Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 11

И то, что рождается потом, то, что я пытаюсь восстанавливать — уже не то, другое, как будто даже чужое местами.

Как… как скажем полюбить фиалку, конкретную. А она в твое отсутствие высохла или вымерзла, если, скажем, дело было зимой, ты приходишь — и почти ничего нет. Может, успеешь лист спасти или взять ее родственнику, дождаться, покуда из сохранившихся в земле корней — если они сохранились — вырастет новый росток. И это тоже будет фиалка, но уже не та. Не та самая любимая. Другая…

Спасибо любимому миру, тому, в который я убегала в последние месяцы — он снова раскрыл мне свои уютные и дружелюбные объятия, помогая раствориться в нем и забыть о моем горе…

Глава 2.2

***

Но мальчик волосы успел свои собрать, схватить, поднять — бесшумно и ее волос и головы не касаясь — свернул в жгут, на затылке в пучок собрал, да завязал одной из прядей, чтоб больше не падали, ей не мешали, да его не выдавали. И все совсем беззвучно, даже одежда у него не шуршала, из мягкой какой-то материи особой сшитая.

А девочка смотрела на свои обломки так серьезно и хмурилась, будто от ее выбора зависела ее жизнь.

Он, рукою взмахнув, поляну жестом широким обвел, всю, даже повернувшись — не глядя себе под ноги, почти вплотную к сидящей задумчивой девчушке, но, впрочем, ее не задел и не упал, хотя раз на матовом белом камне поскользнулся. Он в миг почти равновесие восстановил. Замер, вглядываясь в новую голограмму, появившуюся над его ладонью. На этот раз голограмма была широкая, большая. Сверху линия значков, под ними столбцы цифр.

Мальчик смотрел на цифры, смотрел на осколки камней на поляне, снова на цифры, на камни, что она отбирала сейчас, те, что выкинула сейчас, те, что выкинула прежде — он запомнил их всех, и как выглядели, и где упали — и на цифры, и опять на камни, прошедшие отбор.

Растерянности на его лице не отобразилось. Злости тоже. И даже интереса. Но он еще внимательнее стал вглядываться в ее движения, в то, как она их складывала и какие выбирала. Иногда.

Если бы браслет на его левой руке не пискнул, он бы так, может, до темноты простоял, глядя на нее. А она бы и не заметила его. Но браслет его запищал.

Девочка подскочила, обернулась.

Какое-то время, недолго, впрочем, они смотрели друг на друга.

— Кри, ты когда уже дойдешь?! — голос прозвучал из браслета, тоже мальчишеский, недовольный.

— А что? — спросил владелец браслета тихо.

— Да где-то ты там застрял, — голос, звучавший из переговорника, стал еще сердитей.

— Я тут… — он покосился на девчонку, внимательно подслушивающую чужой разговор, да быстро пошел снова в лес, от нее подальше.

Вначале так и шел, не оставляя следов ни на снегу, ни на земле. Потом вдруг приостановился, вспомнив. И, когда с поляны вступил на снег между стволов и узловатых корней, то там уже проявились следы. Но она, впрочем, вначале вглядывалась в его одежду и небрежную прическу, потому не заметила.

И, спиною от нее руку с браслетом прикрывая, голограмму вызвал, пустую, темную. Да пальцем на ней стал письмена выводить, следующего содержания:

«Прости меня, аини. Я извиняюсь за то, что задержался»

«Ты еще не доделал?» — появилась строка уже не синяя, а белая.

«Я…» — он замер на миг, потом все же написал: — «Я все сделал»

«Почему тогда задержался?»

«Тут…» — хозяин браслета повернулся, вновь смотря на поляну — незнакомка вернулась вновь к своему занятию, необъяснимому. Он спокойно вывел пальцем продолжение фразы: «Тут дело появилось. Новое. У меня»

«Ты встретил кого-то из нашего дарина?»

«Нет»

«Из дарина чужого?»

«Нет»

«А сказать можешь, что там у тебя стряслось?»

Мальчик снова покосился на странную девочку. Ответил кратко собеседнику:

«Нет»

Но губы его дрогнули, как будто он говорил: «Просто это глупо. Занятие нелогичное. Бесполезное», впрочем, говорил, стоя к ней спиной, чтоб она движение его губ не видела.

«У моего хианриа секреты появились от меня!»

«Прости меня, Крис»

«Да ладно! Потом расскажешь, что у тебя стряслось? И чего ты вдруг такой таинственный, даже не встретившись ни с кем из нашего дарина?»

«Может быть, потом расскажу» — написал он спокойно.

«Ладно тогда»

«Как ты?» — он спросил сразу.

«Никто не засек. У нас теперь есть свой хартанир» — впрочем, эта синяя надпись едва появившись, тут же погасла.

Но собеседник успел прочитать. Написал невозмутимо:

«Это хорошо»

Чуть помедлив, уточнил:

«Скажи, я тебе срочно нужен?»

«Я подожду, если тебе нужно»

«Благодарю, аини»

«Повторяю: перестань звать меня аини! А вдруг кто-то увидит?! Запомни: ты — не мой хианриа!»

Отчаяние появилось на лице мальчишки. Он быстро вывел следующий вопрос:

«Но куда же мне теперь идти, Кристанран?»

«В тайное место. Как и договаривались» — ответили сразу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«То есть, я смогу немного посмотреть на тебя перед уходом? Благодарю тебя, Кристанран!»

— Стой, перед каким уходом?! — спросил другой мальчишка уже вслух, громко и напугано.

«Ты меня выгнал» — написал мальчик.

— Когда это?! — потрясенный собеседник забыл про тайную вроде беседу.

Мгновение — и перед хозяином браслета появилась голограмма — почти точно такой же мальчишка, в такой же почти одежде. Очень взволнованный и расстроенный.

Девочка, собиравшая камни по непонятному принципу, оторвалась от своего занятия на крик.

Но тот, присутствующий рядом на самом деле, торопливо стукнул по браслету, услышав шорох — и скрыл голограмму собеседника. Успел скрыть, прежде чем она к ним повернулась.

«Только что» — написал он на вновь вернувшемся темном экране-голограмме.

— Эй, я тебя не выгонял! — раздался смущенный голос, — Ты все не так понял!

Синяя строка новая появилась под белой, мигнула и исчезла:

«Я только просил тебя не звать меня аини, даже если знакомых рядом нет. Мы просто семья. Просто семья. Ты понял?»

Улыбка, широкая и счастливая, прошлась по лицу собеседника, стоявшего в лесу.

«Прости» — написал он, — «Я все понял. Прошу прощения, что я ошибся. Снова нарушил твое приказанье»

— Слушай… — голос вновь прозвучал — собеседник от волнения снова забыл, что он по какой-то причине скрывает их разговор, — Это была просьба. Просто просьба!

«Прости меня, мой аини» — был ответ.

«Я тебя убью когда-нибудь!» — на этот раз синяя надпись задержалась надолго. И буквы были все крупные, даже слишком крупные, почти на всю голограмму.

«Ты имеешь право поступать со мной так, как тебе угодно» — был ответ белыми буквами, мелкими, чтобы не теснить крупную надпись-предостережение. Будто это помогло бы хоть сколько-нибудь успокоить сердитого собеседника. Хотя, может, и помогло бы.

Крупная надпись исчезла, освобождая место для продолжения беседы.

«Но ты дойди до места, когда освободишься. Чтоб хотя бы до темноты»

«Я понял, а…» — пальцы замерли над искусственным экраном, затем большой палец скользнул по строке, стирая последнюю букву, — «Я вернусь до темноты»

«И они не должны тебя поймать» — напомнила новая синяя строка.

«Они меня не поймают» — пальцы снова замерли, чуть погодя Кри дописал: — «Крис»

«И сжал пальцами другой руки экран-голограмму, растворяя в своей руке. И крупицы, едва приметно мерцавшие, ссыпал обратно на браслет. Они впитались сквозь металл.

Мальчик снова посмотрел на странную девочку. Та опять собирала что-то неизвестное. По своим каким-то принципам, явно не имевшим ничего общего с составом веществ и их соединениями. По крайней мере, соединять то, что она выбрала, было бы неправильным, ни под давлением, ни в огне, ни с водой. Местами опасно даже. Но такие простые формулы безопасности ей обязаны были объяснить, прежде чем доверять вещества, природные и искусственные. Кстати, никакого соотношения между природными и искусственными камнями из тех, что она складывала перед собой, не было.