Паучий случай (СИ) - Юраш Кристина - Страница 28

Но все равно я искренне считаю, что у ребенка должны быть радости. Кроме мухи, няни и паутины.

Дерзкая мысль жужжала мухой в моей голове. Если Риордан на совещании, то я могу пробраться в его покои и стащить книгу. Мало ли какие сюрпризы ждут меня в будущем? Вдруг завтра мой пауканчик будет ядом плеваться? А я подумаю, что он кашляет и простыл?

Я обдумывала план ограбления века. И очень надеялась, что меня не поймают.

— Нет, — мотнула головой я. Хорошая девочка во мне сказала что-то вроде: «Фу! Так нельзя! Воровать — это плохо! А как же моральные принципы? Как же воспитание? Нет для няни худшего преступления, чем воровать у хозяев! Сколько уже нянь погорели из-за видеокамер!».

«А вдруг другого шанса не будет?», — заметила плохая девочка. И хорошая девочка притихла.

А его действительно может и не быть. Я посмотрела на малыша, который пытался обвить стул паутинкой. Он радостно бегал туда-сюда. Потом поругала себя заранее. Совесть обещала меня съесть живьем.

И я пожелала ей приятного аппетита. Если с этим маленьким комочком что-то случится, я себе никогда не прощу! На мага надежды мало.

Если говорить про участие папы в воспитании, что лучше промолчать. Я знала с десяток пап, которые честно уделяли ребенку три минуты в день.

«Папа с работы пришел! Где мой наследник? Сделал уроки? Молодец! Папа идет отдыхать! У папы пиво и футбол!». Детские ножки оторвались от пола. Послышался суровый мужской «чмок» и коронная фраза: «А теперь иди к маме!». Все! Мужик — молодец. Свой воспитательный долг выполнил!

Раньше я недоумевала. А сейчас даже этот суровый небритый «чмок!» кажется роскошью.

Раньше я осуждала, когда ребенок разбирается в сортах сушеной воблы. И знает наперечет все гаражи и скамейки во дворе. Поэтому смело водит няню на экскурсию: «А вот здесь папа пил с дядей Толей. И дядя Толя упал лицом в эту лужу. А папа в следующую!»

Но сейчас я понимаю, что даже такое внимание бесценно.

Я с грустью осознала. Бывают мамы — одиночки. А бывают няни — одиночки.

— Малыш, я прошу тебя. Посиди тихо, — поймала я неугомонную попу — чесальщицу-мотальщицу. — Я сейчас вернусь? Понял? Только тихо! Словно ты охотишься… Сиди и охоться. А няня тоже пойдет и поохотиться.

Паукан соскочил с рук и бросился под стол. Выжидать жертву.

Я направилась к двери. Моя рука бесшумно приоткрыла двери. А ноги стали красться в сторону чужих покоев.

Чем ближе я к ним приближалась. Тем больше мне хотелось повернуть назад. С каждым шагом мой поппинс искренне надеялся, что дверь окажется закрытой на амбарный замок.

В коридоре было тихо. Я не слышала ни шагов, ни грохотания дверей.

Закусив губу, я положила руку на ручку и конец блестящей репутации няни.

Дверь неожиданно открылась. Это напугало мой «поппинс» еще сильнее. Если я так буду пугаться, то в будущем мне станет намного проще ездить в общественном транспорте. Стоит кому-то из представителей сильного пола положить руку на мой филей, как злая попа откусит ее по локоть!

Содрогнувшись от тихого дверного скрипа, я шагнула навстречу неприятностям. В комнате было подозрительно тихо.

На всякий случай я заготовила целую речь. Она начиналась со слов: «А я вас искала!». Пройдя на цыпочках мимо открытой двери в спальню, я внимательно посмотрела на собранную кровать.

Следующей дверью была дверь кабинета. Я решила начать с него.

Отворив двери, я прокралась внутрь, шурша дорогим ковром. Теперь оставалось запомнить, на каких местах лежат вещи. И ничего не трогать без необходимости.

В кабинете горели свечи. На роскошном столе лежали бумаги. Я осмотрелась по сторонам. Если бы я была пауком, то куда бы я ее положила?

«Положу-ка в уголок, чтоб никто не уволок!», — послышался зловещий голос из воспоминаний.

Я прошла к столу и осмотрелась еще раз. Может, в ящиках? Осторожно выдвинув ящики, я приподняла чужие бумаги. А здесь у нас что? Ящик скрипнул, я насторожилась! Здесь тоже ее нет! Я открыла еще один ящик и увидела знакомую обложку. Ура! Нашла!

Неужели мне начинает везти? Я схватила книгу, спрятала ее под юбку, и уже собиралась уйти, как вдруг остановилась. На стене висела картина, прикрытая черной вуалью.

В прошлый раз я ее не заметила. Но сейчас почему-то обратила внимание. Сделав неуверенный шаг, я подошла поближе. Я пыталась рассмотреть сквозь вуаль, что там нарисовано.

Пока что это напоминало гуся. Или енота. У меня богатое воображение.

Прищурившись «слепондырым» ежиком, я попыталась включить экстрасенсорные способности. Варианты стали куда более изысканными. Воображение скрещивало такую живность, что зоологи дышали через раз.

Наконец я осмелела и решила приоткрыть альковы чужой тайны. Зря я это сделала. Зря. На меня с картины смотрела изумительной красоты женщина.

От таких красавиц поэты становятся прозаиками, прозаики поэтами.

Одета она была с такой роскошью, что зависть со мной перестала разговаривать. Ее лицо напоминало сразу всех топ-моделей. И если бы она жила в нашем мире, то выходила бы на улицу исключительно в сопровождении телохранителей.

«Мириэльда», — прочитала я внизу портрета.

Я опустила вуаль и обернулась. Позади меня было зеркало. Я смотрела на свое отражение. На голове был курятник с петухами. Под глазами мешки для картошки. Взгляд был уставший от жизни.

Для полноты картины мне не хватало ведра, тряпки и задорной песенки про принца. Если ко мне слетит сейчас добрая фея, то только со словами: «Как все запущено!».

Втянутый живот не спасал картину. Выпяченная грудь тоже. Хотя она старалась. Особенно правая. В конкурсе красоты этой комнаты все равно побеждала красавица с портрета.

Я решила сократить пропасть между нами. И распустила волосы. Максимум, на что я могла рассчитывать, так это на утешительный приз в виде шоколадной медальки.

— Бывает, — согласилась я. Понимая, что с такой красавицей я могу тягаться только с помощью фотошопа.

Опомнившись, я бросилась из чужих покоев. Мне срочно нужно было забиться в уголок и зализать раненую женскую самооценку.

Прикрыв дверь, я решила идти как можно не подозрительней. Мало ли, вдруг на пути попадется кто-то из слуг? Я посмотрела на свой живот. «Беременная знаниями!», — согласилась я. И ускорила шаг.

Совесть уже плотоядно облизалась. Я открыла двери в комнату. Паукан устал охотиться, поэтому спал на кровати.

Я искала, куда можно спрятать книгу. Пока что пусть полежит под подушкой. Я положила книгу на тумбочку, взяла в руки подушку, как вдруг…

Увидела перепуганные глаза паучонка.

— Что? — выдохнула я, глядя, как он трясется от страха. Мой взгляд упал на подушку. Я не понимала, в чем дело! Что его так пугает?

Нервно сглотнув, я опасливо стала поворачивать голову. В глазах паукана читалось, что там стоит либо банда разбойников. Либо дружный коллектив вампиров. На худой конец я ожидала толпу зомби. Или с десяток наемных убийц.

Все это казалось сущей ерундой. По сравнению с одним папой. При мысли о том, что за моей спиной стоит его величество, попа сжалась до состояния камушка.

Но за спиной никого не было! Я удивленно посмотрела на малыша. Тот трясся и обмирал.

— Что с тобой? — спросила я, улыбаясь.

Паукан не ответил. Он бросился к двери. Я бросила книгу, а сверху подушку. Паукашечка ловко просочился в дверную щель. И пушистой пулей вылетел из комнаты.

— Ам! — орал он.

— Стой! — закричала я, бросаясь в погоню.

— Ам! — слышалось впереди. Восемь ножек резво семенили.

— Стоять! — кричала я, набирая ходу. Мы мчались по коридору. Паукан немного по стенам. Иногда даже по потолку.

Неспортивная няня с трусцы перешла на шуструю рысцу.

Слуги при виде меня уже вжимались в стены. Что-то мне подсказывало, что в замке появился новый инструктаж по технике безопасности. К пункту «не заходить к его величеству» добавился пункт «шарахаться от бегущей няни».

Пролетев поворот, я вернулась. Предстояла лестница наверх. Няня сглотнула. Здоровье няни не рекомендовало такие забеги. «Мне голову оторвут за наследника!», — напомнила я. И здоровье тут же стало рекомендовать!