В785 (ЛП) - Лангле Ив - Страница 29

В общем, все могло быть гораздо хуже. Большинство киборгов выжило. Бонни была невредима… как очевидно. Но Эйнштейн еще не успел убедиться в этом лично, поэтому все никак не мог успокоиться. Как только двигатели снова заработают и они смогут отправиться в путь, он намеревался найти девушку и проверить ее состояние, а затем, помимо всего прочего, поцеловать. Несмотря на то, что Эйнштейн так и не понял, как Бонни впишется в его упорядоченную жизнь со всеми своими желаниями, в одном он был уверен — в своем намерении заполучить все возможное из того, что она могла дать.

Покончив с делами, а вернее с теми процессами, которые требовали его физического присутствия, он отправился на поиски женщины, занимавшей его мысли. Эйнштейн нашел Бонни, разглядывающей космос, на смотровой площадке. Панорамное окно пережило космическую битву только потому, что Афелион ловко опустил металлическую шторку, чтобы блокировать любые прямые повреждения.

Увидев ее, стоящую там и такую задумчивую с печальным выражением на лице, он замедлил свой нетерпеливый шаг. А потом и вовсе остановился. Все то время, пока Эйнштейн сражался, а затем работал, Бонни витала где-то на задворках его сознания, из-за чего его потребность выполнить свой долг боролась с сильным желанием найти девушку и защитить. Обнять. Уберечь.

С того момента, как они занялись сексом, Эйнштейн больше, чем когда-либо, ощущал себя противоречивым в том, что касалось Бонни. Как она относилась к нему? Что он чувствовал к ней? Почему вообще это чувствовал? По какой причине он ощущал головокружение, когда она находилась рядом? Его сердце, тело и логика отказывали при приближении этой женщины. Эйнштейн хотел разобраться в этом тревожном феномене и найти ответы. Но ясность ускользала, и поскольку он всегда был самым умным киборгом, Эйнштейн не знал, к кому обратиться за помощью.

Сейчас же, пока Бонни смотрела в сторону, зная, что он стоит рядом, Эйнштейн задавался вопросом, стоило ли ему остаться или уйти. Хотела ли она побыть в одиночестве? Был ли он нежеланным гостем? Как…

— Ох, Боже, Эйнштейн. Я так испугалась, — прошептала она в тишине, обхватив себя руками за плечи.

Тихое признание поразило его, из-за чего его сердце на мгновение замерло. Эйнштейн не знал, что ответить. При их встрече его охватило чувство вины. Он подвел ее. Все киборги подвели. Логика настаивала на том, что вина лежала не на нем… даже если какая-то его часть и верила в это. Не то чтобы Эйнштейн был готов признаться в этом вслух.

— Боя можно было избежать, если бы ты подчинилась приказу Арамуса и держалась подальше.

— Я боялась не за себя, милый, — раздраженно произнесла она, повернувшись и устремив на него свой сверкающий взгляд. — Я боялась за тебя. Ты мог умереть там, внизу.

Она беспокоилась о нём?

— Но ведь я не умер. Даже не поцарапался, — к удивлению самого Эйнштейна. Его уроки с Сетом окупились.

— Ральфу и Фреду повезло меньше, — заметила Бонни.

— Да. Им не повезло. Но, насколько я слышал, в какой-то момент удача чуть не отвернулась и от тебя вместе со всей командой корабля.

Девушка пожала плечами.

— Возможно. Однако, тогда я не думала о смерти, так как боролась с головокружением. Афелион действительно знает, как управлять этой штукой. Но мне бы хотелось, чтобы корабль меньше вращался в моменты ухода от снарядов. Несколько раз меня чуть не стошнило на него, — Бонни потерла живот с печальной улыбкой.

Он ухватился за единственное, что понял.

— Я могу помочь тебе справиться с головокружением, когда мы доберемся до моей лаборатории. Я почти уверен, что у каждого киборга есть специальная программа, которую я могу загрузить в твой ИМК.

— Серьезно? — выражение ее лица прояснилось. — Мне бы этого хотелось. Но ты меняешь тему разговора.

— Останемся каждый при своем мнении, потому что иначе у меня может возникнуть искушение поговорить об Афелионе, чьи действия подвергли тебя неприемлемой опасности. На самом деле решение исследовать астероид было неразумным. Мы должны были еще раз подумать, прежде чем ставить по угрозу твою безопасность. Такого больше не повторится. С этого момента наша единственная цель — доставить тебя домой, где тебе больше ничего не будет угрожать.

— Эйнштейн, мы пока не можем улететь на вашу планету.

— Ох, можем. Как только мы убедимся, что за нами никто не следит, то сразу отправимся домой.

— Но в этом-то все и дело, разве это безопасно? Я разговаривала с Сетом…

— Только не это. Ничего хорошего из разговора с ним не выйдет.

— Дай мне закончить. Я разговаривала с Сетом, и он согласился, что мы не можем улететь, не проверив тот сбитый корабль.

Как будто Эйнштейна волновало, что думал Сет или кто-то еще.

— Можем. И сделаем это. Мы уже подвергли тебя достаточной опасности. Я отправил запрос, чтобы через несколько дней нас встретило судно для твоей перевозки.

— Моей перевозки?

— Поскольку мы не уверены, что этот корабль безопасен, тем более учитывая текущие повреждения, то должны пересадить тебя…

Уперев руки в бока, Бонни смерила его свирепым взглядом.

— Не нужно никуда меня пересаживать. Я прекрасно чувствую себя там, где нахожусь. А ты ведешь себя нелогично.

— Я никогда не бываю нелогичным.

— Да ну? Но если бы не я, ты бы первым выступил за то, чтобы выяснить, что за технологии скрыты на сбитом военном корабле. Какие секреты таятся внутри жестких дисков. Откуда солдаты узнали о наших планах.

В обычных обстоятельствах так и было бы, но нынешняя ситуация отличалась.

— Это может подождать.

— Нет, не может, и ты это знаешь. Почему ты ведешь себя так неразумно?

— Подчиняться приказам не так уж и неразумно.

— Неразумно, особенно когда эти приказы не учитывают того, с чем мы столкнулись. Сейчас есть возможность выяснить, что задумали военные. Это гораздо важнее, чем я. Я всего лишь один человек. Ущербная женщина-киборг. Ничтожество. А сбитый корабль имеет программы и технологии, которые могут спасти сотни киборгов. Или дать необходимые ответы.

Как она могла так принижать себя? Неужели Бонни не понимала своей значимости? Своей ценности?

— Мы получим ответы, но не ценой твоей безопасности.

— Каким образом отсрочка нашего отъезда из-за миссии подвергнет меня опасности?

— Нам нужно покинуть этот район на случай, если прибудут новые войска.

— Нам нужно подняться на борт сбитого корабля.

— Это может подождать.

— Нет, не может! — закричала Бонни. — Перестань упрямиться. Ты все время твердишь, что все из-за меня, но разве я имею права голоса хоть в чем-то? Мне показалось, или ты говорил, что у киборга есть выбор? Это утверждение касается моей судьбы? Итак, я голосую за то, чтобы мы прихватили как можно больше херни со сбитого военного судна, а затем сбежали.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Почему ты упираешься?

Какой-то частью Эйнштейн понимал, что Бонни сделала правильные выводы и должна была принимать участие в вопросах, касающихся ее жизни, но что-то другое, точно не логика, двигало им в этот момент. Разгоряченный, злой и не осознающий слова, слетающие с губ, Эйнштейн закричал:

— Мне все равно, иррационально это или нет. Мы не останемся здесь. Не будем исследовать тот корабль. Этого не случится. Я не могу пройти через это снова. Ты не понимаешь, что я чувствовал во время сражения. Особенно когда понял, что наш корабль попал под атаку.

Ее глаза расширились от такой вспышки гнева, тем не менее это не смутило Бонни.

— Ты испугался?

Забавно, что она так легко определила причину его беспокойство. Не испытывая прежде настоящего страха, Эйнштейн не сразу распознал эту эмоцию. Еще один новый дефект.

— Да, я испугался.

— Это нормально. Сражения всегда пугают.

И кто же теперь ведет себя глупо? Он покачал головой.

— Я боялся не за себя, Бонни. Как и ты, я боялся за твою жизнь.

— Почему? Из-за приказа доставить меня в целости и сохранности?