Нежный призрак и другие истории (ЛП) - Уилкинс-Фримен Мэри Э. - Страница 21

   "28 января. Вчера вечером я не принял свою обычную долю лекарства. В связи с таинственными событиями, мне пришло в голову задаться вопросом, возможно ли, что принимаемый мною препарат имеет какое-нибудь отношение к моему странному опыту?

   Итак, я не принял лекарство. Я, как обычно, поставил бутылочку на комод, так как боялся, что если не выполню обычную последовательность действий, то не проснусь как обычно. Я положил коробку со спичками на стул рядом с кроватью. Я заснул около четверти одиннадцатого и проснулся, когда часы пробили два, - немного раньше, чем обычно. В этот раз я не колебался. Я сразу встал, взял спички и направился к комоду. Я миновал большое пространство, не столкнувшись ни с чем. Я старался ощутить те же замечательные ароматы, что и прошлой ночью, но они не появлялись. Вместо этого, я вдруг осознал, что пробую кусочек какой-то неизвестной мне сладости, и, как в случае с запахом, процесс происходил в обратном порядке, то есть, сперва я "попробовал" эту сладость в своем сознании. И только потом она оказалась у меня на языке. Я невольно вспомнил "слаще меда и сот" Священного Писания. Я подумал о ветхозаветной манне. Мной овладело невыразимое словами ощущение утоленного голода. Я шагнул дальше, и ощутил новый вкус. Так продолжалось с каждым шагом. Сладость никогда не была приторной, но каждый раз необыкновенно приятной. Она была одновременно как бы телесной и духовной. Я сказал себе: "Я прожил жизнь, и не знал, что все время голодал". Я чувствовал, как эта небесная пища воздействует на мой мозг, словно некий стимулятор. А потом опыт предыдущей ночи повторился. У меня закружилась голова, меня охватил непонятный страх. Я зажег спичку и оказался в спальне. Вернулся в постель и вскоре уснул. Я не принимал лекарства. Я полон решимости не делать этого впредь. Я чувствую себя намного лучше".

   "29 января. Вчера вечером я лег спать как обычно, положив спички на стул; заснул около одиннадцати и проснулся в половине второго. Я слышал, как пробили часы; каждую ночь я просыпаюсь раньше и раньше. Я не принимал свое лекарство, хотя положил его на комод. Я снова взял спичечный коробок и начал пересекать комнату, и, подобно предыдущим ночам, оказался в странном пространстве, но в эту ночь мой опыт, как и следовало ожидать, оказался другим. Прошлой ночью я не ощущал ни запаха, ни вкуса, зато, О Господи, - я слышал! Первый звук, который я воспринял, был похож на приближающееся и удаляющееся журчание воды, он, казалось, исходил от стены за моей кроватью, из того места, где висела старая картина. Ничто в природе, кроме реки, не способно производить подобного звука. Я не мог ошибиться. Откуда-то издалека доносился плеск набегавших и отступавших волн. А затем, поверх журчания реки, я услышал незнакомую песню на неизвестном языке, но, тем не менее, понял ее; я понял ее своим разумом, не понимая значения слов. Песня имела отношение ко мне, к моему неизвестному будущему, которому не имелось никаких аналогов в прошлом; экстаз от пророчества, обещающего мне блаженство, наполнил мое сознание. Песня не прекращалась; по мере моего продвижения вперед я ощущал новые звуки. Это был звон колоколов, возможно, изготовленных из хрусталя и указывавших путь к небесным вратам. Это была музыка, исполняемая на странных инструментах, великая гармония, пронизанная безграничной любовью, и она снова наполнила меня уверенностью в будущем блаженстве.

   Наконец, я оказался в центре огромного оркестра, тем не менее, увеличивавшегося в размерах с каждым шагом, и я, наконец, почувствовал, что плавно поднимаюсь и опускаюсь на волнах звука, как если бы это были морские волны. Затем - уже знакомые ужас и безудержное желание вернуться в привычную обстановку. Я зажег спичку и оказался в спальне. Не понимаю, как я могу засыпать после таких чудес, но я уснул. И спал, без снов, до самого рассвета".

   "30 января. Вчера я кое-что услышал относительно своей спальни, и это странным образом повлияло на меня. Я так и не могу определить, испугало ли это меня, наполнило ли ужасом сверхъестественного, или же еще больше раззадорило дух авантюризма и стремления к новым открытиям. Я сидел на веранде и попивал минеральную воду, когда кто-то назвал мое имя. "Мистер Уиткрофт?" - произнес голос вежливо, вопросительно, и даже как будто извиняясь (sic!), словно оставляя возможность ошибки в моей личности. Я обернулся и увидел джентльмена, которого сразу узнал. Я редко забываю имена и лица. Это был мистер Эддисон, с которым я встречался три года назад в небольшом летнем отеле в горах. Он относился к тем случайным знакомым, которые не выделяются ничем особым. Если знакомство не продолжится, вы об этом не сожалеете; если продолжится - воспринимаете это спокойно. Я не стремился к продолжению знакомства. Но сейчас, в моем состоянии, был в какой-то степени благодарен судьбе за те воспоминания, которые вернулись ко мне с его появлением. Я, в какой-то степени, был даже рад видеть этого человека. Он присел рядом со мной. Выпил стакан минеральной воды. Его здоровье, не такое плохое, как мое, все же оставляло желать лучшего.

   Эддисон часто бывал в этом городе прежде. На самом деле, он даже жил здесь некоторое время. Три года он лечился, ежедневно принимая минеральные ванны. Поэтому он знает о городе все, что о нем можно узнать; к тому же, город вовсе небольшой. Он спросил меня, где я остановился, а когда я назвал ему улицу, с взволнованным видом спросил номер дома. Когда я назвал ему номер дома - двести сорок - он вздрогнул, внимательно посмотрел на меня и, ничего больше не сказав, принялся молча потягивать свою воду. Было совершенно очевидно, что ему что-то известно о моем нынешнем месте жительства, поэтому я счел нужным спросить.

   - Вам что-то известно о номере двести сорок на Плезант-стрит? - спросил я.

   - Ничего особенного, - уклончиво ответил он, попивая воду.

   Через некоторое время, однако, пытаясь придать своему голосу непринужденный тон, он осведомился, какую комнату я занимаю.

   - Однажды я сам несколько недель прожил в номере двести сорок на Плезант-стрит, - объяснил он. - Этот дом, насколько я понимаю, так и остался пансионом.

   - Он пустовал в течение многих лет, прежде чем его арендовал нынешний арендатор, - сказал я. После чего ответил на его вопрос: - Я занимаю спальню в отгороженном конце коридора. Она небольшая, но вполне комфортная.

   Мистер Эддисон был очевидно потрясен моим ответом; я продолжал расспрашивать его о причине и, наконец, он уступил и рассказал мне то, что знал. Он колебался не только потому, что я мог счесть его суеверным, но и потому, что не хотел, чтобы я воспринял его слова за нечто большее, чем просто рассказ.

   - Хорошо, мистер Уиткрофт, я вам расскажу, - сказал он. - Все, что мне известно. Последний раз, когда я слышал о номере двести сорок на Плезант-стрит, поговаривали, что никто не хочет арендовать его по причине случившихся там событий, хотя ничего не было доказано. А случились там два исчезновения, в обоих случаях - жильца из спальни в холле, которую сейчас занимаете вы. Первой исчезла очень красивая девушка, приехавшая сюда поправить здоровье, пошатнувшееся в результате глубокой меланхолии, вызванной любовным разочарованием. Она занимала спальню в конце коридора в номере двести сорок около двух недель; но однажды утром исчезла, словно растворилась в воздухе. У нее было мало родственников и еще меньше друзей; было проведено тщательное расследование, произведено два или три ареста, но это ни к чему не привело. Насколько мне известно, ее так и не нашли. Это случилось до того, как я здесь поселился, а второе - при мне. Исчез прекрасный молодой человек, учившийся в колледже. Он простудился, переутомление усугубило болезнь, и он приехал сюда на месяц, подлечиться и восстановить силы. Он также снимал эту комнату в течение около двух недель, а однажды утром его в ней не оказалось. Это вызвало большой переполох. Он, похоже, намекал на то, что с этой комнатой что-то не так, но полиция, разумеется, не придала этим его словам никакого значения. Они производили аресты направо и налево, но ничего не добились, и арестованных через некоторое время выпустили, хотя они, возможно, остаются под подозрением до сегодняшнего дня. Дом был заколочен. Шесть лет назад в нем никто не стал бы жить, тем более - в той самой спальне; но сейчас, полагаю, пришли новые люди, а старая история забылась. Осмелюсь предположить, ваша домовладелица вряд ли одобрит то, что я вспомнил о ней.