Нежный призрак и другие истории (ЛП) - Уилкинс-Фримен Мэри Э. - Страница 73

   - Люди не должны сказать, что ее свадьба и наряд были хуже, чем если бы о них позаботилась ее родная мать, если бы была жива, - сказала она.

   Что касается Дианты, то она мало задумывалась о своем наряде и свадьбе, но много - о Роберте. Внезапно ею завладело чувство, о возможности испытывать которое она даже не подозревала. Она изливала душу, раскрывала самые потаенные ее уголки честолюбивому, верному, но, увы, лишенному воображения молодому человеку. Они были помолвлены уже две недели, когда, однажды, прогуливаясь с ним, она показала ему свою призму.

   Она больше не носила ее на шее, как прежде. Ее охватывало все большее недоверие к ней, и все же, случались моменты, когда ею овладевали сомнения относительности справедливости такого отношения.

   В тот день, когда они гуляли вдвоем по пустынной проселочной дороге, она остановилась в ярко освещенном солнцем месте, где дорога некоторое время тянулась между полями, поросшими дикой морковью и горчицей, с порхающими бабочками, вынула призму из кармана и поднесла ее к глазам своего возлюбленного.

   Он удивился, даже рассердился, а потом рассмеялся с каким-то нежным презрением.

   - Дорогая, какая же ты все-таки еще девочка! - сказал он. - Зачем тебе это?

   - Что ты видишь, Роберт? - воскликнула девушка, и в глазах ее вспыхнул огонек, не свойственный ее времени и поколению, возможно, унаследованный от какого-нибудь далекого кельтского предка, - отражение воображения, одержавшего верх над обыденностью.

   Он с изумлением посмотрел на нее, потом перевел взгляд на цветные пятна и сполохи над полем.

   - Вижу? Я вижу игру цветов в призме. А что еще я должен увидеть? - спросил он.

   - Ничего больше?

   - Нет. Что еще я должен увидеть? Я вижу цвета, возникающие от преломления солнечных лучей в призме.

   Дианта посмотрела на танцующие краски, затем на своего возлюбленного и заговорила с торжественной искренностью, словно миссионер, проповедующий уложения веры.

   - С самого детства я видела, или думала, что вижу... - начала она.

   - Что, во имя всего святого? - с нетерпением воскликнул он.

   - Ты читал... о фэйри... о чем-то подобном?

   - Разумеется. Но что ты имеешь в виду, Дианта?

   - Я видела, или мне казалось, что я видела, красивых маленьких существ, которые двигаются и танцуют на искрящемся многоцветье полей.

   - Ради Бога, хватит шутить! Не говори глупостей, Дианта! - воскликнул Роберт почти грубо. Он слегка побледнел.

   - Я говорю правду, Роберт.

   - Ты говоришь ерунду. А я-то считал тебя за разумную девушку, - сказал молодой человек.

   Дианта убрала призму обратно в карман.

   Весь обратный путь Роберт был молчалив и мрачен. Его старые сомнения ожили. Его рассудок на время взял верх над его чувством. Он начал подумывать, стоит ли ему жениться на девушке с такими нелепыми фантазиями. Он даже начал сомневаться, в своем ли она уме.

   Он холодно попрощался с ней, а когда пришел следующим вечером, пробыл недолго. Потом несколько дней не приходил. Зашел в воскресенье, и не появлялся четыре дня. В пятницу Дианта пришла в отчаяние. Она шла по залитому солнцем полю, утопая по щиколотку в цветах и траве, пока не оказалась на краю маленького пруда, по которому зимой катались дети. Здесь она достала из кармана призму, подставила ее под солнечные лучи и впервые за много лет не увидела того, что видела, или воображала, что видела.

   Она видела только игру прекрасных цветов, вспыхивающих на поле полосами и кляксами, розового и фиолетового, оранжевого и зеленого. Только и всего. Она нагнулась и выкопала в илистом грунте рядом с прудом, своими чистыми белыми руками, ямку, нечто вроде могилки, и похоронила в ней свою призму. Потом вымыла руки в пруду и размахивала ими, пока они не высохли. Затем быстро направилась через поле к дороге, по которой должен был пройти ее возлюбленный, возвращаясь из школы, и, вскоре увидела его, вздрогнувшего и покрасневшего при ее виде.

   - Я хочу извиниться, Роберт, - сказала она. - На самом деле я ничего не видела; мне просто показалось.

   На дороге, кроме них, никого не было. Он с сомнением посмотрел на нее, потом рассмеялся и обнял.

   - Все хорошо, девочка, - ответил он, - но не позволяй подобным фантазиям поселиться в своей голове. Это простой, обычный мир, и в нем нет места таким придумкам.

   - Я ничего не видела, мне просто показалось, - повторила она. Затем положила голову ему на плечо. Продала она свое первородство или нет, но она получила полную порцию любовной похлебки, наполнившей блаженством ее женское сердце.

   Они с Робертом поженились и зажили в красивом новом доме, из западных окон которого был виден пруд, на берегу которого она похоронила свою призму. Она была очень счастлива. По крайней мере, на какое-то время мистическая таинственность на ее лице уступила место откровенному земному блаженству. Люди стали говорить о том, как изменилась в лучшую сторону Дианта со времени замужества, какой стала прекрасной хозяйкой, сколько в ней появилось здравомыслия, и какую они составили замечательную пару с ее обожаемым мужем.

   Иногда Дианта, глядя в западное окно, видела пруд за полем, в котором отражался свет заходящего солнца, похожий на потаенный глаз земли; она вспоминала ключ к утраченным видениям и вере в сокровенное, похороненный рядом с ним. После чего, с улыбкой на лице, отправлялась готовить ужин.

   САЙЛЕНС

   К дому лейтенанта Джона Шелдона Сайленс спустилась по Дирфилдскому мосту уже в сумерках. Она укутала голову красным одеялом, плотно прижав его к подбородку, отчего ее белое лицо казалось еще белее между алыми складками. Весь день она пряла, и клочки шерсти местами прицепились к ее нижней юбке цвета индиго; время от времени какой-нибудь из них уносило северным ветром. Было очень холодно, глубина снега достигала четырех футов. Пар от дыхания клубился перед ее лицом, снег скрипел под ногами. По всей деревне наст был настолько прочным, что по нему можно было ходить не проваливаясь. Дома наполовину утонули в сугробах; крыши с трудом выдерживали тяжесть снега; с карнизов свисали сосульки. Вязы надели огромные белые шапки; они успели замерзнуть, так что их не могли стряхнуть даже яростные порывы ветра.