Идти туда, где ты (СИ) - Светлая et Jk - Страница 74

- Приехали, - сообщил он.

- Красиво устроился, - она вышла, не приняв его руки, и огляделась.

Макаров сжал ладонь в кулак и спрятал ее в кармане пиджака. Та горела – в отсутствии касания.

- В прошлом году уехал из города. Можно было что-то еще поискать, но тут Юрка по соседству. Он сюда притащил.

- Здесь, правда, симпатично. И тихо, наверное.

- Негромко. Лебеди на озере есть… Да и на работу недалеко ездить…

Произнес – и понял, что все. Работа закончилась. Не беда, придумает что-то потом. Когда сможет думать о чем-то, кроме того, как выдержать до конца, не сорвавшись в пропасть.

- На прошлый Новый год мы собирались с друзьями у меня, - снова заговорил он. – Здесь и зимой красиво. Юркины пацаны чуть не снесли дом к чертям – своего же уже мало.

- На то и дети…

- Ну да… Пойдем?

- Веди.

Макаров улыбнулся, в пару прыжков взлетел на террасу, махнул рукой вперед и сказал:

- По фасаду я в следующем году хочу виноград пустить. У деда когда-то прямо на второй этаж, на балкон рос. А если не пойдет, заменю на плющ. Чтобы зеленее.

- С комарами веселее, это верно, - Алиса шагала за ним. Без энтузиазма, но не отставая.

- Злая вы, Алиса Владимировна, - рассмеялся он, открывая дверь и пропуская ее в дом.

Она снова пропустила его слова мимо ушей. А оказавшись в доме, прошла в ближайшую комнату. В той, к счастью, обнаружился диван, на котором она и расположилась, бросив на пол сумку. Макаров показался следом. Явно забавлялся. Скрестил руки на груди и поинтересовался:

- Чем займемся, любимая? Есть паззлы, несколько гигов Годара и хорошее сухое вино в баре.

- А бильярд?

- Любишь бильярд?

- Тебе не все равно?

- Мне интересно, - пожал он плечами и сел на диван рядом с ней. – Думаю над перспективой обустроить бильярдную. Тё не любитель.

- Не вижу связи между собой и твоей будущей бильярдной.

- Да вокруг вообще все лишено связей. Кроме единственного – мы с тобой всегда умудряемся влипнуть.

Алиса посмотрела на него. Макаров по обыкновению оседлал своего любимого конька: болтать ни о чем он всегда был мастер. Когда-то ей это нравилось. Когда-то она слушала его болтовню, как откровения, впитывая в себя все его слова. Когда-то она спросила, что будет, если его дурацкая неизбежность закончится.

Неизбежность того, что он хочет подвозить ее на работу и с работы. Неизбежность того, что он хочет быть с ней.

Это случилось в один из самых последних их дней. Может, потому и впечаталось в память так отчетливо. Макаров тогда удивился. Лицо его сделалось серьезным, хотя за минуту до этого он ржал с какого-то фильма, который крутили по телеку. И сказал, будто уличал ее в глупости: «Что это за неизбежность такая, если она заканчивается? Так не бывает, Алька. Если есть, то до самого конца».

«Многое заканчивается».

«Это – нет», - твердо ответил он.

«Ты обещаешь?»

«Обещаю, пессимистка моя».

Сам же Макаров оказался убежденным реалистом. Слишком много невыполненных обещаний.

Алиса усмехнулась и спокойно ответила, отвернувшись к окну:

- Угу, однажды тебе не повезло, но ты вовремя одумался.

Макаров вздрогнул и повернулся к ней. Выражение его глаз сделалось каким-то звериным, незнакомым. Наверное, если бы не очки, было бы еще страшнее. Он наклонился к ней, и губы его задвигались:

- Неужели ты не понимаешь, что все это не так должно было закончиться? Сбой системы какой-то. Мы должны были прожить длинную и счастливую жизнь вместе! А не… вот это все!

- Успокойся! Мы ничего с тобой друг другу не должны.

- Разумеется! Сейчас мы закончим очередную партию, а потом ты спокойно вернешься к Логинову после всего! Думаешь, я в это поверю?

- Почему нет?

- Потому что это не ты была бы!

- Ты не знаешь, какая я, - равнодушно пожала плечами Алиса.

- Знаю! Сердцевина не меняется. Остальное узнал бы потом, постепенно, если бы ты позволила.

- У тебя раньше было другое мнение о моей сердцевине.

- Алиса!

- Сейчас ты скажешь, что я не права?

- Сейчас я скажу, что пора спать! С правотой разбирайся сама. У меня был дурацкий день, чтобы сейчас еще и по этому поводу спорить.

- Спать так спать, - она легко подскочила с дивана. – Где?

- У меня в комнате, на моей кровати, со мной.

На втором этаже свет был выключен. Васька, наверное, давно уже спала. Да и не в ее правилах было оставлять включенным электричество в комнатах. Макаров взбежал по ступенькам, зная их на пересчет – ровно восемнадцать, четырнадцатая едва слышно поскрипывает. Алиса шла за ним. Комната была вторая по коридору. Он открыл дверь, зажег бра на стене и обернулся.

- Если хочешь, душ напротив, - с улыбкой проинформировал Илья.

- Халат есть? Или рубашка?

Макаров подошел к комоду, выдвинул средний ящик и достал оттуда старую байковую рубашку – темно-синюю, в крупную клетку, любимую. Протянул Алисе и проговорил:

- Оказывается, я мечтал посмотреть, как ты будешь в ней выглядеть.

Ему оставалось ждать недолго. Очень скоро она вернулась, с мокрыми взлохмаченными волосами и в его рубашке, шлепая босыми ногами по полу. Остановилась посреди комнаты, раскинула в стороны руки и повертелась.

- Ну, смотри.

И он смотрел. Смотрел на нее. Смотрел на то, как влажные пряди подпрыгивают от ее движений. Смотрел, как переступают ступни с одной на другую, и сгибаются белые коленки. На маленькие ладони смотрел, те, что одним прикосновением умели будить в нем и страсть, и нежность. Где она, эта нежность между ними?

Илья встал из кресла у окна, в котором сидел до того. Подошел и взял за локоть, заставляя стать так, что она оказалась прижатой спиной к его груди. Вдохнул запах шампуня от ее волос – она пахла его шампунем. Поцеловал висок и прошептал на ухо:

- Тебе идет.

- Мне не идет твоя одежда, но другой нет.

- Можешь спать вообще без одежды.

Алиса немного отодвинулась от него, расстегнула пуговицы и сбросила рубашку на пол.

Ее голые руки, тонкие, изящные, с отблеском света на коже были созданы для того, чтобы целовать их. Илья снова привлек ее к себе за талию, видя только полукружие шеи и плеча, изумительный изгиб, от которого не оторваться бы, и приник к нему губами, поглаживая живот, перемещаясь на ягодицы, скользя ладонями выше по спине, пока не достиг лопаток.

И вздрогнул. Резко отстранился, развернул Алису к свету и тихо спросил:

- Что это?

- Шрам!

Шрам. С левой стороны, повыше сердца. Небольшой, не больше указательного пальца, узкий и вытянутый, но уродливый, ощутимый под руками. Рельефный, давно зарубцевавшийся, чуть более светлый, чем здоровая кожа. Будто бы в этом месте ей подрезали крыло. Или через него ускользнула ее любовь к нему? Макаров сглотнул и тихо спросил:

- Больно было?

- Не помню.

- Это тогда?

- После аварии.

Он кивнул. Коснулся пальцами рубца и медленно его очертил. Потом легко подхватил Алису на руки и отнес в постель. Уложил на подушки. Накрыл одеялом. Разделся и выключил свет. Еще через пару секунд кровать прогнулась под его тяжестью, и он устроился рядом, придвинувшись к ней – снова вплотную.

- Спокойной ночи, - раздалось в тишине, прежде чем она почувствовала поцелуй на своей щеке.

Но покоя не настало. И сон не шел. Алиса прислушивалась к звукам, раздающимся в доме, к шорохам, которые были слышны сквозь открытое окно. Потом она слышала лишь дыхание Ильи, и казалось, что все другое ей лишь мерещится. Она не знала, сколько прошло времени, может быть, даже засыпала ненадолго. Пока не раздался явственный скрип открываемой двери, пустившей по стене кривой, отразившийся от стекла лунный луч, и что-то неожиданно протопталось через ее ноги.

- Ой! – испуганно взвизгнула Алиса и села.

Следом подорвался Макаров, будто бы тоже не спал совсем.

- А ну брысь! – выкрикнул он, но в изножье на него не обратили внимания, а деловито устроились ровно между ним и Алисой. Илья обернулся к ней и прошептал: – Это Францевич, он всегда со мной спит.