Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 24

   - Да, они жили, будто в птичьем гнезде.

   Они повернули на запад и продолжили свои исследования, с таким интересом, будто прибыли в горы Аризоны именно с этой целью. Они прошли, наверное, около двух миль, когда Чарльз внезапно остановился. Герберт, не ожидая сигнала, сделал то же самое. Он действовал инстинктивно; его первой мыслью было, что Чарльз увидел врага, возможно, блуждавшего здесь одинокого апача. Но он ошибся.

   - Олень, - прошептал Чарльз. - Смотри вон туда! Его нам хватит надолго!

   Прекрасный молодой олень стоял среди сосен. Он находился на расстоянии выстрела, но Чарльз не хотел рисковать и стал подползать ближе, стараясь держаться так, чтобы ветер не донес до животного запах человека и не вспугнул его. Ему был нужен этот олень, чтобы обеспечить их продовольствием на длительный срок. В нем ожили первобытные инстинкты. Возможно, им придется провести в каньоне месяцы, оставшуюся часть жаркого сезона и зиму, а потому упустить этого оленя было попросту нельзя. Живя дикой жизнью, он постоянно совершенствовал свои навыки; ему удалось подкрасться и метким выстрелом свалить животное.

   Теперь им следовало прекратить свои исследования и заняться разделкой. Они ликовали. Если им удалось найти одного оленя, значит, здесь могут быть и другие. У них появился еще один источник пищи, и это была большая причина для радости.

   Наступал вечер, когда они закончили с разделкой, после чего, подвесив тушу оленя на шест, они направились через сосновый лес к каньону. Крайне трудно было спускаться по крутой тропе на террасу, но Герберт, ловкий, подвижный, справлялся неплохо, так что вскоре они оказались в своем жилище, со своей добычей. Там они поместили ее на ветки дерева, росшего в расщелине, после чего разожгли огонь, радуясь счастливому дню.

   В эту ночь, горный лев, привлеченный соблазнительным запахом, щекотавшим его ноздри, голодный, снова спустился по склону на террасу. Здесь он обнаружил еду, свисавшую с дерева, но также почуял запах людей, которых боялся, а потому, бросив на оленя тоскливый взгляд, отступил, снова поднялся по скалам и скрылся в сосновом лесу. Жизнь горного льва, давно уже поселившегося в оставленных жилищах, была потревожена, и он чувствовал то, что у людей называется несправедливостью. Новые же жители спокойно спали. У них все было хорошо. Для них наступили дни работы и отдыха, - работы по приведению своего жилища в более комфортный вид. Герберт, рожденный на Востоке, постоянно открывал в себе что-то новое. Его ум стал более острым, его мышцы крепли. Он по нескольку часов мог заниматься физическим трудом, к которому прежде был неспособен, с каждым днем жизнь, которой они жили, становилась все интереснее. Его юность позволила ему кое-что забыть. Ужасная сцена в долине постепенно стиралась из его памяти. Джордж Карлтон был жесток, и мальчик не любил его, а потому боль утраты слабела с каждым днем.

   Однажды, когда его товарищ спустился в каньон, Герберту пришла в голову мысль подняться на скалы в поисках диких индеек. Эта птица, дикая или домашняя, играла важную роль в жизни прежних обитателей скальных жилищ; значение дикой индейки для нынешних обитетелей невозможно было переоценить.

   По уже знакомому пути Герберт поднялся на вершину скалы и снова задержался на краю, откуда мог взглянуть на огромную панораму гор, леса и бирюзового неба, с серой полосой пустыни на юге. Он окреп, стал ловчее, но после подъема ему требовалось восстановить дыхание, и он некоторое время оставался на краю, вдыхая полной грудью. Он не знал, что его усталость объясняется теплым воздухом. Против него существовал заговор, - заговор гор, неба и духов пустыни, сплотившихся против него. От далекой серой пустыни, голой и однообразной, волны горячего воздуха катились к северу, обволакивая черные базальтовые скалы. Часть волн разбивалась об эти скалы, но оставшиеся, поднимаясь на невообразимую высоту, катились дальше на север, где встречались с потоком холодного воздуха. В глубине каньона завывал ветер, но мальчик не обращал на него внимания, он думал только о стоящей перед ним задаче.

   Герберт добрался до соснового леса, но индеек, среди деревьев, на которых они привыкли отдыхать, видно не было, и он отправился дальше. Он искал и не находил их, и был очень огорчен этим; его гордость была уязвлена, он не хотел возвращаться с пустыми руками и продолжал поиски. Мальчик не заметил, как далеко он удалился по плато, утратив все ориентиры, и оказался в странной, незнакомой, пересеченной местности, покрытой переплетением карликовых кустов. Здесь он остановился и, с некоторым опасением, принялся осматриваться. Здесь он ощущал себя чужим. Ветер, обдувавший его на скалах и в лесу, совершенно стих. Горячий плотный воздух окутал его, близился вечер.

   Дух пустыни завлек его сюда. Заговор земли, воздуха и неба состоялся, ему предстояло подвергнуться последнему испытанию. Стон ветра на севере усиливался, время от времени переходя в пронзительный свист, горячий воздух пустыни все еще поднимался волнами, чтобы, встретившись с холодным, опадавшим с белых вершин, образовать большие облака и снова подняться к небу над плато.

   Но стонавший в ущельях ветер еще не достиг вершины, на которой стоял Герберт. Кусты и скудная трава были безжизненными, тяжелый воздух - неподвижным. Его охватило чувство приближающейся опасности. Первобытные инстинкты вновь пробудились в нем. Минуту или две он испытывал нечто вроде страха. Дух пустыни, с ее тишиной, надвигающейся темнотой и жарким, опаляющим дыханием, был подобен дракону, готовому к нападению, и он это понял. Заговор против него полностью удался.

   Он огляделся, полностью сознавая угрозу, и хотя первобытный инстинкт, предупреждавший его, никуда не делся, первобытная сила, дававшая ему защиту, также проснулась в нем.

   Громкие голоса пустыни угрожали ему. Ветер в каньоне и ущельях кричал, издавал странные стоны в сосновом лесу. Далеко на севере раздалось низкое, глухое ворчание грома. Над вершинами кедров и сосен сверкнула молния, на мгновение окрасив деревья призрачной белизной. Но стоило ей погаснуть, и мир погрузился в коричневую тень, став уродливым и отталкивающим.

   Унаследованные инстинкты населили сосновый лес ужасными призрачными существами, первобытными зверями, искавшими его, но он не боялся их. Горячий воздух внезапно сменился холодом, двигавшимся на юг волнами, спадавшими с белых вершин. Эти волны катились по лесу, разрывая переплетения ветвей. Иногда со страшным шумом падало дерево, вспыхивали молнии, настолько яркие, что Герберт невольным движением прикрывал глаза руками. Раскаты грома превратились в непрерывный рев, каньоны и ущелья эхом вторили ему.

   Никогда прежде Герберт не оказывался в самом центре грозы, этого грозного явления природы. Он плелся сквозь чередовавшиеся свет и тьму, пока не обратил внимание на то, что вспышки молний переместились дальше, а гром стал глуше. Затем хляби небесные разверзлись, и хлынул потоп.