

– Да.

– Я думал, что ЭТО твоё любимое место, – поднял брови Фрэнк.

– Это моё третье любимое место, – помотала я головой.

– То есть даже не второе?

– Второе у неё – грядки с клубникой, – засмеялся Гидеон. – Грунтовая ягода гораздо слаще и ароматнее. Но, к сожалению, доступна лишь пару месяцев в году.

– Помню, как Ники ползала по грядкам, ещё даже ходить не умея. И закатывала истерику, стоило попытаться её оттуда забрать. Элоиз приходилось дожидаться, пока она уснёт, чтобы унести её. Счастье, что у наших малышей лужёные желудки и никакой аллергии или диатеза у них просто не бывает.

– Иногда мне казалось, что она съедала ягод больше, чем весила сама, – засмеялся Гидеон.

– Ну, это вряд ли, – слегка смутилась я.

– Он шутит, – успокоила меня Саманта. – Но, знаете, Фрэнк, что меня всегда удивляло. Даже будучи двухлетней крохой, едва научившейся ползать, она выбирала исключительно спелые ягоды. И, в отличие от других малышей, никогда не совала в рот зелёные ягоды, листья или земляных червей. Уникальная малышка!

– Да, моя Ники самая уникальная малышка на свете, – с обожанием глядя на меня, сказал Фрэнк.

– И ты тоже. Самый-самый уникальный, – я счастливо вздохнула, глядя в его прекрасные синие глаза и прижимаясь щекой к его мощной груди. На какое-то время мы замерли, не в силах отвести глаза, пока не услышали покашливание Гидеона.

– Шли бы вы, ребятки, куда-нибудь, где будете одни. Не смущайте нас, стариков. Ой!

При его первых словах я отвела взгляд от Фрэнка и успела увидеть, как локоть Саманты врезался в ребра её мужа. Быстро поняв, что именно ляпнул, он примиряюще забормотал.

– Прости-прости, дорогая! Это я себя имел в виду, а ты у меня – самая молодая и самая красивая, клянусь!

– Ладно, ты прощён, – Саманта легонько чмокнула проштрафившегося мужа, который тут же сгрёб её в охапку, а их лёгкий поцелуй перерос в страстный.

– Нам, пожалуй, и правда пора, – смущённо пробормотал Фрэнк и, пятясь, выбрался из теплицы, благо дверь открывалась наружу. А пара в клубничном раю, похоже, даже этого не заметила.

– Нам туда, – кивнула я в нужном направлении, с лёгкой завистью глядя на двойной силуэт сквозь полупрозрачную стену теплицы. Как бы я хотела оказаться сейчас на их месте – вот так открыто проявлять свои чувства. А мы с Фрэнком… Мы ведь так ни разу ещё и не поцеловались. Поцелуи в лоб – это же совсем не то…

Раньше, когда мы ещё не вернулись домой, Фрэнк казался мне немного… другим. Я не знаю, как это объяснить, но после нашего возвращения Фрэнк стал чуть иначе себя вести. Он был всё таким же невероятно заботливым и буквально лелеющим меня, он всё так же смотрел на меня обожающим взглядом. Но… Если не считать того случая возле клиники… Я не понимала, что происходит, но я просто чувствовала это изменение. Он стал словно бы… сдержаннее. Да, это слово очень подходит. Но почему? Что изменилось? Это его сказанное у клиники: «Не сейчас»… Тогда я восприняла это как: «Немного позже», но, похоже, ошиблась, поскольку уже было и «немного позже», и «намного», а Фрэнк даже не попытался меня поцеловать. В чём же дело?

И вдруг, в какой-то момент, меня осенило. Этот его разговор с моим отцом! Неужели Фрэнк на полном серьёзе собрался ждать ближайшие двадцать пять лет до моего перерождения, ограничиваясь лишь поцелуями в лоб, словно я ребёнок. Но это ведь не так, я уже достаточно взрослая. И вовсе не собираюсь ближайшие четверть века ограничиваться отеческими поцелуйчиками в лоб. Похоже, придётся брать дело в свои руки.

Ничего не подозревая о моих планах, Фрэнк спросил:

– Саманта ведь тоже оборотень, верно? Но при этом она – жена твоего кузена… И так на него похожа…